Наталия Осояну - Невеста ветра

Пять лет. Он опоздал. Как там сказал музыкант — украл у себя десять лет жизни? Нет, он ее всю украл и продал скупщику за гроши. Ничего не осталось.

Ничего…

— Эй, ты так и будешь меня держать? — проворчал мальчишка. Эрдан отпустил тонкое запястье и побрел куда-то вперед, не оглядываясь. Воришка что-то хмуро бормотал ему вслед, растирая онемевшую кисть, а потом свистнул — тотчас же словно из-под земли перед ним возник еще один чумазый оборванец, поменьше. «Передай Худому — его пропажа нашлась! — сказал мальчик. — Да поторапливайся!»

Эрдан этого не услышал. Он шел, едва замечая дорогу, а сталкиваясь с прохожими, не слышал их возмущенных окликов. Зачем? Зачем он покинул Рокэ и вернулся туда, где его давно похоронили — а быть может, и прокляли? Все из-за магуса с разноцветными глазами, в чьем взгляде смешались мальчишечья наивность и горькая мудрость человека, умудренного опытом.

Все из-за того, кто не сгорел в огне и в океане не утонул.

Нет, Эрдан вовсе не винил Кристобаля в крушении своей внезапно возникшей надежды, но после всего, что произошло на борту «Невесты ветра», он уже не мог вернуться на Рокэ, к той жизни, которую вел последние годы. А куда еще он мог отправиться? Только домой.

Точнее, туда, где раньше был его дом.

…Трое в черном нашли Эрдана, когда солнце уже клонилось к закату: он наблюдал за гроганами, разгружавшими карго под присмотром людей с хлыстами, — не то чтобы ему было интересно, просто в этой части порта не было видно зеленых парусов «Невесты ветра». Они словно вышли из тени, которую отбрасывала на причал башня с часами, обступили его с трех сторон — суровые, молчаливые и убийственно вежливые.

— О-о, наконец-то! — сказал мастер-корабел и понял, что улыбается. — Я, признаться, думал — все, забыли. Не ищут… не нужен никому, даже ему.

— Вы отлично знаете, что нужны нашему хозяину, мастер Эрдан, — прошелестел голос одного из троих. — Он ведь не раз посылал вам предложения вернуться.

— Прекрасная осведомленность! — искренне восхитился Эрдан. — И что же вы намерены со мной делать?

— Вас ждут, — раздалось в ответ. — Мы проводим.

— А если я откажусь?

— Мы проводим, — повторил человек в черном, не меняя интонации, и Эрдан усмехнулся. Он мог сопротивляться, но это означало лишь несущественную отсрочку. Троица доставит его к месту назначения, пусть даже и по частям, — главное, чтобы хоть одна из этих частей умела разговаривать.

Их путь был недолгим: в северной части пристани, где возвышался маяк, Эрдан понял, что его ведут вовсе не туда, где жил единственный человек в Аламеде и во всей Империи, способный отдавать приказы Ищейкам. Выходит, этого человека нет в городе, — но он понятия не имел, стоит ли этому радоваться. Встреча всего лишь откладывается, но не отменяется.

Тем более кто-то ждет его там, на маяке…

Мастера-корабела подвели к самому входу и там передали другим стражам, невидимым и неслышным. Когда за его спиной закрылась дверь, Эрдан огляделся — но увидел только лестницу, круто уходящую наверх. Со всех сторон доносилось неприятное шуршание и поскрипывание, живо напомнившее ему давно минувшее время. «Если ты не придешь в Яшмовую цитадель, она сама придет к тебе» — так было написано в одном из первых посланий, которые ему и в самом деле доставили. Да, свершилось — она пришла.

На открытой всем ветрам верхней площадке маяка стоял человек, оказавшийся последним из тех, кого Эрдан ожидал здесь встретить.

— Чейн? — вырвалось у мастера-корабела. — Ты?! Очень высокий и очень худой мужчина поклонился так низко, что, казалось, почти сложился пополам. Его волосы за десять лет поредели и побелели, в остальном же второй из лучших учеников Эрдана почти не изменился — разве что в глазах появился странный неприятный блеск.

— Рад встрече, мастер, — сказал он.

— Что ты здесь делаешь? — Эрдан с трудом справился с удивлением — тем более он уже догадывался, какой ответ услышит.

— Меня называют главным корабелом Аламеды, — ответил Чейн. — Идаже всей Империи. Но это всего лишь потому, что ты предпочел отойти от дел раньше времени. Что ж, теперь все изменится.

— Ошибаешься, — спокойно возразил Эрдан. — Я не намерен…

— Он не спросит, — перебил Чейн. — Он так давно ждал возможности тебя вернуть, что не упустит шанса — раз уж ты сам пришел. Ваша глупая ссора затянулась, и пора наконец-то положить ей конец. Или ты так не считаешь?

Ученик ждал ответа, но учитель медлил. Человек, стоявший перед ним, изменился гораздо сильнее, чем казалось поначалу, — и это тоже было следствием его ошибки.

— Я часто про тебя вспоминал, — сказал мастер-корабел. — Гадал, где ты и чем занимаешься. Но я даже в страшном сне не мог предположить, что ты…

Чейн рассмеялся — сухо, трескуче. Его глаза снова заблестели, а голос вдруг сделался резким и даже жестоким.

— Я — что? Я занял твое место, да. Но ты ведь и сам считал меня лучшим — до тех пор, пока не появился он. Собственно, после твоего бегства другие кандидатуры даже не обсуждались, мне сразу предложили стать главным корабелом… и я согласился. Да, согласился после всего, что произошло между вами, — видишь, я знаю наперед все твои возражения. С тех пор прошло много лет, я уже успел воспитать своих учеников…

Эрдан подошел к краю площадки. Далеко внизу море билось о подножие маяка; к югу вздымался лес мачт. Сотни кораблей, сотни навигаторов — пары, чья связь нерушима и длится до самой смерти одного из двоих. Они покоряют океан, сражаются с чудовищами из глубин, оберегают команду — порою ценой собственной жизни. Так было испокон веков, но вот сколько еще это продлится?

— Ты позволил ему превратить себя в бессловесное и безмозглое орудие?

— О-о, видишь ли, я всегда был слабовольным глупцом, — послышался язвительный ответ. — Мне не хватило духу бросить жену и ребенка, чтобы только сберечь свою честь, не посадить на нее ни пятнышка. Я остался — и, справедливости ради, он меня не принуждал совершать то, о чем ты сейчас думаешь. В конце концов, ты меня этому так и не научил.

«Не научил» — только когда эти слова прозвучали, Эрдан распознал в голосе бывшего ученика обиду. Ядовито-горькую, жгучую обиду, которая, должно быть, мучила Чейна по ночам: как же так? Он, прослуживший учителю верой и правдой немало лет, ловивший каждое слово и не жалевший сил, оказался недостоин великой тайны! Что за вопиющая несправедливость!..