Сказочная фантастика. Книга вторая - Уильям Тенн
— Не всю магию, Бинк! Для некоторых из вас она кажется естественной — но ты всего лишь человек. А не кентавр! Кентавры — совсем другое дело. Мы — цивилизованные.
— А если предположить, что и кентавры обладают магией?
Ее лицо неимоверно скривилось — она с трудом сдерживала отвращение.
— Поехали-ка лучше дальше... А то может быть слишком поздно. Как-никак нам далеко добираться...
— Погоди! Вспомни-ка отшельника Германа, дядю Честера. — Бинк не мог успокоиться — этот спор надо было довести до конца. — Он мог вызывать манящие огоньки.
— За что и был изгнан из нашего общества, — парировала она; в ее лице появилось грубовато-задиристое выражение, что напомнило Честера.
— Допустим также, что и другие кентавры обладают магией...
— Бинк, почему ты такой зануда? Хочешь, чтобы я тебя бросила тут — одного, в глуши?
Она поманила жеребенка, и тот сразу же подбежал.
— А если (извини уж) допустить, что и у тебя есть магический талант? — напрямую спросил Бинк. — Ты и тогда считала бы магию непристойностью?
— Довольно! — фыркнула она. — Я больше не намерена терпеть это несносное поведение! Даже от человека! Идем, Чет!
И она зашагала прочь.
— Гром меня разрази, Чери! Выслушай же меня, наконец! — вспылив, крикнул Бинк. — Знаешь, почему Честер отправился со мной на поиски? Потому что хотел обнаружить собственный магический талант! И если ты отрицаешь магию у кентавров, то отказываешься и от него! Честер обладает магией, чтоб ты знала! И прекрасной магией, которая...
Она развернулась, задрав передние копыта для удара. Хотя она и была женщиной-кобылой, но могла покончить с Бинком в два счета.
Тот отскочил.
— Отличной магией! — упрямо повторил он. — Не какой-нибудь тупой, вроде превращения зеленых листьев в красные; иди — зловредной, как у какого-нибудь придурка, подпаливающего людям пятки! Да будет тебе известно, Честер играл на магической флейте, на удивительной серебряной флейте! И более изумительной музыки я никогда не слышал. Глубоко в душе он — на редкость симпатичная личность! Но ему приходится все это подавлять, подавлять! Потому что...
— Да я тебя в лепешку растопчу! — Чери едва не ржала от негодования, готовясь обрушить на него копыта. — Ты не имеешь права даже предполагать...
Но теперь Бинк был спокоен — пусть-ка она, полуослепшая от ярости, побесится немного...
Он ловко уклонялся от ее ударов, словно от нападения дикого единорога, стараясь не повернуться к ней спиной и далеко не отступать, чтобы она продолжала слышать его. Уже полдюжины раз он мог пронзить ее мечом, но даже не достал его из ножен. Надо принять, что спор их — чисто академический, поскольку в Ксанфе все равно нет больше магии. Однако Бинк был преисполнен решимости заставить Чери признать правду.
— И ты, Чери, — ты тоже обладала магией. Да-да! Ты заставляла себя выглядеть такой, какой тебе хотелось себя видеть. Околдовывала самое себя! Это — вроде иллюзии; ограниченной...
Окончательно рассвирепев, она опять попыталась ударить его двумя копытами сразу. Ну как же — он задел ее самое чувствительное место, заявив, в сущности, что она — непристойна сама. Бинк, однако же, предвидел ее реакцию и был наготове. И избежал удара. Его мечом теперь стало слово, и он намеревался рассчитаться таким образом не только с Чери. Достаточно с него всяких заблуждений, особенно собственных! Пришла пора окончательно избавиться от них! В некотором смысле он тут атаковал самого себя: себя, опозоренного тем, что он сделал с Ксанфом, освободив Демона.
— Я бросаю тебе вызов! — воскликнул он. — Посмотри на свое отражение в озере! И станет ясной разница. Но твоя магия пропала!
Чери, кажется, сникла. Совсем недавно они проезжали мимо небольшого пруда, и теперь возвращались туда. Бинк уже жалел о том, что так жестоко поступил с Чери... Она взглянула на свое отражение в пруду, убежденная в том, что увидит себя прежнюю. Увы... Но у нее хватило достоинства признать очевидное.
— О, ужас! — потрясенно возопила она. — Я некрасивая! Я отвратительная! Я — уродливее Честера!
— Нет-нет, Чери! Ты прекрасна. Да, ты прекрасна, когда есть магия, когда был твой талант! — Бинку хотелось утешить ее. — Потому что магия для тебя так же естественна, как и для меня. И противиться ей у тебя больше нет причин. Это все равно, что восстать против любой естественной функции, вроде еды, размножения, или...
— Убирайся! — крикнула она. — Ты — чудовище! Ты...
В новом приступе ярости она ударила копытом по воде, подняв сноп брызг. Отражение исчезло. Но вода, как ей и полагается, скоро успокоилась и снова — с неумолимой ясностью — показала ей правду.
— Послушай, Чери. — Бинк старался казаться уже невозмутимым и деловитым. — Ты тут заметила, что Честера еще, может быть, удалось бы спасти, если принять кое-какие меры. Я бы очень этого хотел. Но я так и не осмелился открыть бутылочку с Кромби. Ведь он был в образе грифона, а для процесса превращения его в человека нужна магия, которой больше нет. И, видимо, Честер по той же причине должен оставаться в озере — живым и беспомощным. То есть, я хочу сказать: нам нужна магия. И не имеет значения, нравится она нам, или — нет. Без нее Честер умрет. И мы ни к чему не придем, пока ты...
Она кивнула — хотя и через силу, с откровенным нежеланием.
— Я думала — ничто не вынудит меня терпеть такие непристойности. Но ради Честера я согласна на все. Даже... — Она сглотнула и дернула хвостом. — Даже на магию...
— Итак, нам снова придется искать! — обрадованно воскликнул Бинк. Когда он умывался в пруду, к нему словно снизошло озарение. — Искать того, кто восстановит магию Ксанфа! И если мы все — люди, кентавры и прочие существа — станем действовать согласно, то, возможно, отыщем другого Демона...
Он тут же помрачнел, осознав всю безнадежность подобной затеи. Как им удастся вызвать X(A/N)th-a, E(A/R)th-a или любое другое супермагическое существо? У Демонов здесь нет никаких интересов...
— Да! — согласилась Чери, обретя вдруг надежду в тот момент, когда Бинк стал ее терять. — Возможно, Король знает, как это проделать. Быстрей забирайся на спину — я помчусь галопом.
Бинк снова уселся верхом, и она поскакала, Чери, конечно, не обладала мощью Честера, но Бинку все же пришлось покрепче
