Тэд Уильямс - Трон из костей дракона

Она подошла к задней стене и принялась составлять на полку маленькие баночки.

— Прими мои рекомендации не засыпать так близко к огню, — посоветовал Бинабик. — Очень маленькая искра может без злого умысла поджечь тебя.

Саймон внимательно посмотрел на него, но, похоже, тролль на этот раз не шутил. Юноша оттащил плащ в сторонку и лег на него, скатав капюшон так, что получилось нечто вроде подушки. Потом он накинул сверху свободный край плаща.

Бинабик передвинулся в угол и после некоторой возни и шуршания тоже устроился вполне удобно.

Сверчки за окном смолкли. Саймон смотрел на дивный танец теней по стропилам и слушал вой ветра, бессильно бьющегося о стены хижины.

Не было ни горящих ламп, ни огня; только луна, бледная, как ядовитый гриб, заливала беспорядок, царивший в комнате, чем-то вроде морозного сияния. Саймон удивленно разглядывал неузнаваемые предметы, загромождавшие стол, кривые штабеля книг, воздвигнутые на полу, как памятники на кладбище. Взор его привлекла одна раскрытая книга, сиявшая белизной, как дерево, с которого содрали кору. В середине белоснежной страницы хмурилось знакомое лицо — человек с горящими глазами и убором из оленьих рогов на голове.

Саймон еще раз обвел глазами комнату, потом посмотрел на книгу. Он, конечно, был в покоях Моргенса. Конечно! А где же еще он мог быть?

В тот момент, когда осознание пришло к нему, когда загадочные силуэты приобрели знакомые очертания колб и реторт доктора, у двери раздалось какое-то царапанье. Юноша вздрогнул от неожиданного звука. Ему показалось, что залитая лунным светом стена безумно накренилась.

Звук повторился.

— …Саймон…?

Голос был еле слышен, как будто говоривший прятался от кого-то, но Саймон тут же его узнал.

— Доктор?! — он вскочил на ноги и в несколько шагов оказался у двери.

Почему старик стучит? И где это он был, почему вернулся так поздно? Может, совершал какое-то загадочное путешествие, по-дурацки запер дверь и теперь не может войти? Как хорошо, что Саймон оказался здесь, а не то ему пришлось бы ночевать под дверью!

Он торопливо возился с замком.

— Где вы были, доктор Моргенс? — прошептал он. — Я так долго ждал вас!

Ответа не было.

Когда он наконец отодвинул засов, его внезапно охватило странное тревожное чувство. Он не стал открывать дверь, привстал на цыпочки и заглянул в оконце.

— Доктор?

Во внутреннем коридоре под голубоватым светом ламп стоял старик, завернувшись в плащ с капюшоном, накинутым на лицо. Невозможно было ошибиться.

Этот поношенный старый плащ, легкая фигура, пряди длинных белых волос несомненно принадлежали доктору Моргенсу. Почему он молчит? Он ранен?

— С вами все в порядке? — спросил Саймон, распахивая дверь. Маленькая фигура не шевельнулась. — Где вы были? Что узнали? — Юноше почудилось, что доктор что-то сказал, и он наклонился вперед. — Что?

Слова, донесшиеся до него, были легкими, голос мучительно хриплым.

— …Фальшивый… посланник… — с трудом разобрал он. Иссохший голос почти прервался, дрожа от невыносимого напряжения. И тогда доктор поднял голову, и капюшон свалился.

Лицо, обрамленное прядями белых волос, было черным и обугленным — ямы вместо глаз, полусгоревшая палка шеи. Саймон отскочил, крик застрял у него в горле. Потрескавшуюся кожу прорезала красная линия. Рот существа раскрылся.

— …Фальшивый… посланник… — Это был не голос, а задыхающийся шелест. — …Берегись!

И тогда Саймон закричал. Он кричал, а кровь бешено стучала у него в ушах, потому что обгоревшее существо говорило знакомым, добрым голосом Моргенса.

Потребовалось время, чтобы успокоить готовое выскочить из груди сердце. Он сел, прерывисто дыша. Рядом сидел Бинабик.

— Опасность не живет здесь, — сказал тролль и коснулся холодной рукой пылающего лба Саймона. — Ты простуживался.

Джулой подошла к ним. Она поправляла одеяло Малахиаса, когда всех разбудил отчаянный крик Саймона.

— У тебя бывали такие яркие сны, когда ты жил в замке, мальчик? — спросила она, не спуская с него сурового взгляда, как бы ожидая, что он начнет отрицать такую возможность.

Саймон содрогнулся. Под этим пристальным взглядом он не мог вымолвить ни слова не правды.

— Нет… до… до последних месяцев перед… перед…

— Перед смертью Моргенса, — ровно сказала Джулой. — Бинабик, если мои знания еще не покинули меня полностью, я уверена, это не случайность, что мальчику приснился Моргенс в моем доме. Не такой сон, как этот.

Бинабик провел рукой по взлохмаченным после сна волосам.

— Валада Джулой, если ты не знаешь, как могу я? Дочь Гор! Я, как слепец, ничего не вижу, только слушаю звуки. Я не имею понимания, какая опасность нас окружает, я только знаю с определенностью, что это опасность. Саймон смотрит во сне предостережение про «фальшивого посланника»… Но это одна, а мы имеем много загадок. Почему норны? Черные риммеры? Мерзкие буккены?

Джулой наклонилась к Саймону и ласковой, но сильной рукой уложила его обратно на плащ.

— Постарайся снова заснуть, — приказала она. — В доме женщины-колдуньи ничто не может повредить тебе. — Она повернулась к Бинабику. — Молодой тролль, если его сон так ясен, как он описал, мальчик будет полезен нам в поисках ответов.

Лежа на спине, Саймон видел длинные тени валады и тролля над огненным сиянием углей. Меньшая тень склонилась к нему.

— Саймон, — прошептал Бинабик, — бывали еще другие сны очень волнительные? Другие, про которые ты не сказывал?

Саймон медленно покачал головой. Никогда ничего не было, ничего, кроме теней, и он устал говорить. Он все еще не мог забыть обгоревшее существо в дверях, и теперь мечтал только подчиниться засасывающей тяге забвения и спать, спать, спать…

Но это оказалось не такой уж легкой задачей. Он зажмуривал глаза, и перед ними вставали огненные образы трагедии. Он тоскливо ворочался, пытаясь найти положение, при котором расслабятся наконец напряженные мышцы, и слышал тихий шелест разговора тролля и колдуньи, похожий на шорох крысы в стене.

Потом и этот звук прекратился, и спокойное дыхание ветра снова начало убаюкивать его; юноша открыл глаза. Теперь Джулой в одиночестве сидела у очага, высоко подняв плечи, словно птица во время дождя. Глаза ее были полуоткрыты.

Саймон не мог сказать с уверенностью, спит она или смотрит на догорающие угли и думает о чем-то.

Последняя его здравая мысль на сегодня поднялась откуда-то из глубин его подсознания, мерцая, как костер, разожженный над морем. Это была мысль о высокой горе с короной из камней. Это было во сне, правда? Непременно нужно вспомнить… нужно рассказать Бинабику.