Роберт Говард - КОНАН. КАРАЮЩИЙ МЕЧ

22 декабря 1934 года Говард сделал Новелайн Прайс самый удивительный рождественский подарок: вместо ожидаемой книги по истории она получила экземпляр «Полного собрания сочинений Пьера Луиса»:

«История?» — ошеломленно спросила я.

Он поерзал в кресле и улыбнулся.

«Ну... да. Это в своем, роде история».

(...)

Потом Боб сказал, что книга очень живо описывает нашу «загнивающую цивилизацию».

(...)

Когда Боб ушел, я села, развернула книгу и стала разглядывать. Я снова прочитала надпись, пытаясь понять ее смысл: «Как демонстрирует эта книга, у французов есть один дар — способность остановить распад и тенить червей коррупции на колибри поэзии».

Какое-то время спустя Новелайн расспрашивала Говарда об этом своеобразном подарке:

«Боб, почему ты подарил мне книгу Пьера Луиса?»

Он повернулся и посмотрел на мет.

«Тебе не понравилось?»

«Она слишком сложная дм меня,— словно защищаясь, сказала я.— Я не так уж много и прочитала».

«Прочти... Ты ведешь затворническую жизнь. Ты не знаешь, что происходит в мире».

Это меня возмутило.

«Мне неинтересно все это,— горячо заявила я.— От того, что ты знаешь, мир не становится лучше; ты просто немой свидетель».

«Ты и есть немой свидетель, нравится тебе это или нет.— В голосе его слышалось воодушевление.— Видишь ли, девочка, когда цивилизация, начинает загнивать и умирать, единственное, о чем думают мужчины или женщины,— как удовлетворить свои телесные желания. Их полностью занимает секс. Он окрашивает их мышление, их законы, их религию — все стороны их жизни».

(...)

«Вот что я пытаюсь сказать тебе, девочка. Мужчины перестают читать художественную литературу, потому что хотят лишь подлинных историй о мужских сексуальных подвигах... Несколько лет назад у меня были трудные времена, когда я пытался продавать рассказы... про секс. Теперь же я вынужден работать так, чтобы идти в ногу с рынком.., Черт побери. девочка, секс будет во всем, что ты видишь и слышишь. Именно так было даже о эпоху падения Рима.

Сейчас я работаю над подобной историей — историей о Конане. Послушай меня. Когда цивилизация умирает, нормальная, приемлемая жизнь не в состоянии удовлетворить ненасытные аппетиты куртизанок и 0 конечном счете всех людей. Они обращаются к лесбиянству и подобный вещам, чтобы удовлетворить свои желания... Я собираюсь назвать ее “Красное пламя страсти”».

«Красное пламя страсти», очевидно, было тем самым рассказом, которому предстояло стать «Гвоздями с красными шляпками», но Говард еще не был готов воплотить свою идею на бумаге. Несколько месяцев спустя, в конце апреля или в мае 1935 года, у него состоялся еще один разговор на эту тему с Новелайн.

Боб добровольно согласился с тем, что не закончит писать о Конане. Мне было жаль, потому что меня не слишком интересовал Конан, судя по той малости, что я просмотрела.

Боб сказал, что у него есть идея рассказа о Конане, которая почти сформировалась, но он еще не готов писать. Пока что он лишь сделал несколько заметок и отложил их до тех пор, пока сюжет не сложится полностью в его сознании.

«О чем он?» — спросила я.

«Думаю, это будет самое сексуальное и кровавое. из того, что я написал. Но вряд ли тебе это интересно».

«Нет, если оно кровавое.— Я озадаченно посмотрела на него.— Что ты подразумеваешь под “сексуальным?”»

«О господи. В моих историях о Конане полно секса».

(...)

Я не замечала, чтобы в рассказах о Конане, которые приносил мне Боб, было хоть что-то о сексе. Кровь — да. Секс — нет.

«У тебя в рассказах о Конане есть секс?» — недоверчиво спросила я.

«Черт побери, да. Именно этим он и занимается — пьянствует, распутствует, дерется. Что еще было тогда в жизни?»

Однако прошло еще несколько недель, прежде чем были написаны «Гвозди с красными шляпками».

Одной из причин было шаткое финансовое положение «Уэйрд тэйлз». Шестого мая 1935 года Говард жаловался Фарнсуорту Райту: «Всегда ненавидел писать подобные письма, но крайняя необходимость меня вынуждает... Короче говоря, мне срочно нужны деньги... Как вы знаете, прошло шесть месяцев с тех пор, как “Люди Черного круга” (повесть, за которую мне причитается плата) появился в “Уэйрд тэйлз”. Журнал должен мне свыше восьмисот долларов за уже опубликованные вещи — достаточно, чтобы расплатиться по всем долгам и снова встать на ноги, если я смогу получить все сразу. Может быть, это и невозможно. Не хочу выглядеть неблагоразумным; я знаю, что время тяжелое для всех. Но не думаю, что буду неблагоразумен, если попрошу выдавать чек каждый месяц, пока не будем в расчете. Честно говоря, в том темпе, как это происходит сейчас, я успею состариться, прежде чем мне все заплатят! А деньги нужны срочно». Нужда Говарда в деньгах была вполне реальной, так как здоровье его матери быстро ухудшалось и затраты на лечение и уход были крайне высоки.

Потребовалось еще одно серьезное событие в жизни Говарда, чтобы нов сеть наконец родилась: в начале лета Новелайн Прайс начала встречаться с одним из лучших его друзей, Трюэттом Винсоном, ничего ему не сказав. Говард узнал об этом через несколько недель, когда они с Трюэттом собирались вместе отправиться в Нью-Мексико. Винсон и Говард отсутствовали педелю, и можно только представить себе душевное состояние Говарда в эти дни.

Кульминацией поездки был визит в Линкольн, место знаменитой «Кровавой войны в округе Линкольн». Именно там Говард нашел последние элементы, необходимые ему для «Гвоздей с красными шляпками», поскольку все псевдоацтекские имена и названия, Ксоталан и его обитатели, имеют свое происхождение не в районе озера Эвад, но в крошечном американском городке. Следующий отрывок из письма Говарда Лавкрафту от 23 июля 1935 года достаточно длинный, но он важен для понимания того, что Говард пытался сделать в «Гвоздях с красными шляпками».

[Мы с Винсоном] приехали в старинный Линкольн, дремлющий среди мрачных гор, словно призрак кровавою прошлого. Уолтер Нобль Бернс, автор «Саги о Билли Киде», сказал о нем: «Городок уснул в конце войны и с тех пор так и не пробудился. Если не появится железная дорога, которая свяжет его с остальным .миром, он, возможно, так и будет спать тысячелетиями. Сами увидите. Линкольн сейчас такой же, каким его знали когда-то Мерфи, Мак-Суин и Билли Кид. Это анахронизм, нечто вроде города-мумии...»