Джейн Уэлч - Властелин Некронда

Продолжать он не смог – Кеовульф поспешил подойти и встать между ними. Кимбелин удалилась, не скрывая неудовольствия. Ей не нравилось, что рыцарь столь открыто мешает им с Халем поговорить наедине.

– Тебе бы лучше лечь, – с непроницаемым лицом заявил Кеовульф Халю. – Ты еще слишком слаб.

– Ничего подобного, – прорычал тот. – Я уже вполне окреп.

– Возможно, мой друг. Но, похоже, лишь телом, а не разумом. Ты все еще не в состоянии верно оценивать ситуацию. Не стоит ни в чем винить Брид.

И Халь сломался.

– Я и не виню. Но, Кеовульф, я ведь пытался убить ее! Ты же знаешь, я люблю ее больше жизни, она для меня – весь мир, но сейчас я и глядеть на нее не могу.

Рыцарь положил руку ему на плечо.

– Скажи, ты бы меньше любил Торра-Альту, если бы башня ее была разрушена, а укрепления вдребезги разбиты ваалаканцами? Помни, ты любишь Брид за ее душу, а душа ее не запятнана. Кроме того, ее тело использовала Морригвэн, а не сама Брид.

– Знаю, – пожал плечами Халь. – Ты уже говорил. Но ее тело принадлежит только мне. А теперь оно осквернено!

– Вздор! Себялюбивые, слабоумные глупости! – рыкнул Кеовульф. – Ты сам себя изводишь без всякой причины.

– Ага, а как бы тебе понравилось, если бы это была Кибиллия? Ты просто не понимаешь! – окрысился Халь, но тотчас же пожалел о своих словах, увидев, как лицо друга исказилось от боли.

– В самом деле? Забыл, что сделали с ней ваалаканцы? – холодно спросил калдеанец.

Пристыженный, Халь пробормотал какие-то извинения. Но сам так и не мог примириться с произошедшим.

– Ты и понятия не имеешь, какой ты счастливчик. Ведь она любит тебя! – пристыдил его Кеовульф.

Они замолчали – корабль заходил в порт. Кеовульф бросился на нос и весь подался вперед. Судно ударилось о причал – ив тот же миг рыцарь выскочил на берег. Халь, инстинктивно оберегая обрубок, прыгнул за ним, торопясь на поиски городских властей. Пип остался сторожить принцессу, Ренауда и Брид.

Гавань оказалась пустынна. Все население города сбегалось к площади. Влившись в толпу, Халь поспешил следом. Но зрелище, открывшееся глазам юноши на площади, заставило его ужаснуться.

На мостовой было разложено множество высоких костров. Посередине каждого костра стоял кол, а с него свисало тело. Но не человека – медведя! Горожане сжигали их, точно ведьм и колдунов! Халь с первого взгляда узнал бурых медведей Торра-Альты. Потрясенный, он огляделся по сторонам. На многочисленных кольях торчали высохшие почерневшие головы благородных зверей, между пестрыми домами были натянуты нитки с нацепленными на них когтями.

– О, Мать, о, Великая Мать, смилуйся!

Халь не мог найти объяснения, почему бурые медведи Торра-Альты горят здесь на кострах, зато мгновенно понял, чем это чревато. В отличие от оленей, поголовье медведей в Торра-Альте было не так уж и велико. Размножались они довольно медленно и не могли быстро восполнить потерю численности. А тут их убивали многими сотнями, причем народ радовался и ликовал, как будто праздновал победу над врагом.

Да, торра-альтанцы носили плащи из медвежьих шкур, но убивали только слабых или уже неспособных размножаться зверей. Причем каждый плащ служил как минимум трем или даже четырем поколениям. Чем потертее и поношеннее была шкура, тем больше ее любили. Торра-альтанцы привыкли к жизни в горах, привыкли бороться с суровостью стихий. Они презирали излишества и роскошь. Халь в ярости оглядывался, ища виновника всего происходящего. Рука сама собой легла на рукоять меча.

Кеовульф урезонивающе тронул младшего товарища за локоть.

– Тут надо обращаться прямиком к королю. Нет смысла влезать в мелкие стычки, когда предстоит война.

Халь кивнул, поневоле соглашаясь с доводами рыцаря. Поискав глазами какое-нибудь важное должностное лицо, он понял, что это будет не трудно: поглазеть на сожжение сбежался весь город. Солдаты в квертанских мундирах складывали костры. Распоряжался всем какой-то громогласный деятель в черно-белой парчовой тунике.

Зажимая рот и нос, чтобы не душило зловоние паленого мяса, Халь подошел к распорядителю.

– Мне нужен городской глава, – требовательно заявил он. – Я только что сошел с корабля, везу важные и срочные вести королю. Я должен поговорить с городским главой, нам требуется эскорт, чтобы как можно скорее добраться до Фароны.

Распорядитель неуверенно нахмурился.

– А кто вы такие?

Халь торопливо прикинул, кто его окружает. Какой-то глубинный инстинкт предостерегал – промолчи, не выдавай кто ты. Кругом, куда ни глянь, расхаживали священники, изгоняя из медведей «бесов». Распорядитель подозрительно покосился на медвежий плащ Каспара.

– Знаешь, у нас закон такой: всех этих тварей сжигать, а самому убивать их и сдирать шкуры запрещается, – грозно сообщил он. – В них, в медведях этих, сидят поганые демоны, потому как они все из предательского баронства.

Халь весь так и напрягся, кулак сжался сам собой, жилка на шее бешено запульсировала. Но он сумел сдержаться и сохранить спокойно-загадочное выражение. Он все еще не понимал, что происходит, но это ему сильно не нравилось.

Перехватив его взгляд, Кеовульф легонько мотнул головой, дескать, пошли отсюда. Пробиваясь через толпу, Халь отправился за ним, хотя это оказалось и не так-то легко. Перед рыцарем в красно-белом сюрко все расступались, а вот Халя в драной кольчужке принимали за обычного йомена.

Кое-как он все же догнал калдейца на тихой улочке на окраине Аппльдора.

– Похоже, от местных властей нам помощи не добиться, – заметил рыцарь.

Халь кивнул, и они вместе осматривали окраины порта, пока не нашли кузницу, что стояла на главной дороге к Фароне. Оба тотчас же заметили, что на задворках этой кузницы стоит телега, а на вытоптанном лужку неподалеку пасется длинноухая ломовая лошадь.

Кеовульф звякнул кошельком.

– А ну-ка, проверим, не подвезет ли нас этот кузнец до Фароны.

Кузнец везти не хотел.

– Вся столица кишит этими кеолотианцами. На днях прошли маршем через Квертос и, говорят, повытоптали все пшеничные поля в округе.

– Да нам-то всего и нужно, что телегу, – сказал Халь, раздражаясь тем, что кузнец глаз не сводит с его культи.

– Не, телегу я вам не дам, самому нужна, – проворчал тот. Но тут появилась жена кузнеца. Она что-то прошептала мужу на уху, и тот закивал.

– Мэтт! Эй, Мэтт! – завопил он. – А ну поди-ка сюда!

Из кузницы проворно выскочил паренек лет четырнадцати.

– Свезешь добрых людей в Фарону. Давай-ка, седлай нашу старую клячу.

– Но, пап, ведь городской голова велел всем здоровым парням записываться в медвежий патруль.

Кузнец кивнул.