Павел Комарницкий - Дева дождя

И ещё очень хотелось пить.

Ржавая коробка на колёсах громыхала по горным дорогам вот уже который час… собственно, счёт времени они просто потеряли. Вой мотора, лязг и скрежет адского транспортного средства исключали всякую возможность общения. Бензином и выхлопными газами, кстати, в машине не пахло, и сам истошный вой нимало не походил на звук работы добропорядочного двигателя внутреннего сгорания. Турбина? Однако в глубине души Алексей уже понимал – здесь иной мир, и законы, должно быть, несколько отличаются от мира живых. В том числе и физические. Так что вряд ли это турбина…

Несколько раз они проезжали мимо каких-то руин, поросших по верху странной травой – цвета запекающейся крови. За всё время путешествия не встретилось ни клочка обработанной земли, ни пятна зелени. Лишь раз машина проехала мимо места, носившего признаки обитаемости. Вот только признаки эти были чересчур уж зловещими. Если бы не отсутствие колючей проволоки и пулемётов на вышках, Алексей готов был присягнуть, что это концлагерь. Ну или колония строгого режима… во всяком случае, добровольно люди в таких местах никогда не живут.

Лежавший у дороги скелет какого-то зубастого зверя величиной с лошадь – прекрасно сохранившийся, кстати – вдруг приподнял свой череп на длинной костлявой шее, провожая взглядом адский автобус, и в глазницах его затлели отчётливые рубиновые огни. Алексей судорожно сглотнул. Да уж… Когда-то, очень давно, в детстве, он мечтал в своих детских фантазиях – вот бы и вправду попасть в сказку! "Будь осторожней в мечтах своих, человек – ибо мечты те могут исполниться"…

Автобус между тем въехал на длинный железный мост, и бывший сержант даже замотал головой от удивления. Он узнал это место. Ну конечно, вон он, афганский посёлок Хайратон, а на той стороне – советский город Термез… А под мостом несёт свои воды Пяндж, пограничная река… Как же это?!

Прогромыхав по мосту, адский рыдван остановился возле такого знакомого пограничного поста. Знакомого, да не совсем… Облупленные стены, грязные тусклые окна, ободранная дверь – никакой начальник заставы не довёл бы здание до столь неприглядного состояния. И не развевался на ветру алый государственный флаг…

А там, где надлежало быть полосатым столбам, с прибитыми наверху гербами, стояли изваяния каких-то жутких химер, с перепончатыми крыльями и ощеренными в ухмылке клыкастыми пастями.

Хлопнула дверь, и на пороге здания возникла фигура, здорово напоминающая гибрид средневекового рыцаря, закованного в доспехи от макушки до пят, с роботом из какого-то Дворца пионеров – сходство с последним навевала квадратная голова, больше похожая на миниатюрный сейф с встроенными глазками телекамер.

– Успеха в делах, господин Железный Голем, – проурчал монстр-водитель.

– Привёз?

– Как положено. Свеженькие…

Чудовище за рулём мечтательно втянуло воздух через хобот. Между тем господин Железный Голем с лязгом поднялся в салон и принялся внимательно разглядывать пассажиров.

– Который наш?

– Вот этот, господин Железный Голем.

Роботообразный монстр подошёл к указанному – это оказался один из экс-моджахедов – протянул руку и ощупал беззащитное тело пальцами, больше похожими на обрубки бронешланга, в кои упрятывают провода при прокладке.

– Прямо как живой. И сердце бьётся…

– Сам не могу спокойно смотреть, господин Железный Голем.

– Двести сорок восемь – тринадцать – одиннадцать! – громко, словно через мегафон, проорал Голем. – Подойти к машине!

– Где ваша великолепная голова, господин Железный Голем? – помахивая хоботом, почтительно осведомился шофёр. – И всё остальное…

– Э… Проигрался этим тварям, – проскрежетал Голем. – Хламиду, эрцхаор… Голову пришлось поставить на кон. Думал, отыграюсь.

– Бывает, – согласился монстр за рулём.

В салон между тем проник новый персонаж, здорово напоминающий грубо раскрашенную гипсовую статую или глиняный манекен.

– Вызывали, о мой господин?

– Да. Забирай этого и препроводи в блок для новеньких. Сдашь лично.

– Я понял, о мой господин!

– Передавай моё почтение господину Золотому Голему, – проурчал водила.

– Чего дашь? – деловито осведомился глиняный субъект.

– Хы? – монстр мотнул хоботом.

– Ты просишь об услуге. Услуга стоит…

– Иди! – перебил подчинённого Железный Голем.

– Да, о мой господин!

Керамический субъект деловито надел на жертву откуда-то взявшийся ошейник с цепью, оковы на руках и ногах бывшего боевика разом отвалились, и глиняный монстр, топая, будто статуя Командора, поволок несчастного за собой – в точности так, как спешащая дама тянет за собой упрямую болонку на выгуле.

– Хаким! Абдалла! Все вы, прощайте! И вы прощайте, русские! – выкрикнул экс-моджахед, увлекаемый неумолимым конвоиром. – Я не хотел!.. Не думал, что всё будет так!.. Я раскаиваюсь, Аллах свидетель!!!

Хлёсткий удар бледной молнии прервал пламенную речь духа.

– Ты слышал, он уже раскаивается, – граммофонным голосом произнёс Железный Голем.

– Он ещё не вник, господин Железный Голем, – проурчал монстр-водила. – Вот когда он дойдёт до Агра, тогда и поймёт, что такое настоящее раскаянье…

– Он не остановится даже в Буствиче, – возразил монстр-робот. – Если он многократный убийца, его место в Шим-Биге. Бывал там?

– Нет, господин Железный Голем. Там слишком неуютно… даже нам, волграм.

– Ладно, это всё не по делу. Можешь ехать.

– А глиняшки у вас всё-таки крохоборы, господин Железный Голем, – водила с хрустом врубил передачу.

– Глиняные големы, они все такие, что ты хочешь… Мелкие твари и скребут по мелочи.

Железный монстр вышел из автобуса, и адский транспорт возобновил свой путь. Алексей вглядывался в улицы первого советского города, встреченного на пути… Теперь уже невооружённым глазом было видно – город тот, да не тот… Термез, конечно, не Ташкент, и к жемчужинам мирового зодчества явно не относился. Однако такой унылой картины там, в мире живых, сержанту Горчакову видеть не доводилось. Ни единого зелёного пятна… Серые, чахлые кусты, изредка попадавшиеся на пути, выглядели бумажными, трава под глиняными заборами-дувалами – словно мочалка… Пара голых скелетов деревьев, тянущих к белёсому небу кривые сучья без коры, пейзаж никак не оживляли. И ни ребятишек, ни единой кошки или даже бродячей дворняжки. Мёртвый город… город мёртвых.