Вера Камша - Сердце Зверя. Том 1. Правда стали, ложь зеркал

– Я не спешу, – улыбнулась гостья. – Знали бы вы, как я устала от Эйнрехта. В нем не заметишь ни прихода весны, ни ее ухода. То ли дело в горах… Фельсенбурги не прогонят бедную родственницу?

– Из Фельсенбурга не прогоняют близких, – тихо откликнулась мама. – Ты прогостишь столько, сколько хочешь.

– А я в этом и не сомневалась. – «Корабельная фигура» чмокнула «волшебницу» в щеку. – Решено! Я дождусь цветения боярышника и спрошу весну, что нас всех ждет.

Глава 2

Савиньяк

400 год К.С. Ночь с 20-го на 21-й день Весенних Ветров

Ей хотелось писать сыновьям каждый день и четырежды в день получать ответы, но женские причитания воюющим мужчинам мешают. Арлетта Савиньяк это уразумела едва ли не в первый год своего чрезмерно раннего, по всеобщему мнению, замужества. Юная графиня не умоляла Арно беречь себя, не требовала немедленно вернуться, не сетовала на заброшенность, а шутила и сочиняла веселые сказочки. Иногда посылала их мужу, чаще – брату. Гектор платил сестре той же монетой. Так они забавлялись еще в детстве, когда Арлетта и подумать не могла, что придет время – и перо с бумагой не позволят ей сойти с ума или убить…

Графиня зажгла свечу и поправила волосы. Женщины дома Савиньяк не мешают своим мужчинам воевать. Женщины дома Рафиано не позволяют себя жалеть. Арлетта с вызовом улыбнулась, хотя видеть это мог разве что влетевший в окно мотылек. На столе дожидалось гонца почти законченное письмо Гектору. Деловое, важное, но почему бы его не завершить чем-нибудь забавным, ведь на последнем листе всего пять строчек. Графиня махнула рукой, отгоняя от свечи летучего ухажера, и снова открыла чернильницу.

Началось все, как водится, с ерунды. Нагрянувшие вместе с дочерью Колиньяры отобрали у этой самой дочери томик Веннена и принялись объяснять хозяйке, что имел в виду поэт и почему «ЭТО» не до́лжно держать в доме. Арлетта промолчала – не из вежливости, от скуки и нежелания тратить силы на спор с неприятными людьми, но чужая непререкаемость свое дело сделала. В голове графини забродили смутные образы и бродили чуть ли не год. Сегодня они наконец обрели четкость.

«Меж поросших изумрудной травой берегов лежит прозрачное озеро, – торопливо записывала Арлетта. – В его глубинах проплывают стаи серебристых рыб, а на дне смотрит бесконечный сон ушедший в незапамятные времена под воду храм. Ветер гонит в вышине облака, ночь бросает в глубины звезды, закаты и рассветы заливают озерную чашу то золотом, то кровью. Под облаками парят птицы, проносятся над самой водой стрекозы. Они смотрят вниз и видят второе небо и тень своего полета, а из хрустальных глубин проступают смутные очертания статуй и колонн. Меж ними снуют стайки рыб, небесные летуньи принимают водных жительниц за кружащих под озерными облаками птичек. Так было, так есть и так будет, но порой смотрят в озеро иные глаза.

Однажды на берег вышел боров. Он сбежал от пьяного крестьянина, плохо затянувшего мешок, проломился сквозь кустарник и узрел в водном зеркале себя.

– Так я и думал! – недовольно прохрюкал он. – Хлев, только сырой и негодный. Сразу видно, что живет в нем препротивнейший хряк. Он хочет сожрать все отруби и заполучить всех свиней. Я вижу его насквозь! Только не выйдет у него ничего! Салом заплыл, щетина редкая – ни одна свинья на такого не позарится, а уж спеси! Знаю я таких, и хлев этот знаю, и кучи навоза, что в нем скопились…

И долго так он говорил, думая, что его слушают, а потом явился хозяин с мешком и двумя помощниками. Борова увезли туда, где он встретил приличествующую ему судьбу, а озеро осталось. По-прежнему над ним пролетают птицы и проплывают облака, а кучка навоза на берегу… Спустя какое-то время исчезла и она. Весной там, где говорил о наболевшем боров, расцвел ирис и посмотрел в воду. Увидел стройный золотистый цветок и нежную пронизанную солнцем зелень.

– Как прекрасно озеро и тот, кто в нем живет, – сказал он, не зная, что смотрит в том числе и на себя…

Дальше требовалось нечто нравоучительное, но мораль всегда давалась Арлетте с трудом. Ничего, Гектор додумает. Или не додумает, а расскажет про борова тогда и так, что все станет ясно без назиданий. Видящих в чужих озерах собственный навоз встретить легко. Куда меньше тех, кто умудряется разглядеть в луже цветущий сад, хотя случаются и такие. Арно, например.

Графиня отбросила перо и почти подскочила к распахнутому окну, за которым дышала радостная ночь. Зимнюю тоску Арлетта одолела, но, когда зацветали сады, боль возвращалась. Весна звала и напоминала о первой встрече, первой улыбке, первом брошенном в окно букете. Не роз – Арно считал их слишком чопорными, – цветущих яблоневых веток. Пришла осень, яблоки созрели, и она осталась одна. Почти двенадцать лет как осталась. Одна с тремя сыновьями, одна с родичами, одна с друзьями, одна с делами и с притчами. Одна навсегда.

– Сударыня, я понимаю, что врываться к даме без приглашения неприлично и еще неприличней делать это из политических соображений, но, поверьте, другого выхода мне не оставили!

Арлетта вздрогнула и обернулась. У камина, возле отошедшей ореховой панели, стоял некто с охапкой сирени. Сквозь неистовство бело-лилового пламени светлым овалом проступало лицо. Близорукость и полутьма превращали гостя в призрак, голос и слова возвращали в бытие… А чего, собственно говоря, она ждала от этого сумасброда? Что он станет смирно сидеть в Нохе и внимать проповедям? Как бы не так. Король умер, Ворон улетел.

– Вы удивлены?

Охапка цветов взмыла к потолку, дождем посыпалась на ковры. Это был не Арно и даже не сын. Друг сына. И отца. Губы урожденной Рафиано дрогнули.

– Удивлена? Ничуть. Глава дома Алва всегда отыщет дорогу в апартаменты графини Савиньяк.

Вдовствующей графини, но шутить этим она еще не могла.

– Новая притча? – Рокэ склонился над столом, давая хозяйке возможность то ли схватиться за эсперу, то ли поправить волосы, то ли просто отдышаться. Нелишняя деликатность, если бедняга смотрелся в зеркало, а он смотрелся – ввалившиеся щеки были выскоблены до синевы.

– Притча новая, сюжет старый. – Арлетта улыбнулась, беспечно, как только могла. – Не доходили руки записать…

Загнан конь… Почти до смерти. Создатель, смогла бы она выдавить улыбку, приди к ней таким кто-то из сыновей?

– Я столько раз встречал подобное, что не могу угадать, кто именно вдохновил вас.

– Колиньяр, – объяснила Арлетта и поняла, что ее голос звучит слишком хрипло. – Нашел грязь в Веннене, а его супруга заявила, что подобную мерзость следует сжигать. Я это запомнила…