Юлия Федотова - По следу скорпиона

– Сколько можно молоть чепуху? – привычно начал гном, но Энка живо его осадила:

– А кто первый начал?!

– Я не молол чепуху, а констатировал грустную истину, – стал защищаться тот.

– Поменьше надо констатировать. А то, знаешь, и накликать недолго!

Сраженный сим мудрым доводом, гном умолк.

И вот опять потянулись долгие минуты томительного ожидания. Находиться в самом центре судьбоносных событий, не имея при этом ни малейшего представления о происходящем, – что может быть хуже? События же развивались с нарастающей стремительностью.

Пока мангорриты, стоя по пояс в воде, кое-как компенсировали недостачу жертвенной крови (тридцать самых юных из них безропотно подставили горло под нож), фрегаты Дефта бросили якорь на безопасном расстоянии от берега, спущенные на воду шлюпки устремились к храму, чья вершина уже выглядывала из воды, будто скала.

Сам король был тут. В мышиного цвета мантии с черной оторочкой из жестких волос гурра, в зубчатой походной короне, нахлобученной поверх плотно облегающей вязаной шапочки, со скрещенными на груди бледными крючковатыми руками, он походил на нахохлившуюся злую птицу, больную, но все равно опасную.

А рядом, в той же шлюпке, в небрежной позе, какую подданный Дефта не посмел бы позволить себе не только в присутствии самого короля, но даже королевского портрета, сидел Гуго, точнее, Гуго Ингрем, подменный сын адепта Кааны, собственной персоной. Глаза сприггана, обычно мутные и блеклые, теперь отсвечивали дурным желтым огнем, верхняя губа гадко оттопыривалась, обнажив крупные сероватые зубы, сальные патлатые космы трепались на ветру. Едва сдерживая злую радость, он ждал того часа, ради которого, как ему казалось, и был рожден. Правда, ожидание грозило затянуться. Гребцам приходилось нелегко. Они из последних сил налегали на весла, так что те угрожающе трещали и гнулись, но слишком мощным был обратный ток воды. Шлюпки почти не двигались с места.

Пока дефтцы отчаянно боролись со стихией, орочье войско, достигшее океана, столкнулось с напастью иного рода. Полторы сотни оголодавших, обескровленных упырей встретили их на берегу счастливым визгом. Еда пришла! Несметные полчища еды!

Жизнь, даже самая гнусная, всегда чурается нежити. А уж упырей-то боятся все. И проклятые гоблины – не исключение. Тем более если у них нет при себе ни драконьего серебра, ни осины. А кто мог знать, что потребуются?! Немало тычков, пинков и оплеух пришлось потратить орочьим предводителям, чтобы заставить подчиненных пробить неровный строй упырей и добраться до спасительной воды.

Многим это стоило жизни. Грядущее затмение наделило худенькие тела «малолеток» силой и яростью под стать демонам-убийцам. По вкусу, ох по вкусу пришлась им проклятая кровушка!

Конечно, серьезно сократить численность многотысячной орочьей орды упырята не могли. Но Судьбу мира решало не количество претендентов – время. Оно шло, как всегда, неумолимо, – уже половину солнечного диска скрывала лунная тень…

Увы, ничего этого не видели наемники Судьбы, сидя в своем пузыре при входе в храм. Снаружи мутной завесой бурлила и пенилась уходящая вода. В Астрале все так перепуталось, что Хельги разозлился, плюнул и не стал смотреть, предоставив ближним своим изнывать от неведения.

– Чего они не идут-то? – хныкала Ильза. – Уже сражаться хочу! Все-таки я воин, а не кисейная барышня!

– Вот кстати! – Макс давно собирался об этом поговорить. – Зачем вы отдали бедную девушку в наемники? – Он с неодобрением взглянул на троих кансалонцев – знал, откуда ветер дует.

– Как зачем? – удивилась Энка. – Зарплата хорошая. Где еще девушка может столько заработать? Разве что в проститутках! Так Меридит сказала, что в жизни этого не допустит, – все претензии к ней.

Но предъявлять претензии дисе Макс почему-то не стал и вообще разговор о девичьем трудоустройстве предпочел не продолжать.

«Интересно: почему?» – размышляла Ильза.

А воды становилось все меньше и меньше. Сотворенный демоном-убийцей пузырь превратился в подобие чаши: вокруг на пять метров поднимается стена воды, а над головой уже воздух. Стали слышны звуки, доносящиеся снаружи, – крики, плеск, звон металла.

– Давайте выйдем из храма и посмотрим, что творится на суше, – предложила Энка.

Орвуду, как всегда, было лень лишний раз пошевелиться.

– Что ты сможешь увидеть? Еще слишком глубоко. Дай хоть напоследок посидеть спокойно!

Как раз этого сильфида и не умела.

– На том свете насидишься. И ничего не глубоко. Если я залезу на плечи Рагнара и он меня немного подкинет, а я при этом взлечу, ведь я могу левитировать, – то все увижу.

Именно так они и поступили. Некоторое время ноги левитирующей сильфиды дрыгались над головами соратников, в то время как ее собственная голова обреталась в иных сферах. Потом магические способности девицы исчерпались, она грузно шлепнулась в донный ил и с удовлетворением объявила: «Сражаются!» И словно в подтверждение ее слов стенки водяной чаши окрасились багровым.

Пока орки на берегу отбивались от упырей, на мангорритов напал Дефт.

Жертвенная чаша и нож-талисман – без этих атрибутов не обойтись тому, кто возжелал привести новую Силу в мир – за них, кровавых, вновь лилась кровь.

– Вот и прекрасно, – обрадовался Эдуард. – Пусть они друг друга поубивают, на нашу долю меньше останется.

Орвуд его оптимизма не разделял.

– В свете того, что нам противостоит многотысячное орочье войско, наличие или отсутствие нескольких сотен сектантов или дефтцев не представляется мне сколь-нибудь значимым! – поведал он важно.

Ильза подтолкнула Рагнара в бок, кивнула на гнома и спросила, понизив голос, но все-таки недостаточно тихо:

– Чего это он? Тоже ум полез? Вроде у него раньше ума не водилось… – И, уловив испепеляющий гномий взгляд, поспешила поправиться: – То есть, я хотела сказать, не совсем не было, а было, но немного, снаружи незаметно… Чего вы смеетесь? Я же правду говорю…

– Лучше… ой! Лучше замолчи, пока жива! Иначе он тебя прикончит, не дожидаясь орков! – с трудом выговорил Хельги сквозь смех.

– Зря мы так веселимся! Не к добру это, ох не к добру! – припомнила дурную примету любительница народной мудрости.

Гном обиженно шмыгнул носом:

– А ты покаркай, покаркай! Очень, знаешь ли, вовремя!

– Нельзя быть таким суеверным! – выдала ему девица без зазрения совести.

От возмущения бедный уроженец Даан-Азара потерял дар речи. Невразумительно булькнул и умолк.

Вода тоже булькнула. И ушла. Не отступила плавно, а схлынула, будто кто-то огромный вынул пробку из океанского дна. За несколько минут храм оказался на суше, вода остановилась шагах в десяти позади него.