Ольга Романовская - Обещание

— А почему нет, сеньора? — простодушно улыбнулся повар. — Я живой, жена у меня красавица, любит меня, дети здоровы, работа есть, да и крыша тоже — чего ещё желать человеку? Это ли не счастье? Или, по-вашему, счастливы только те, кто живут, как сеньор, в золоте да серебре, не зная, чем занять себя, чем убить скуку? Уж поверьте, богатые-то как раз и несчастны. Деньги их губят, они живут в постоянном страхе, что их ограбят, обманут, предадут, отравят. Вот и мои блюда, мои блюда, в которые я всю душу вкладываю, проверяет этот подхалим Вершет. Уж всего-то боится сеньор, даже того человека, что они под замком держат!

— Какого человека? — уцепилась за его фразу Стелла.

— Того, которого чуть до смерти не забили. Хороший парнишка лет восемнадцати, и глаза у него добрые. Я ему по утрам еду ношу. Сегодня, вот, вчерашнее рагу отнёс, отменное рагу…

— А почему Вы носите ему еду?

— Агреш захворал, а другим до него дела нет. Голодом бы заморили, бедняжку…

— Да, он хорошенький, — вздохнув, тихо сказала хозяйка.

При звуке её тоненького голоса принцесса вздрогнула: долгое молчание в её сознании превратило эту женщину в куклу, которая двигается, но не говорит.

— А когда Вы его видели? — оправившись от неожиданности, спросила девушка. — Кстати, как Вас зовут?

Хозяйка немного помолчала, в нерешительности взглянула на мужа, а потом, еле шевеля губами, ответила:

— Бейфа.

— Что помираешь-то? Говори громче — видишь, сеньора тебя не слышит, — повар похлопал жену по плечу и снова извиняющимся тоном обратился к гостье: — Тихая она у меня и робкая до невозможности.

— Меня зовут Бейфа, сеньора, — уже громче повторила хозяйка, залившись пунцовым румянцем. — Я когда-то служила во дворце, да и сейчас бываю там, только уже не как… Я ему, бедняжке, молоко пару раз приносила — молочница я, сеньора. Он такой худенький, весь в синяках… Казнят они его, сеньора! — Не выдержав, она закрыла лицо фартуком и расплакалась. Острые плечи сотрясались от беззвучных рыданий — она даже плакать не умела в голос.

— Вечно она так! — махнул рукой повар. — Напридумает чего пострашнее — и в слёзы. А на счёт того юноши… Не думаю, что его казнят, просто в подземелье заморят. Слышал я краем уха, что его увезут в Добис.

— В Добис? Значит, Ваша жена не ошиблась, — вздохнула Стелла. — Я хорошо знакома с местными правилами.

— Вы там были? — Пришло время хозяина удивляться.

— Приходилось. Это неприятная история, я не хотела бы вспоминать об этом.

Она задумалась, бесцельно следя за вознёй детей на полу. Тихо потрескивал огонь в очаге; на нём закипал чёрный от копоти чайник.

— А можно увидеть этого узника?

— Вам? Не думаю, — покачал головой хозяин. — У дверей в его каморку днём и ночью дежурит стража. Они проверяют всех, кто к нему входит. Да в неурочные часы и не войдёшь… Строгость развели жуткую!

— Понятно, — тяжело вздохнула девушка. — А можно мне переночевать у Вас?

— Конечно! Только бедно у нас…

Какая разница! Всё лучше, чем ночевать под открытым небом.

Она проснулась уже в остывшей комнате. Огонь догорел, чайник остыл — значит, повар и его жена ушли. Их детей тоже не было видно. Скинув с себя плащ, Стелла потянулась и задумалась над тем, что ей оставили на завтрак, когда поймала себя на мысли, что находится в непозволительной близости от логова зверя.

— Ты думаешь о еде, а где-то рядом маргины, — усмехнулась она. — Кто поручится, что они не стоят за дверью? Да чему удивляться, — усмехнулась принцесса, — я люблю всякие авантюры. Чего стоит, хотя бы, вылазка в Джерагандеил? Но, увы, не все они заканчиваются так же благополучно.

Несмотря ни на что, Стелла с аппетитом позавтракала молоком и домашним сыром с хлебом, начистила свой меч (хочешь мира — готовься к войне), сделала пару упражнений, направленных на поддержание рук и тела в хорошей форме. Убедившись, что в хижине ей больше делать нечего, а погода, судя по тому бледному представлению, которое давало о ней окно, не так плоха, девушка смело накинула на себя тёплую накидку и отворила скрипучую дверь.

За ночь заметно похолодало. Землю покрывал густой разноцветный ковёр из листьев, ветви деревьев напоминали исхудалые сиротливые руки. С севера дул прохладный ветер, и принцесса накинула капюшон.

Лошади были на месте и флегматично жевали охапку соломы, которую им предупредительно принесли с утра дети повара. Стелла похлопала рукой по крупу Лайнес, проверила, крепко ли она привязана. Лошадь застоялась за ночь, пожалуй, нужно размять её и, заодно, окончательно проснуться.

Порыв ветра донес до неё женский смех.

— Женщины в лесу Шармен, более того, смеющиеся женщины — это уже интересно, — подумала Стелла и решила отложить свою прогулку на более поздний час.

Пробравшись через колючий кустарник и в нескольких местах оцарапав себе руку, она заняла удобную позицию и стала ждать.

Из придорожных зарослей выскочила чёрно-белая охотничья собака. Словно породистая лошадь, гордо держа султаном пушистый хвост, подняв острую морду кверху, она бежала посредине дороги, временами оглядываясь назад. Больше всего на свете принцесса боялась, что собака учует её. Она буквально вжалась в землю и даже на пару минут затаила дыхание. Обошлось!

Раньше, чем принцесса увидела лошадей, она услышала ритмичный стук копыт.

Всадников было трое: мужчина и две женщины; они ехали крупным шагом. В мужчине верхом на аккуратной мышастой кобылке с выразительным профилем, Стелла узнала Маргулая. Ей хотелось крикнуть что-нибудь обидное, подняться в полный рост, но она взяла себя в руки и перевела взгляд на его спутниц. В одной из них девушка узнала Наамбру; другая, та самая женщина, которая истерично хохотала над чем-то минуту назад, была ей незнакома.

Они ехали так медленно, так нарочито беспечно, так спокойно обсуждали обустройство охоты в этот четверг (говорили достаточно громко, девушка их хорошо слышала), что в ней сама собой поднималась волна неописуемой ненависти к этим людям. Стелла хорошо успела изучить местность за вчерашний день, знала, что вскоре дорога повернёт, и этот крутой поворот окружён густым кустарником, что освещён он плохо, что при таком темпе движения всадников она успеет опередить их. Какой это был соблазн! Прибежать туда, проползти между кустами и, неожиданно выскочив, убить его и, заодно, Наамбру. Собаки она не боялась, третьей спутницы тоже, удерживала только боязнь того, что из-за её необдуманного поступка могут убить Маркуса.

Стелла крепко сжала зубы, жадными горящими глазами следя за каждым движением Маргулая. А он ухмыляется, даже не подозревая о том, что находиться на волоске от гибели!