Татьяна Апраксина - Назначенье границ

— Я бы на их месте Аттиле уйти не дал, — заявил под конец адъютант. — А вы?

Марк и Пьетро дружно пожали плечами. Не всегда можно понять, прав или ошибался любой полководец, принимая решение. Человек предполагает, и предполагает порой не так уж плохо, но Бог — располагает, и свершится лишь то, что в Его воле. По молитве святого Эньяна, епископа Орлеанского Господь позволил Аэцию и королю Теодору спасти город в самый последний момент, когда стены уже трещали под натиском таранов. Могло случиться иначе — промедли войско лишь на час, кто знает, как все обернулось бы…

Господь не попустил «бичу Божьему» разрушить город и победить армию готов и ромеев. В последний миг он сменил гнев на милость; увы, так случалось не всегда. Когда-то Аурелия потеряла Марсель лишь потому, что ветер помешал сборной эскадре Аурелии и королевства Толедского успеть вовремя.

Теперь же… Марк покосился в сторону гигантского пепелища. Кто победил? На чью сторону встал Господь в этой битве?

Даже этого не поймешь: де ла Валле был единственным живым на поле боя. Все остальное превратилось в прах. Неужто на армию еретиков пролился огненный дождь? Сперва огненный, затем кровавый. Библейское чудо.

Память встопорщилась ершом, споря со словом «чудо».

То ли холодный ветерок скользнул по спине, то ли страх облил ее потом: может, и не чудо вовсе, а худшее из деяний Нечистого? То, за которое и в Роме, и в Трире без лишних слов, после недолгого расследования предают смерти, как продавших душу Сатане?

Когда-то отец велел выпороть Марка лишь за то, что тот слушал рассказ старухи, кормилицы коннетабля де ла Валле. Кормилицу не наказали — какой спрос с неграмотной северянки, но семилетнему наследнику коннетабля уже полагалось отличать назидательные истории от богохульных. Согласно той сказке, далекий предок коннетабля, франк Дагоберт, был самым настоящим подменышем, младшим сыном короля фей.

— Глаза у него были зеленые, как у тебя, проказник, — смеялась кормилица. — Не знал он поражения, не ведал ни в чем отказа, прожил девяносто девять лет, а потом феи забрали его назад в холмы. От него-то и порода ваша такая удачливая…

— Я не из народа фей! Я… христианин! — обиделся маленький Марк, вытаскивая из-под рубахи крест.

— Так жена-то его, добрая госпожа Радегунда, была человечьего роду-племени…

Марк сдуру поинтересовался у воспитателей, правду ли говорила кормилица. Единственное, чего добился — вдвое более суровой, чем обычно, порки. Отец, вопреки обыкновению, собственноручно взялся за розги, пообещав вложить в наследника страх Божий и надлежащее разумение. Впрочем, историю он не опроверг. Он вообще ничего не сказал на этот счет, и Марк заподозрил, что семейная легенда содержала в себе немало правды. В конце концов, сестра короля Артура тоже была феей!..

Марк де ла Валле уже много лет слышал о себе то, за что отец своими руками удавил бы порождение своих чресл. Военные успехи и благосклонность столичных дам, упрямую живучесть и богатство ему, разумеется, подарил Сатана. Разве верная служба, владение шпагой и те самые зеленые глаза сказочного предка могут помочь добиться подобного успеха? Странное дело, коннетабль тоже был удачлив на поле боя и в альковных делах, до ссылки в Нарбон его состоянию завидовали многие и многие, вышел без единой царапины из двух десятков дуэлей — а сплетен подобного сорта о нем не ходило.

Генерал вздохнул и пожал плечами. Слухи давно уже не казались даже забавными. Вот пользу они порой приносили — и франконские вояки больше, чем следовало, остерегались «слуги Дьявола», да и в армии любили пошутить, что сам Сатана сражается на стороне Аурелии, а, значит, победа достанется солдатам генерала де ла Валле если не с Божьей помощью, так трудами Нечистого.

Тревожная пустота на груди заставляла предполагать, что количество шуток на сей счет переполнило чашу терпения небесных сил, и сплетня обернулась сущей правдой.

— Вы хорошо все обдумали? — ди Кастильоне встал напротив, словно намереваясь не пустить Марка к выходу из палатки.

— Хотите знать, не спятил ли я? — прямо спросил Марк. — Нет, не спятил.

Романец досадливо вздохнул, откинул со лба волосы. Де ла Валле знал, что смутил его подобной прямотой. Пьетро предпочитал быть обходительным там, где это возможно, и не любил положений, в которых приходится становиться грубым.

— Это франконцы подумают, что спятили, да и прочие с ними заодно, — улыбкой сглаживая неловкость, пояснил Марк. — Когда поутру обнаружат себя не там, куда шли.

— Но как?

— Кознями дьявола, конечно, — подмигнул де ла Валле.

— Мой генерал, чтобы выполнить задачу, я должен ее понимать. Мне кажется, я имею на это право.

Ди Кастильоне, конечно, имел — право отправляющегося на смерть. Решение разделить авангард армии на четыре отряда, которые должны втянуть противника в бой, не сулило ничего другого всем пяти тысячам аурелианской армии. Всем. От солдат до командующего. Сообщению, что Арелат и Алемания тоже выступили, в штабе не удивились, удивились отданным распоряжениям.

Пять тысяч против ста. Нелепый, безумный приказ. Марк прекрасно понимал, как воспримут его остальные, не только ди Кастильоне. Генерал де ла Валле сошел с ума, решил погубить авангард армии и погибнуть сам, чтобы замедлить продвижение франконцев. Ему же нужно было не замедлить, а сделать так, чтобы за часы от рассвета, когда вражеские армии обнаружат себя и черт не знает, где, до полудня, противник хотя бы попытался собраться, перестроиться и дать бой. Меньше всего надежды было на франконцев. Им нужно помочь… всем, но франконцам сильнее прочих.

Объяснить, в чем именно дело, Марк не мог. Этому надлежало оставаться тайной до последней минуты.

«Ты должен дать бой, иначе ничего не выйдет. Связать боем основную часть войска — только после того, как будут очерчены границы…»

Все же приказ будет выполнен. Де ла Валле недаром столько сил вложил в подвластную ему армию. Не только в дисциплину и доверие офицеров, не только в обеспечение должного — и небывалого для Аурелии — снабжения.

Пять лет назад Марк получил назначение в Западную армию, стоявшую на границах Арморики, и, вернувшись с отчетом к д'Анже, покачал головой: «Делайте со мной что хотите, но при нынешних порядках я отказываюсь! Я так просто не умею…». Канцлер поинтересовался, чего же не хватает де ла Валле для того, чтобы принять командование, получил список необходимого и с улыбкой сказал, что семейству де ла Валле пора возвращать некогда конфискованное у коннетабля, ибо в те славные времена коннетабль закупал оружие и провиант на свои доходы. Марк тоже посмеялся: он предпочел бы остаться без поместий и доходов, но платить за все должна казна, а не полководцы.