Антон Орлов - Мир-ловушка

По щекам Лаймо текли слезы. Приключение с юной красивой девушкой в загадочной стране, как он мечтал… Если б она не додумалась воспользоваться этими духами домашнего производства!

– Тебе там дали пинка? – с любопытством спросила из темноты Нэрренират.

– Нет… – Он шмыгнул носом. – Хуже.

– Иди сюда.

– Я вас не вижу!

Вокруг его талии жгутом обвилось щупальце, оттащило его от крыльца и довольно-таки осторожно усадило на землю.

– Теперь видишь?

Наверно, вот эта глыба тьмы – богиня, а два огонька наверху – искры в ее глазах.

– Кажется, да, великая…

– Какая-нибудь девчонка тебя отшила? Не плачь, бывает. Даже со мной.

– Не отшила. – Он помотал головой. – Она хотела, и я хотел… Но эти здешние недоумки такую дрянь вместо духов используют! У меня сначала все желание отшибло, а потом прямо перед ней чуть не стошнило. Если вы обратили внимание на этот запах…

– Обратила, мое обоняние в этом теле намного совершенней твоего. Местные традиции, Лаймо. С их точки зрения, это приятный возбуждающий аромат, твоя реакция наверняка удивит их.

Объяснение насчет традиций его не утешило. Раньше он и подумать не мог, что его заветная мечта разобьется вдребезги из-за его же собственной брезгливости! Лаймо горько вздохнул. Возвращаться в хижину не хотелось, все равно остальным не до него. Богиня недавно поела, поэтому сейчас он ее не боялся, и разговаривала она с ним мягко – сытная трапеза излечила ее от дурного настроения.

– Она ведь хорошенькая, а ничего не получилось… – пожаловался он, устроившись на земле поудобней. За спиной была какая-то плоскость. Стена хижины? Нет, скорее дощатая перегородка, поддерживающая навес. Лаймо облокотился. – Если б не эти гнусные духи! Это даже не не везет, это еще хуже…

– Я не понимаю, из-за чего ты раскис, – отозвалась еле видимая Нэрренират. – Ты ведь не влюбился с первого взгляда в деревенскую девчонку? В Панадаре много девушек.

– А я им не нужен!

Коварное болотное вино ударило в голову, он ощущал острую потребность кому-нибудь пожаловаться на жизнь. Хотя бы великой богине. Если разобраться, боги – самые подходящие собеседники для такой ситуации: к кому, как не к ним, большинство людей взывает, оказавшись один на один с проблемами?

– Возможно, ты преувеличиваешь.

– Ни капли. – Лаймо пьяно всхлипнул. – Вот вы же, например, не избрали меня, ни в этом году, ни в прошлом!

Ляпнув это, он втянул голову в плечи: а вдруг прогневается?..

– Не избрала… и не изберу. Мне нравятся Роми и Арс Шертон, а ты на мой вкус слишком зауряден, – с присущей ей деликатностью объяснила Нэрренират. – О, не обижайся… Сексуально ты меня не привлекаешь, зато у тебя есть другие достоинства. Ты хороший аналитик, умеешь находить решения. Благодаря твоей подсказке я не умерла от голода – не думай, что я об этом забыла.

Лаймо тоже об этом не забыл. Вспомнив тот кошмарный день, он инстинктивно попытался отодвинуться от богини, шоркая курткой о скрипучую шаткую стенку.

– В любовники я тебя не возьму, но от такого управляющего, как ты, я бы не отказалась.

Его словно обдало жаром. Быть управляющим у Нэрренират, в ее транспортной монополии? Солидная зарплата, жилье в престижных кварталах, мощные индивидуально настроенные амулеты, защищающие от нежити и от любой магии…

– Вы правда взяли бы меня работать на рельсовой дороге? – боясь, что ослышался, вымолвил Лаймо, когда к нему вернулся дар речи.

– Отчего же нет? Но ты должен преклониться передо мной как перед своей богиней-покровительницей и принять посвящение в храме – это обязательное условие.

Об этом он знал. Его мать некогда приняла посвящение в храме Юмансы и постоянно твердила, что Лаймо, если он ее любит, должен сделать то же самое, иначе она заболеет от огорчения. Лаймо отнекивался и откладывал: богов он чтил, однако в глубине души был не слишком религиозен, да и поститься три месяца кряду ему не хотелось.

– Я преклоняюсь перед вами, великая, и с несказанной радостью приму посвящение в вашем храме! Ваша милость воистину безгранична…

– Тогда притащи две фляги вина, – помолчав, распорядилась Нэрренират. – Для меня – большую. По такому случаю надо выпить.

Лаймо сбегал за флягами. Его сердце радостно колотилось, он даже на зудящую во тьме мошкару не обращал внимания. Богиню насекомые покусать не могли, так что с удвоенной энергией набросились на человека, но Лаймодию сейчас все было нипочем. Когда он сменит скромную тунику мелкого чиновника на стильное лиловое одеяние служителя великой богини Нэрренират, девушки Нижнего Города перестанут его игнорировать! И никто больше не будет считать его заурядным…

В гостевую комнату он вернулся после полуночи. Плошки погасли, все уже спали. Наутро, когда Шертон его разбудил, у него отчаянно болела голова, а кожа зудела, зато будущее представлялось ему радужным, полным приятных сюрпризов. От боли и зуда его избавил Бирвот. Трясясь в седле по неровной, как стиральная доска, дороге, Лаймо рассеянно улыбался, однако временами в его сердце закрадывался холодок: а вдруг богиня передумает или забудет о своем обещании?

Глава 9

Маг долго изучал расстеленную на земле карту, потом поднял голову и уставился на каменный массив. Дорога ныряла в этот массив – и исчезала, упершись в кучу валунов. Обвал или оползень. Приехали.

Туман рассеялся вчера вечером. Впереди громоздились скалы, красновато-бурые, как засохшая кровь, черные, пестро-серые под бледным слоистым небом. На Лаймо, Роми, Паселея и даже на Бирвота пейзаж действовал угнетающе. На Шертона – нет. Ему не единожды попадались солнечные пасторальные картинки или роскошные ландшафты, которые на поверку оказывались ловушками, а также места, с виду зловещие, зато во всех отношениях безобидные. Бывало и наоборот, но он давно усвоил, что видимость не всегда дает верное представление о сути предмета. Нэрренират о своих впечатлениях умолчала.

– Никакой враждебной силы я здесь не чувствую, но с дорогой неясно, – произнес наконец Бирвот. – На карте отмечена только вот эта, заваленная…

– Не шевелитесь никто!

Этот возглас издал Паселей. Сорвав с себя плащ, он принялся суматошно им размахивать, словно надумал подмести утыканную редкими травинками пыльную землю, потом проворно нагнулся и что-то схватил. В руке у него извивалась двухфутовой длины змейка, серая с синими полосками и красным пятном на голове.

– Зебилайя. Вот они, стало быть, где водятся на воле… У нас в королевском зверинце три таких жили. Страсть ядовитые, ежели кусанет – помрешь, даже ахнуть не успеешь. Одного придворного господина зебилайя укусила, ибо он дразнил ее, выпивши, пальцы в клетку совал.