Катарина Керр - Чары зари

Они следовали по тропинке, идущей через пастбище, пока не оказались у фермы — группы круглых зданий, окруженных земляной стеной. Позади большого дома находились коровник, сараи, амбар и загон для коз. В грязном дворе куры что-то клевали у входа в дом. Прикрикнув на кур, навстречу гостям вышел полный мужчина с седеющими волосами.

— Доброе утро, господин. Что я могу сегодня для вас сделать:

— Просто позволь моему другу посидеть в тепле, Банник. Он очень серьезно болел. Не сомневаюсь, ты уже заметил это, глядя на его бледное лицо. Ему требуется отдохнуть, пока я съезжу в деревню.

— Мы можем разместить его у очага. Боги, парень, на самом деле ты бледный, как иней!

Банник проводил Маддина в главное помещение, выстроенное в форме клина, которое служило одновременно и кухней, и местом для приема гостей. Перед большим очагом, в котором весело горели дрова, стояло два стола и три скамьи с высокими спинками, это считалось богатым набором мебели для здешних мест. Пол устилала чистая солома, а стены недавно побелили. С потолка свисали связки лука и чеснока, сетки с сухой репой и яблоками и пара огромных окороков. На каменной плите перед очагом, скрестив ноги, сидела молодая женщина и чинила бригги.

— Это кто, папа? — спросила она.

— Друг Невина.

Она поспешно встала и сделала Маддину реверанс. Она оказалась очень хорошенькой, с черными волосами цвета воронова крыла и темными, спокойными глазами. Маддин поклонился ей в ответ.

— Простите, что вторгся к вам в дом, — сказал Маддин. — Я в последнее время болел, и мне нужно немного отдохнуть.

— Мы всегда рады принять любого друга Невина, — ответила она. — Садитесь. Я принесу вам эля.

Маддин снял плащ, затем присел на каменную плиту как можно ближе к огню. Банник объявил, что ему нужно вернуться к коровам, и вышел. Девушка протянула Маддину кружку с темным элем, села рядом с ним и снова взялась за шитье.

— Спасибо, — Маддин поднял кружку с элем, словно поднимая тост за хозяйку дома. — Меня зовут Маддин из… э… ну, сойдет и просто Маддин.

— А я — Белиан. Вы давно знаете Невина?

— Нет.

Белиан странно улыбнулась ему с каким-то благоговейным трепетом. Маддин потягивал эль маленькими глотками и наблюдал за ее тонкими пальцами. Они ловко работали с грубой шерстью бриггов, судя по большому размеру, принадлежащих Баннику. Маддин удивился тому, как хорошо ему сидеть в тепле, живому, в присутствии красивой девушки. Время от времени Белиан робко поглядывала в его сторону, словно пыталась придумать, что бы еще сказать.

— Скажите мне, господин, долго вы собираетесь жить у Невина? — спросила она наконец.

— Не знаю. Но послушай, почему ты назвала меня господином? Я такой же простолюдин, как и ты.

— Ну… вы ведь друг Невина.

При этих словах Маддин понял: она прекрасно знает, что старик владеет двеомером.

— А меня ты за кого принимаешь? — Маддин почувствовал себя неуютно от мысли, что опасно притворяться, будто ты владеешь двеомером, когда на самом деле это не так.

— Я — простой всадник без боевого отряда. Невин оказался достаточно добр, чтобы спасти мою жизнь, когда нашел меня раненым, и это все. Но никому не рассказывай про меня, ладно? Я вне закона.

— Я забуду твое имя, как только ты покинешь наш дом.

— Нижайше благодарю и прости меня. Я даже не заслужил того, чтобы пить твой эль.

— О, попридержи язык! Думаешь, мне есть дело до этих мерзких войн?

Когда он посмотрел на нее, то увидел, что она разозлилась и ее лицо исказила гримаса боли.

— Мне до этого дела не больше, чем до хрюканья поросенка, который стоит два медяка, — продолжала она. — Эти войны всегда приносили только одни беспокойства и несчастья. Наших лошадей забирают, — налоги поднимают, а сами ездят и вытаптывают наше зерно. И все во имя славы и единственного истинного короля. По крайней мере, его так называют. Хотя все, у кого есть хоть немного мозгов, знают, что сейчас два короля! И почему мне должно быть дело до них обоих, пока никто из них сюда не приезжает и нас не трогает? Если ты — единственный мужчина, который не хочет умирать на этой войне, то я отвечу: тем лучше для тебя.

— Боги! Я никогда не думал об этом раньше.

— Несомненно, поскольку ты раньше был всадником из боевого отряда.

— Я на самом деле не дезертир. Ничего подобного.

Она просто пожала плечами и вернулась к шитью. Маддин задумался: почему девушка ее возраста, лет двадцати двух или около того, живет в доме отца?

Она потеряла жениха во время войн? Через пару минут Маддин получил ответ на свой вопрос, когда два маленьких мальчика, примерно шести и четырех лет, забежали в комнату, зовя маму. Они боролись за медную монетку, которую нашли на дороге, и пришли к ней, чтобы она их рассудила. Белиан поцеловала каждого из них и сказала, что им следует отдать монетку дедушке, после чего отправила их назад, на двор.

— Ты замужем? — спросил Маддин.

— Когда-то была. Их отец утонул в реке два года назад. Он ставил сети зимой, но лед оказался слишком тонким.

— Мне очень жаль. И ты вернулась к отцу?

— Да. Папе была нужна женщина в доме, и он хорошо относится к моим мальчишкам. Для меня это самое главное.

В таком случае, я рад, что ты счастлива.

— Счастлива? — Она задумалась на мгновение. — О, я не особо беспокоюсь о таких вещах, пока с мальчишками все в порядке.

Маддин чувствовал одиночество, которое скрывалось под ее слабой и грустной улыбкой. Его тело начало задумываться о ней само по себе, он почувствовал легкий прилив желания — еще один знак того, что жизнь к нему возвращается. Белиан прямо посмотрела на него темными глазами, в которых ничего нельзя было прочесть. Она явно отличалась терпением и сдержанностью.

— И что ты собираешься теперь делать? — спросила она. — Уедешь, пока не начались снегопады?

— Невин не думает, что я к тому времени поправлюсь. Но рано или поздно мне придется уехать. Если я останусь, то потеряю жизнь. Обычно людей, объявленных вне закона, вешают.

— Да, это так.

Белиан еще мгновение смотрела на него задумчиво, затем резко встала, словно пришла к какому-то решению, и вышла из комнаты через занавешенный одеялом дверной проем.

Маддин как раз приканчивал кружку эля, когда она вернулась с рубашкой в руке, которую бросила ему на колени, и снова села.

— Это рубашка моего мужа, — пояснила Белиан. — Слишком маленькая для папы. Она сгниет прежде, чем мальчишки вырастут, чтобы ее носить. Возьми ее. Тебе нужна рубашка, на которой не вышиты лисы.

— Боги! Я об этом забыл. Неудивительно, что ты посчитала меня дезертиром. Нижайше благодарю.

Он расправил рубашку, с восхищением рассматривая рукава, которые казались жесткими от аккуратно вышитых на них переплетающихся спиралей. Вероятно, в этой рубашке ее муж праздновал свадьбу, поскольку маловероятно, чтобы у него имелись два таких красивых наряда. Эту вещь Маддину будет носить гораздо безопаснее, чем рубашку с гербом его умершего лорда. Он снял старую и отдал Белиан.