Ни слова, господин министр! (СИ) - Наталья Варварова
Однако он потерял контроль раньше времени. Появилась Нахаленка и бросила вызов, на который откликнулась вся стихийная, то есть несознательная, тьма. Извержение из источника случилось еще быстрее… В результате их круг сейчас просто болтался в пространстве. Несколько хаотичных вращений, и отсчет пошел.
И, вот же кривой крак, их уже не раздавит вместе с червем за милую душу. Надо обмануть и уничтожить этого редчайшего паразита. Кроме того, позаботиться, чтобы из круга никто из них не выбрался. Сейчас он не замкнут.
Но важнее всего — и это самое сложное — не смотреть на Оливию. Забыть, что его маленькая Нахаленка, вот-вот столкнется с отборной фересийской тьмой. Если он вмешается, то конец всему.
Ребятам и ей будет сложно, но там наверху должны справиться без него. Его задача — исправить чудовищную ошибку. Гарантировать, что завтра наступит для его семьи и для его народа.
— Ты закрываешься? — расхохотался Стефан. — Ты тратишь последние силы на то, чтобы выставить щиты невидимости от своей бабы, и она не видела твоих мучений. У меня просто нет слов.
Родерик ухватился за пояс Его Величества и благодаря этому не осел на пол.
— Разуй глаза. Сейчас твой последний шанс это сделать. Возврата даже к тому больному порядку вещей, в котором ты кое-как существовал, больше нет. Ты не выйдешь отсюда королем. Оно тебе не позволит. Ты, наш писаный красавчик, мой Великодушный брат, превратишься в урода с выеденными червем глазами и кроме его бесконечного вожделения не ощутишь ничего. Ты сдохнешь, а твой труп будет продолжать ходить и трогать девушек за подбородки пальцами, с которых слезла кожа.
Его Величество Стефан Конрад
Стефан задумчиво смотрел на брата сверху вниз. Он прекрасно знал, как выбить из младшего всю спесь. Достаточно пофантазировать вслух, что будет с Ангелиной или Оливией. Но, право слово, если братец помрет, кроме очередного отката это все не принесет ему даже толики радости.
Король ощущал себя обманутым. Он собирался растянуть противостояние с Родом еще на годы. Другого такого соперника у него не будет. К другим он быстро охладеет. К тому же он верил, что личинка как минимум пару тысячелетий будет спокойно спать. Он истратил все доступные артефакты первых магов, чтобы отправить ее обратно. Но если она разрослась…
Червь попытается захватить Рода, но вряд ли сумеет. А вот его эта дрянь изучила наизусть и напялит поверх себя, как старое нелюбимое платье — из которого выросли, но снова пришлось надеть. И какие шансы договориться или обмануть? Она училась мыслить, имея перед собой его мыслительный процесс в качестве примера.
— Ты создал настоящего магического близнеца, Стеф, достойного тебя. Конрады исчезнут, а ты будешь править вечно. Вернее, твоя оболочка.
— Хватит завидовать, придурок. Сейчас я выйду из круга, моя сила — вместе с тем ресурсом, что я заберу у тебя, — будет стремиться к бесконечности.
Стефан поднес кинжал-зубочистку к горлу брата. Эту игрушку он вырвал у Оливии. Заряда там хватало ровно на одного темного, независимо от его могущества… Эта женщина, эх, игра с ней могла бы иметь особую привлекательность, однако она была настолько зациклена на Родерике, что становилось еще скучнее, чем с остальными.
Пол в их круге уже растворился и походил на липучую переваренную карамель. Стефан не выносил сладкое, а карамель особенно — до тошноты. Если он гадал, в каком виде к ним явится тьма, которую король про себя прозвал перевернутой, то… в общем, можно больше не ломать голову.
Даже внутри ритуального круга она попирала все законы, а что будет дальше… Глаза Родерика характерно остекленели. Обращаться к нему бесполезно. Он толковал с тем, что когда-то было червем.
Стефан почти нежно провел по по щеке брата. Какое ненавистное лицо. Как отражение в зеркале, только закаленное и изувеченное в битвах (несмотря на старания хирургов, Стефан видел разницу до и после). Да и сила с годами меняла его черты.
Одно движение, и величайший из Конрадов отправится к предкам, а он останется один на один с порождением собственных кошмаров. Как-то не похоже на победу.
Людишки наверху вяло реагировали на старания Оливии их расшевелить. Еще бы, если один темный маг подавлял всех вокруг, то на них обрушилось столько мрака сразу. Половина придворных уже балансировала на грани сознания. Но Оливия не унималась. Она делала из него какого-то гротескного водевильного злодея, маньяка. А ведь он настоящий мастер. С каждой жертвой он создавал, оттачивал ее отдельную историю агонии. Под сердцем сладко заныло.
Пришлось им об этом напомнить, но дура Стелла тут же забилась в истерике, угрожая ребенку в своей утробе. Как хорошо, что оба сына не унаследовали ее кретинизм. Есть надежда, что и третий родится нормальным.
… Какая все же приличная получилась двойка. Эдвард сочетал в себе все лучшее, что было у них с Родериком, только без единого перекоса. А мальчишка Оливии, тот настоящий самородок. Силищи еще больше, чем у Рода, и в то же время стержень, чтобы ее контролировать, уже при нем.
— Эй, очнись. Мне, конечно, лестно, что ты доверяешь мне настолько, что готов дать убить себя тридцать три раза, но хотелось бы кого-то более разумного под боком в такой момент.
Князь отходил от магического отката медленно, а общение с личинкой совсем не пошло ему на пользу. Впрочем, вот наконец и осмысленный взгляд.
— Как они там наверху? — коротко поинтересовался он.
— Я бы мог расписать тебе такие кровавые подробности… Но на этот раз их нет.
Родерик тяжело дышал. Стефан едва удержался, чтобы не ткнуть его стилетом в плечо. Маг бы немного расшевелился, но и заряд оружия ограничен… И пока Род пялился на свои руки, король договаривался с тьмой, которая снова увивалась вокруг его ног. Он принял решение.
— Иди сюда, — позвал он про себя. — Вдвоем мы выберемся, по одиночке — без шансов. Брат контролирует огромный ресурс и бездарно притворяется слабым. Давай выпьем его и выломаем себе проход. Он первым делом замкнул этот круг глухой петлей. Постарался незаметно… Да и как ты станешь править людьми? Тебе нужно тело, и я к твоим услугам.
Тьма только и ждала приглашения:
— Ты уже вероломно предал меня однажды. Изгнал. Ты будешь наказан, Стефан Конрад. Я скушаю тех, кто тебе дорог, — всех твоих мальчиков, одного за другим… И ведь теперь ты от меня не избавишься. Чтобы освободиться, придется вернуть боль
