Вампиры тут голодные (СИ) - Тони Марс
Но время не просто поджимало — его почти не было. И Степана, в отличие от Маниэр, это безмерно утешало и давало сил держаться.
Вампиры словно играли в догонялки: он убегал, она догоняла.
И да, Степан понятия не имеет, где она достала косметику, но с того момента нападки на тело графа стали еще напористей.
И попаданец не понимал этого: Маниэр очень нежная и застенчивая девушка, но зачем же она так ломает себя, пересиливает и отчаянно пытается ему понравиться? Неужели не знает, как хороша? Зачем она так с собой, с ним?
— Маниэр, пожалуйста, прекрати. — сдавленно хрипнул граф, отцепляя ее руки от своей рубашки.
— Вам не нравится? — она игриво блеснула глазами и переплела их пальцы, но он слышал, как мелко дрожит ее голос, видел, как ее трясет. Она боится. — Почему бы просто не сдаться? — она поднесла их сцепленные руки к губам и начала нежно выцеловывать его пальцы, не отрывая взгляда от его лица.
У попаданца дернулся глаз. Нет, нет, держись Степан, ты сможешь.
— Я уже сказал. Я не буду с тобой спать. — он расцепил их руки и практически отскочил в сторону, нервно застегивая пуговицы. И когда она только успела расстегнуть его рубашку? Наверно в тот момент, когда он засмотрелся на ее губы.
— Да. А я сказала, что добьюсь своего. — она упрямо тряхнула головой, и волосы роскошной волной взметнулись в воздух.
— Маниэр, даже если вдруг… между нами что-то произойдет, это ничего не изменит. Совершенно ничего. — твердо повторил граф, прекрасно зная, что нет, изменит.
— Может быть, для вас оно действительно так. — она мягко улыбнулась. Ничего страшного, если она любит сильнее. И не смертельно, если это важно только для нее. Она все поймет, все простит.
— Оно так для нас обоих. Тебе ведь будет хуже, случить оно. — резко оборвал ее Степан, отворачиваясь. Маниэр его не слышала, не понимала, и граф уже отчаялся в своей попытке достучаться до нее.
— Так считаете только вы. Но у меня останутся воспоминания. Вот тут. — она положила ладонь на сердце и печально опустила глаза. Сколько у графа еще будет девиц после неё… а он у нее всегда будет единственным. Ведь после этого никто её, грязную, не возьмет в жены.
Степан тяжело вздохнул и скрипнул зубами.
Слышал он про такие “воспоминания”, и честно не разделял сентиментальную тягу женщин оставить себе сувенирчик на память об отношениях. Особенно удручало, что очень часто сувенирчики эти вырастали в таких же глупых и недолюбленных взрослых и повторяли ошибки родителей.
И он не хотел Маниэр подобной судьбы. Не хотел даже допустить возможность, что его дети будут жить так.
— Воспоминания быстро исчезают. — тихо, подавленно проговорил граф, ведь она когда-нибудь его забудет. И он ее тоже.
— Я полностью согласен с господином. — поддакнул Веце, не отводя глаз от девушки. — Тебе, Маниэр, кстати, не идут эти цвета. Страшно представить, где ты взяла платье синего цвета, не из плаща деда сшила? У старейшин же синий церемониальный наряд… — девушка густо покраснела, гневно дыша. — Красный куда лучше. Ну, знаешь, такой бордовый или алый. Можешь сшить из одежды графа, я ему не скажу. — полукровка подмигнул, улыбаясь, как мартовский кот.
— Ты отвратителен. — прошипела девушка, скрещивая руки на груди. Мало ей было отказов графа, так еще и Веце прилип, как репейник. Тц, двуличное животное, а не кормушка.
— Я знаю, сладкая. — мурлыкнул Веце, подмигнув.
Граф старался отдышаться за дверью. Полукровка отвлек Маниэр, и Степану удалось сбежать, но ревность неприятно грызла, он ненароком подслушал их разговор.
Еще и голос у Веце такой приторный — тошнотворно просто.
Вампир тряхнул головой, надо просто затаиться на пару часов где-нибудь среди лабораторий, иначе она его морально добьет.
Степан делал это ради нее. Маниэр делала это ради них.
Глава 55, про тех, кто хочет обмануться, но ожигает руки правдой
Когда он вернулся, было непривычно тихо: не слышно ворчания и визгов Веце, гневной речи Маниэр.
Свет вяло сочился из приоткрытой двери и граф замер, увидев их вместе.
Картинка казалась такой правильной, почти идеальной, что-то неприятно сдавило сердце.
О, как они смотрели друг на друга.
Граф судорожно выдохнул, давя в себе горькое сожаление. Он отказался, так почему же у нее не может быть шанса с другим?
Знать бы еще, о чем они говорят, так пылко смотря друг на друга. Но отсюда ничего не слышно.
— Ты пытаешься завоевать его. — спросил Касар, взглянув на вампиршу. Она чуть приподняла голову и потухше улыбнулась. Это настолько очевидно, что герцогу хватило одно взгляда, чтоб понять.
— Я знаю, что это бесполезно. — бесцветно прошептала Маниэр, — У нас нет связи, да и он переселенец, уверена, я далека от его идеала. Но мне хватит и одного мгновенья, одного мига, когда я смогу верить, что я ему нужна. Что красива в его глазах. И тогда наше неизбежное расставание не было бы столь тяжелым.
— Ты хочешь связь? Я могу дать ее вам, это дело буквально трех минут. — связь, не велика проблема, Касар много раз имел дело с подобным. Нужно только зелье и кровь обоих вампиров, а после связь выстроится меньше чем за час.
Но понимает ли Маниэр последствия, которые это повлечет за собой?
— Спасибо, но это не то. Это не по-настоящему. А обманывать его я всю жизнь не смогу. — она обняла себя руками, мелко дрожа.
В замке было холодно, лето заканчивалось и теперь даже в теплый облачный день в подвале стоял жуткий холод, пробирающий до костей.
Хоть герцог и предложил помощь, согласиться она не могла.
Касар слабо улыбнулся. Кифен полюбил прекрасную девушку, как жаль, что быть вместе для них невозможно.
— Ты знаешь, почему он избегает тебя и этих отношений? — вкрадчиво проговорил Касар. Маниэр вздернула подбородок, встречаясь с пристальным взглядом герцога.
— Знаю. — твердо ответила она, — Но и он так же знает, почему я не могу отступить. — уж лучше ее убьют, чем она выйдет за другого!
Маниэр не сможет отделить свое сердце от тела и жить рядом с совершенно незнакомым ей мужчиной, разве это не смерти подобно? Видеть любимого, но принадлежать совершенно другому мужчине?
— Не могу понять, ты эгоистична или жертвенна. — покачал головой Касар, — Ты разрываешь его сердце, тебе совсем не жаль графа?
— Если я буду жалеть его, кто пожалеет меня? Он единственный, на кого я могу положиться. И он единственный, кто способен так легко вычеркнуть меня из своей жизни. — затаенная озлобленная обида скользила в ее голосе.
