Андрей Фло (Клаузов) - Дорога Испытаний

Малышка Грендж беспокойно заёрзала на руках у матери, так что её пришлось опустить на пол. Перебирая кривыми ножками, она потопала куда-то в глубь дома.

– У тебя лицо исцарапано, – сообщила Кшенжара, внимательно наблюдая за Грендж и готовая в любой момент броситься ей на помощь.

Фло на секунду прикоснулся пальцами к щеке. Он совсем позабыл про царапины оставленный ферзалом.

– А-а, это?… Это я решил путь срезать, когда домой шёл. Возле парка через кусты пробирался.

Он попытался вспомнить: есть ли возле парка вообще какие нибудь кусты. Кажется, не было. Но мать кивнула головой и перевела взгляд на мокрый халат сына. Под ним уже накопилась грязная лужа воды. Фло поспешно принялся стягивать его через голову, пояснив Кшенжаре:

– Промок немного. Под дождь попал.

Наконец избавившись от халата, он открыл дверцу сушильного шкафа и достал вешалку.

– Не вешай слишком низко над огнепроводом, – предупредила Кшенжара. – Сегодня в нём температуру повысили. Прожжешь форму.

Фло повесил халат на самую верхнюю перекладину. Мокрые туфли отправились сушиться под огнепроводную трубу, на специальную полку. Доставая тапочки, Фло нарочно возился подольше, делая вид, что они за что-то зацепились. Надеясь, что мать уйдет. Но когда он вновь повернулся лицом к кухне, она всё ещё стояла там же, опершись об дверной косяк плечом, и грустно глядя на сына.

– Почему ты шёл пешком? – тихо спросила она. – Я тебе утром давала денег. Их вполне хватило бы на аэробус.

– Я их истратил на аттракционы в парке, – не задумываясь ни на секунду, соврал Фло. – Не смог удержаться.

Ещё долгих пару секунд Кшенжара сверлила сына недоверчивым взглядом, а затем, наконец-то, ушла на кухню. Оттуда сразу же раздалось звяканье посуды, и скрип обеденного стола.

– Вымой руки, и иди ужинать, – донесся голос Кшенжары.

"Мама не поверила не единому моему слову" – вздохнул Фло и побрёл в ванную комнату.

Вернувшись через десять минут, Фло уселся за длинный обеденный стол. На печи огнепровода медленно закипал чайник, пуская в воздух вялые струйки пара.

Тихо щёлкнув, перед Фло появилась тарелка. Затем, тарелка наполнилась аппетитным пюре из ферзала, увенчанное сверху жирным куском пригсового мяса.

"Она редко пользуется магией на кухне, – подумал Фло, глядя, как рядом с тарелкой появилась ложка и стакан чая. – Мама явно не в духе. А это очень плохо"!

Уже дожевывая отбивную мармуна, Фло почему-то вспомнил слова Парадамоники:

"У тебя в сумке может быть что нибудь повкуснее найдётся?"

А вслед за этим, перед глазами возникли две волосатые крысы, кипящие в котле.

Фло поморщился, чувствуя, как аппетит куда-то пропадает, а про себя подумал:

"Да забудь ты об этой шайке! Ты же решил больше с ними не встречаться!"

– Что ты морщишься? – спросила Кшенжара. Стоя перед раковинной, она пыталась разделить две смёрзшиеся половинки курицы. – Не вкусно, что ли?

– Почему? Вкусно, – пробубнил Фло с набитым ртом. Он недоумевал: как его мать умудряется видеть то, что происходит у неё за спиной. – Просто, камешек попался.

– Какой камешек? – вздохнула Кшенжара. Половинки курицы неожиданно разлепились. И если бы Кшенжара вовремя не выставила магический барьер, то одна из этих половинок улетела бы за раковину, где было не очень то чисто. – Я всё мясо промыла. Не может там быть никаких камней.

– Я сказал "камешек", а не "камень" – обиделся Фло.

"Уж тебе ли сейчас возмущаться и обижаться? – раздался тонкий голосок в сознании Фло. – Сиди тише воды, ниже травы! Пока не началось!"

За окном вновь полил дождь. Правда, не такой сильный, как прежде.

Тем временем, на кухню, переваливаясь с ноги на ногу, вошла Грендж. Она что-то задумчиво бубнила себе под нос, сделав при этом самое серьёзное выражение лица. Брови хмурые, а нижняя губа выпячена наружу. В одной руке она несла пустую бутылочку, а в другой, схватив за заднюю лапу, волокла по полу свою любимую игрушку – сопилу, набитую толи опилками, толи ещё чем-то мягким. Фло уже давно горел желанием посмотреть – что у этой игрушки внутри. В академии, от ребят, он слышал, что подобные игрушки набиваю веществом, которое горит как фейерверк, если его бросить в костёр. Фло был не прочь проверить правоту их слов, но понимал, что при этом рисковал тремя вещами. Во-первых – это грозный выговор от отца. Во-вторых – тихие, но очень нудные нотации от матери. А в-третьих (и это самое страшное) услышать дикие нечеловеческие вопли Грендж. Благодаря этим трем причинам, сопила всё ещё была цела.

Грендж подошла к печи, со всего размаху уселась на пол, отставила в сторону бутылочку, и сосредоточенно, со знанием дела, принялась колотить игрушку головой об кафельный пол. Каждый удар она сопровождала словом, значение которого было известно только ей одной:

– Дака! Дака!

Фло с улыбкой наблюдал за этим странным ритуалом, пережевывая остатки мяса. А потом обратился к сестре, тоном заправского учителя:

– Так нельзя делать! Голова у игрушки оторвётся! Она плакать будет!

"А я, наконец-то, узнаю – что у неё в нутрии", – про себя добавил он.

Грендж оставила истязания над бедной сопилой, и подняла на брата огромные удивлённые глаза.

– Отоётся? Пакает?

– Да, – улыбнулся Фло. – Это плохо! Знаешь, что бывает с плохими девочками?

Грендж так и не узнала – что с этими девочками бывает, потому что Кшенжара всё-таки сорвалась. Хотя, к ней это слово вряд ли было применимо. Когда человек срывается, то обычно это сопровождается криками. А иногда и воплями. Но Кшенжара никогда и не на кого не кричала.

В любом случае, то состояние, в котором она сейчас пребывала, можно было назвать срывом.

Оставив в покое курицу, Кшенжара обернулась к Фло, вытерла руки об фартук и спросила:

– А знаешь – что бывает с плохими мальчиками? С мальчиками, которые не хотят учиться, курят в туалетах, занимаются незаконной магией и неизвестно зачем шляются по Нижнему Городу? Знаешь?

Фло вытаращил на мать удивлённые глаза. Это было настолько неожиданным заявлением, что он даже не сразу понял, о чём идет речь. А, разобравшись – что к чему – испугался. На самом деле испугался. В горле пересохло, и по этому голос его прозвучал как-то сдавленно:

– О чём это ты, мам?

Кшенжара нервно улыбнулась и села за стол, напротив сына.

– Та прекрасно знаешь – о чём это я. И хватит разыгрывать из себя невинного ангела. Сегодня шутки кончились.

Фло с вздохом опустил взгляд. По всему было видно, что шутки, действительно, кончились. А следующая фраза матери ошарашила его словно молния.

– Тебя, Фло, хотят отправить к Зеркалу Прощения.

В нутрии у него сперва всё похолодело, а потом обдало жаром. В голове загудело, словно его кто-то только что-то со всей силы огрел тяжелым мешком с песком. Все последующие слова матери до Фло доходили с трудом. Её голос доносился откуда-то из далека, словно их разделяло не три метра кухонного стола, а огромная река. И плачь матери, и рёв Грендж – всё было таким далёким.