Лиланд Модезитт - Магия Отшельничьего острова

— Ты опаснее, чем кажется, Мастер гармонии, — промолвила унтер-офицер, когда солдаты отошли за пределы слышимости. Но улыбка не покинула ее глаз.

— У меня нет возможности говорить неправду, — откликнулся я, пожав плечами, — а это создает некоторые затруднения.

— Ты не можешь лгать?

— Вообще-то могу, но за это приходится платить. И тогда мне бывает несладко.

На сей раз она покачала головой и задумчиво промолвила:

— Да... хорошо, что я просто унтер-офицер.

Попозже, уже приведя Гэрлока с водопоя и угостив его куском фуражной лепешки, я задумался над ее словами. И не мог не признать ее правоты. Чем больше мне удавалось узнать и чем шире становились мои возможности, тем запутаннее и сложнее делалась моя жизнь.

LXIII

Кифриен оказался обширнее, чем казалось поначалу. Чтобы добраться до предгорий, требовалось не меньше двух дней.

Я предполагал, что в какой-то точке старый большак непременно должен пересечься с чародейским трактом. Не знаю уж почему, но мне казалось, что иначе и быть не может.

Первую ночь мы провели на постоялом дворе селения Верхоречье. Откуда взялось такое название, никто не знал: ни Верхней, ни Нижней реки на Елениных картах нанесено не было. В трактире поддерживали чистоту, но на этом его достоинства исчерпывались. На обед подали жесткую козлятину и черствый сыр, кровати провисали, а Валдейн, с которым мне пришлось разделить комнату, во-первых, изрядно меня побаивался, а во-вторых, что существеннее, — громко храпел.

Вторая ночь застала нас в местечке под названием Кесса, на дорожном военном посту. Нас угостили мясом с острой подливой и подали огромный торт с фруктовым кремом. В солдатских столовых Кифрина кормили определенно лучше, чем на постоялых дворах.

Сама Кесса представляла собой скопление двух десятков домов, лавок и мастерских, обслуживавших близлежащие хутора и сады. Населяли ее типичные кифриенцы — смуглые, темноволосые, улыбчивые и невероятно болтливые.

Содержавшие пост Телла и Бардон выделили мне отдельную гостевую комнату. Удалившись туда, я запер за собой дверь, удостоверился, что лампа над двуспальной кроватью достаточно яркая, и взялся за книгу.

Найти нужное место не составило труда, хотя уразуметь написанное было куда сложнее. А написано по интересующему меня вопросу было буквально следующее: «Гармония не поддается концентрации и не сосредотачивается даже внутри черного посоха, а потому никто не сможет по-настоящему управлять посохом гармонии, не отбросив его прочь».

Из этого могло следовать, что, где бы ни находился мой посох, он все равно отталкивал хаос и способствовал установлению гармонии... или что-то еще. Пролистав книгу и не найдя никаких разъяснений, способных сделать этот параграф более вразумительным, я убрал потрепанный черный томик в торбу и уставился в пустоту. Мне следовало сопоставить разрозненные факты и установить, как они согласуются между собой.

Белый маг погиб, когда посох коснулся кончиков его пальцев... или почти коснулся. Во всяком случае, они оказались в непосредственной близости. Но посох бывал и вблизи других источников хаоса, однако ничего подобного, никаких мощных выбросов энергии не происходило. Кроме того, если посох сам по себе мог уничтожить Белого мага, кто-нибудь должен был выступить против Антонина давным-давно. Если только у настоящих Черных Мастеров не имелось своих резонов для поддержания хаоса...

Последняя догадка мне очень не понравилась.

Потом мои мысли переметнулись к Дейдре, Кристал и Тамре, однако разобраться в своих чувствах оказалась еще сложнее, чем постичь суть магии гармонии. Эта попытка утомила меня настолько, что я задул лампу и уснул как убитый.

Разбудил меня холодный серый рассвет.

Позавтракав и распрощавшись с разговорчивыми хозяевами, мы двинулись дальше и вскоре оказались за пределами обжитых земель. По сторонам дороги больше не попадалось ни садов, ни огороженных полей. Тучи над головой развеялись, однако по-прежнему стояла прохлада. К середине утра дорога пошла через довольно густой подлесок. Местами она почти сплошь заросла сорняками. Холмы становились все круче, и с очередным подъемом на каждый склон мы все явственнее ощущали тревогу. С лица Елены не сходило напряженное выражение, да и крупные кавалерийские кони определенно нервничали.

На вершине одного из холмов, рядом с развалинами некогда стоявшего здесь то ли трактира, то ли дорожного поста, я подал Елене знак остановиться.

Глядя отсюда на запад, уже можно было увидеть темную гряду Закатных Отрогов с возносящимися к небу, увенчанными снегами пиками. Даже отсюда, с расстояния в добрых тридцать кай, они подавляли своим величием.

— Похоже, мы приближаемся. Я ощущаю впереди хаос.

— Мы еще далеко от Закатных Отрогов, — ответила Елена, щурясь на солнце.

— Дальше я доберусь сам.

Унтер-офицер покачала головой:

— Мастер гармонии, ты представляешь себе, что будет, когда я доложу субкомандующему о том, как мы бросили тебя в таком отдалении от Отрогов?

Я вздохнул:

— Примерно представляю. Ладно, поехали. Но если хаоса впереди окажется слишком много, я все же должен буду отослать тебя обратно.

— Почему?

— Да потому, что мне будет трудно защитить тебя и твоих людей. По правде сказать, — добавил я с невеселым смешком, — у меня вовсе нет уверенности в своей способности защитить даже себя.

Однако когда мы продолжили путь, хаос впереди как будто развеялся. Либо это действительно так, либо источник его был сильнее, чем мне показалось сначала, но находился гораздо дальше.

К ночи мы так и не добрались до подножия Отрогов, хотя уже могли видеть, как закатные лучи окрашивали багрянцем вечные льды, лежащие на ближних вершинах.

Лучшим местом для ночлега оказались развалины давным-давно заброшенной фермы. От некогда крепкого дома осталась лишь одна кое-как укрывающая от ветра каменная стена. Я установил охранные чары, однако ночь прошла без всяких происшествий. Рассвет наступил серый и тусклый, как и в то утро, когда мы покинули Кифрин.

Мне не давала мысль о том, сколько народу кладет головы в холмах Северного Кифриена в то время, как я тащусь к Закатным Отрогам — может быть, по дурацкой прихоти. Однако, по здравому рассуждению, каждому следовало заниматься своим делом. А я не воин и должен не сражаться, а по возможности способствовать вящему укреплению гармонии.

Погруженный в такого рода размышления, я рассеянно предложил Валдейну сыра. Солдат принял угощение, но тоже рассеянно, не отрывая взгляда от гор. Потом он посмотрел на сыр с таким видом, словно не понимал, откуда он взялся.