Василий Доконт - Зимняя охота короля

Из экономии того же времени, король сразу приказал Вустеру вызвать Гору. И всем скопом, вместе с подоспевшим Джаллоном, заслушали от Старейших, приведенных в ужас как количеством разглашённых Блаффом секретов, так и количеством посвящённых в них людей, подробную информацию по всем королевствам Соргона.

Утром дворцовые стражи опять отправлялись в поход. Короткий отдых, (впрочем, и не отдых вовсе — одну ночь всего в казармах провели), против ожидания, никак не испортил настроения солдатам. Может, всё дело было в задоре, после получения приказа охватившем Илорина — он светился предвкушением самостоятельной боевой работы, и старые солдаты втихомолку беззлобно подсмеивались над ним:

— Туши свет, мужики! Нам и лейтенанта для освещения хватит…

А может, дело было в том, что стражи и сами рвались в бой — слава Ахваза многим не давала спокойно спать. Золотые шпоры, рыцарская цепь с дворянским гербом, повышение через один чин — из рядовых сразу в сержанты… Нет, не зависть это была: никто не спорил, что Ахваз в своём деле был редкий специалист, и всё полученное, все его награды, были не только заслужены, но и щедро политы собственной его кровью. Ахвазом гордились ветераны отряда, Ахваза боготворила необстрелянная молодёжь. Да-да, в дворцовой страже убыль — вместо погибших в Скиронаре — пополняли новобранцами, так как не хватало уже опытных солдат, прошедших на побережье школу заградителей: слишком много формировалось разных отрядов.

Нет, Ахвазу не завидовали. Но подвигами, но славой — бредили все, без исключения, стражи, и только две эмоции, два настроения царили в казармах в это утро: искренняя радость — у отъезжающих, и не менее искреннее огорчение — у тех, кто оставался. Даже плывущий по волнам эйфории Илорин заметил разницу и клятвенно пообещал справедливый обмен с дворцом при ранениях и болезнях.

Магда, улучив момент, когда рядом с лейтенантом не оказалось ни одного солдата, сделала строгое лицо и задала Илорину ехидный вопрос:

— Вы хотите сказать, лейтенант, что меня, короля и дворец будут охранять только раненые и больные? И много ли пользы от такой охраны получим мы или Раттанар?

У Илорина не отыскалось слов для достойного ответа, да и что тут скажешь — не подумал и ляпнул неумное. Счастье, что замаячил в отдалении Вустер, чем подал повод, извинившись, сбежать под крыло министра — по военному делу, якобы. Королева поглядела ему вслед с укоризной, но что с мальчишки взять… Тот же Индур, только лет на пятнадцать старше — возрастом старше, не умом.

Лёгок на помине, подвернулся Её Величеству Индур: в глазах — отчаяние, губы дрожат — вот-вот зарыдает во весь голос, не смотря на бравый военный вид. Стыд за форму только и держит внутри ребёнка безразмерную обиду на всё и на всех.

— Индур, принеси-ка мне воды, — лишь бы отвлечь от тяжёлых мыслей. Остановился, сообразил, кто говорит, кинулся выполнять. — Нет, постой, вместе пойдём, — королева взяла за плечо солдатика и повернула в сторону кухни. — Чаю попьём или сока. Я не задерживаю тебя?

— Нет, Ваше Величество, — проглотил Индур огромный комок обиды, — мне некуда спешить…

— Оттого и нос повесил?

— Не берут меня в поход на озеро Глубокое — опасно, говорят. Оставляют в тылу, будто я маленький… А я уже сам на коня сажусь!

— Да, не скажи — достижение знатное! — и в голосе Магды слышно восхищение. — Где же будешь служить? Или — тайна?

— У Клонмела, в королевской сотне, — и вздох, глубокий-глубокий… И этому подвиги подавай и битвы…

— Знаешь, а в королевскую сотню кого попало не возьмут. Как ты думаешь, чья жизнь для Раттанара, да и для всего Соргона, сейчас — самая ценная? Кто врагам сейчас, словно кость в горле? — увидела в глазах понимание и закрепила успех: — Убить одного врага — похвально, не спорю, но защищать того, кто знает, как всех врагов победить — сотни похвал достойно. Сейчас, когда уходит отряд, каждому оставшемуся — за десятерых служить… Самое опасное место, Индур, подле короля. Я бы, например, гордилась таким местом службы… Если бы солдатом была…

Собирался и Клонмел — догонять короля, который ночью, с десятком стражей, срочно уехал охотиться: приспичило в самую темь, будто зверь лишь на полчаса в лес Лонтиров придёт, и — всё, и — ша, не увидит его больше никто. Двор в недоумении — сбежал, победитель, ни тебе «здрасьте», ни тебе — «прощай». Ни пира по случаю победы, ни приёма захудалого, а Вустер, злодей однорукий, уже с утра всю дворянскую молодёжь во дворце в строй загоняет. Именем короля загоняет, не как-нибудь. Кто добром не идёт — плетьми грозится. Это — дворянам-то, опоре всего государства!

У королевы защиты искали — не нашли: сама не дворянка, за дворян становиться не пожелала. Королю, говорит, жалуйтесь. Такому только и жаловаться — враз в петле ногами задёргаешь. С него станется — нет в Соргоне на короля управы. Глазом глянет — войска горят, крепостные ворота сами падают — магом похлеще Алана будет. Ни стрела его не берёт, ни меч острый — страшно спорить с таким, свои права отстаивать…

Баронесса Лонтир приехала, над страхами Двора смеётся:

— Зачем на человека враньё возводите? У страха глаза велики. Мы, Лонтиры, с оружием дела давно не имеем, и не могу я дворян из дома своего на службу дать: некому служить, ни меча, ни секиры в руках не удержат. Но не в стороне же стоять — продуктами, фуражом армии помогу, коней верховых да денег подкину… Глядишь, и наш над врагом верх будет… А после войны, кто помощь войскам оказал, награду от короля получат — каждый по вкладу своему…

Сказала, и к Вустеру — список даяния обговаривать: чего, да когда, да сколько. Стоят, дружелюбно беседуют, по бумагам карандашиком — чирк да чирк: отмечают согласованное уже. А нам самим — что, откупиться нельзя? Дождались — дама Сайда домой укатила — и на Вустера скопом: и от нас отступного прими. Разве ж жалко для нашей победы?

Вот — так! Поехал король на охоту и мимоходом армию снабдил — не было ещё острой в этом нужды, но, как говорится: запас кармана не оттянет. Хорошее начало, как известно, полдела делает. Удачной охоты Вам, Ваше Величество!

Приказ короля — поднять боевое настроение среди солдат — генерал Эрин выполнял с особым тщанием. Не было у него никаких сомнений в нужности приказов Василия, и чем непонятней для его прямолинейного характера был приказ короля, тем добросовестнее гном его выполнял. Что за боевое настроение, что за дух такой боевой может быть у солдата? Солдату приказали — он дерётся, если надо — то и умрёт, и никакое настроение, никакой дух в этом не участвуют… Так думал Эрин. Но… Раз Василий сказал, раз потребовал — то найди этот самый боевой дух, где хочешь, и поднимай… Ты — генерал, Эрин, высший армейский чин, после короля, разумеется, короля, который не ошибается, хотя, только о своих ошибках и твердит. Ну, и пусть его, на то он и король — что хочет, то себе и приписывает… Может, королю так и положено, может, должность его так требует… Сказано королём: «поднять!» — в лепёшку разобьёмся, сир, а поднимем… Что, мы с Тусоном вдвоём не придумаем — как? Да, запросто, сир, не сомневайтесь!