Воин Ллос - Роберт Энтони Сальваторе
— Колоды?
— Передай это Громфу, он будет знать.
— Он будет знать, где ее найти?
— Он может сообразить, с чего начать поиски.
Джарлакс позволил этому всплыть в его мыслях на несколько мгновений, затем взмолился:
— Скажи что нибудь еще.
— Больше ничего нет.
Он не почувствовал возможности для обсуждения в этом ответе. И поэтому он закрыл глаза и глубоко вздохнул, благодарный за то, что, возможно, у него, по крайней мере, была отправная точка.
— Я ничтожен без тебя, мой друг, — сказал Джарлакс изображению. — Как физически, так и в моем сердце.
— Таков порядок вещей.
И это было все, и дух Киммуриэля снова покинул его. Возможно, в последний раз, знал Джарлакс, хотя отчаянно надеялся, что этого не произойдет.
Он испытывал глубокое чувство потери, как случалось после каждого из этих сеансов.
Но печаль отступила, сменившись воспоминаниями о великих приключениях, которые он пережил рядом с Киммуриэлем.
И была заменена более практичными делами. Киммуриэль был огромным благом для Бреган Д'Эрт и для Джарлакса в частности. Таланты этого человека были за пределами понимания как потенциальных врагов, так и деловых партнеров. Преимущество было неоценимым.
Теперь ему приходилось искать другие пути, подобные тому, который он осваивал в Главной башне Тайн. По его просьбе удивительно дружелюбный Громф согласился пригласить Нвизи из Улутиунов учиться и практиковаться там.
Джарлакс еще не совсем разобрался в Нвизи, но если бы это было так с ним, он знал, что все остальные были бы совершенно сбиты с толку магией странного маленького человечка.
Предсказание — это предвидение.
Сила — это знание.
Преимущество, Джарлакс.
Смех за пределами Поместья Плюща достиг оглушительных масштабов, когда король Бренор Боевой Топор, весивший больше, чем он признался, взлетел в воздух над насыпью, которую Пайкел вылепил вдоль ледяной горки.
Снег был глубоким, и поэтому приземление было достаточно мягким, и Бренор поднялся весь в снегу, его борода и волосы были скорее белыми, чем рыжими.
В стороне от трассы Айвен Валунноплечий спорил с Тибблдорфом Пвентом, снова и снова повторяя ему, что его броня разрушит лед, поэтому, если он хочет прокатиться, ему не следует этого делать, в то время как внизу, у подножия горки, Реджис ударил Вульфгара в спину. В голову ему попал снежок, и нападающий был бы погребен под ним, если бы Пенелопа Гарпелл не бросила перед ним заклинание смазки, отправив его кувыркаться в сугроб прежде, чем он добрался до хафлинга.
Следующим с горки спустился Дзирт, за ним вдогонку мчались Кэтти-Бри и Бризи, и маленькая девочка едва могла видеть из-под края однорогого шлема, который она украла у своего деда.
Все это было так просто, так восхитительно играть, просто играть.
Тогда Дзирт понял, что это были те самые моменты, о которых Кэтти-Бри узнала в день, очень похожий на этот. И, как и в случае с его женой, для Дзирта это было напоминанием, а не прозрением. Эта простая маленькая игра была тем, что делало жизнь стоящей того. Не золото Бренора или сеть Джарлакса, и не какое-то приключение или война — это была счастливая радость и болезненная необходимость — но это, эта простая, детская, радостная игра, было тем, что действительно стоило всего для Дзирта До'Урдена. Потому что это была любовь, это была дружба, это была семья.
Зима сменилась весной, весна сменилась летом, и это представление о семье снова проявилось в одно прекрасное утро, когда Джарлакс пришел навестить Дзирта и Кэтти-Бри в Поместье Плюща, принеся захватывающие новости.
— Вы трое, — объяснил Джарлакс, его ухмылка почти доходила до ушей. — Вулфгар и Пенелопа, Реджис и Доннола, Бренор, конечно, и одна или обе его жены.
— А как же мы? — спросил Дзирт.
— И я, конечно, и еще несколько человек.
Дзирт посмотрел на Кэтти-Бри, обе непонимающе пожали плечами, затем снова повернулись к Джарлаксу.
— Конечно, — согласилась Кэтти-бри с ухмыляющимся разбойником, хотя она понятия не имела, о чем он говорит.
— Нас пригласили на грандиозную экскурсию, — наконец объяснил Джарлакс. — В день осеннего равноденствия Закнафейн будет сражаться бок о бок с Аззудонной за Бьянкорсо в Каззкальци. Нас приглашает в гости, посмотреть и спеть с каллидийцами сама Мона Валрисса.
— Деда Зак! — сказал Бризи, и Дзирт рассмеялся от радости.
— О, клянусь богами, — причитала Кэтти-Бри.
— Что? — спросили Дзирт и Джарлакс в унисон.
— Когда этот человечек увидит Каззкальци, — сказала она, многозначительно глядя на Дзирта, — Мы никогда не вернем ее домой.
— Может быть, она уже будет дома, — предположил Джарлакс.
— Я забираю свой дом с собой, — сказал Дзирт, заканчивая спор.
Кэтти-Бри обняла его, их дочь обняла их обоих, завершая круг.
Простые маленькие радости.
Персонажи романа
Поулицам Мензоберранзана... дроу.
ВЕРХОВНАЯ МАТЬ ИВОННЕЛЬ БЭНР: Также известна как Ивоннель Вечная. Правила домом и городом две тысячи лет. Убита королем Бренором Боевым топором, когда возглавляла город против Мифрил Халла более века назад.
КВЕНТЛ БЭНР: Дочь Ивоннель, Вечной и нынешняя Верховная Мать Мензоберранзана, правящая из резиденции Дома Бэнр. Иллитиды наделили ее воспоминаниями Ивоннель Вечной настолько глубоко, что они стали такой же частью ее, как были частью ее матери. Благодаря им она раскрыла обман ллос и помогла создать Великую ересь против Паучьей королевы.
СОС'АМПТУ БЭНР: дочь Ивоннель Вечной, владычица Арак-Тинилита, бывшая первая жрица Дома Бэнр и нынешняя верховная жрица Храма Богини. Остается горячо преданной ллос, что приводит ее к разногласиям с Верховной Матерью Квентл и домом Бэнр.
ИВОННЕЛЬ БЭНР: Дочь Громфа и Минолин Фей Бранч. Как и Квентл, ей были подарены воспоминания ее бабушки, Ивоннель Вечной, только для нее это было сделано внутриутробно. Ей всего несколько лет, но она родилась с полным сознанием и памятью на две тысячи лет. Возможно, самая могущественная дроу в Мензоберранзане, она использовала магию, чтобы вырасти и превратиться в молодую женщину-дроу. Она восхищается Дзиртом, тайно любит его и вместе с Верховной Матерью Квентл способствовала распространению Великой ереси, оставив город Мензоберранзан на грани гражданской войны.
МАТРОНА ЖИНДИЯ МЕЛАРН: фанатичка ллос, возглавляла штурм Побережья Мечей Фаэруна против Лускана, Гаунтлгрима и Кровоточащих лоз и, казалось, была на грани
