Андрэ Нортон - Сказительница

— Сильвия, — повторила Аврис, словно пробуя на вкус чуждые звуки. — Она тоже из Древней Расы?

— Частично. Но было в ней и другое, не человеческое начало. Она любила нас, детей, словно мы ее собственные.

— Детей?

— У Джойсаны и Керована было… есть… два ребенка. Хиана, дочь, она на год меня старше. Это была тихая глазастая девочка, обладавшая такой врожденной внутренней Силой, что вряд ли кто из волшебниц крепости мог с ней сравниться, даже когда она была еще совсем маленькой. Но она не любила показывать эту Силу и использовала ее только для помощи другим. Она видит на расстоянии, а ее предсказания будущего никто не оставлял без внимания. — Лицо Эйдрис потемнело, и она мрачно замолчала.

— А второй ребенок? — не успокоилась молодая волшебница, видя, что сказительница не собирается продолжать.

— Фирдун моложе меня на пять лет. Он тоже обладает Силой, но в Фирдуне нет ничего спокойного и тихого! Он был одним из тех детей, за жизнь которых приходится постоянно опасаться. Ты, наверно, знаешь таких. Если во всем саду есть хоть одно дерево с гнилой веткой, именно на него взберется Фирдун и именно на эту ветку он решит сесть.

Аврис рассмеялась.

— Это я знаю. У моей двоюродной сестры такая дочь. А у тебя есть братья или сестры, Эйдрис?

Сказительница покачала головой.

— Не знаю, — прошептала она. — Моя мать исчезла девять лет назад, когда мне только исполнилось десять.

Волшебница удивилась.

— Исчезла? Ты хочешь сказать, что она бросила тебя и твоего отца? Она еще жива?

— Не знаю, — повторила Эйдрис. — Она не добровольно оставила нас, ее похитили. Какая-то Сила с Левой Тропы подхватила ее прямо среди нас, когда она спала в своей комнате.

— Как это произошло? — спросила волшебница, внимательно глядя своими серыми глазами в глаза Эйдрис. Ее сочувствие сказительница ощущала, как лежащую на плече теплую руку.

— Это моя вина, — ответила она, преодолевая сухость в горле. — Моя вина. Понимаешь, когда мама обнаружила, что ждет ребенка, Хиана, которой тогда исполнилось одиннадцать лет, предсказывала ее будущее, потому что почувствовала предстоящие беды. Во время предсказания она увидела ребенка — она рассказала нам, что это мальчик, — и поняла, что он послужит последним звеном цепи, которая в Арвоне соединит всех идущих по Правой Тропе, и они вместе встанут против Тьмы. Хиана говорила, что исход этой борьбы для нее неясен, но мой еще не рожденный маленький брат должен стать решающей фигурой в смертоносной игре, первые ходы которой еще не сделаны.

Аврис, с широко раскрытыми глазами, кивнула.

— Поэтому мы постарались как можно лучше защитить мою маму. Она не выходила за пределы крепости без охраны и никогда не спускалась в долину одна. Она даже отказалась от поездок верхом на своей любимой дымчатой кобыле. Ее всегда сопровождали вооруженные отец, Джервон, или лорд Керован. Только в своей комнате она оставалась одна.

— А для тех периодов, когда она должна была отдыхать одна, Сильвия и госпожа Джойсана создали защитное заклинание, которое окружило ее комнату. Они переплели веревкой рябиновые ветки, прошив веревку алым шпагатом — цвета защиты. Потом вымочили веревку в валериане, мяте и коровяке, все время при этом напевая. Наконец поместили эту веревку в комнате, вокруг всего потолка, а над самой дверью связали ее концы куском алого шелка. После этого в комнате не действовало никакое заклинание, туда не могла проникнуть никакая Сила.

— Но кто-то все-таки проник, — сказала Аврис. — Каким образом?

— Потому что у меня не было Силы, — ответила Эйдрис, — и я была слишком горда, чтобы признать, что не могу без нее обойтись. Родители маленького Фирдуна очень тревожились из-за моей матери, и мне велели за ним присматривать. Он проказничал, как обычно поступают дети. Мог затуманить мое сознание, и я смотрела на него и не видела. Однажды я пошла будить его и увидела на подушке свернувшуюся гадюку, с ее клыков капал яд. Но у меня на глазах гадюка исчезла, и на ее месте оказался смеющийся Фирдун… — Она покачала головой, вспоминая. Если бы я только признала, что не справляюсь с мальчиком! Но я была на пять лет старше его, и мне стыдно было сознаться, что не могу с ним совладать. Однажды я сидела, рассказывая ему предание о Голодном Источнике — это предание ему нравилось, потому что там героем выступал его отец, — потом отвернулась и увидела, что его нет рядом со мной.

Эйдрис ударила кулаком по колену.

— Мне нужно было пойти к его родителям, или к Хиане, или даже к моему отцу, к кому-нибудь, кто меня выслушал бы… Но я принялась искать его сама и нашла у дверей комнаты моей матери. Он смотрел на рябиновые ветки. «Не трогай, Фирдун!»— закричала я. Он озорно улыбнулся мне, потом стиснул руки, и его детское лицо напряглось от усилий. У меня на глазах веревка развязалась и упала. Защитное заклинание было нарушено.

— И что стало с твоей матерью?

— Я закричала, потому что понимала, как важна эта веревка. Через несколько мгновений тут же оказались мой отец и госпожа Джойсана. Они ворвались в комнату и увидели, что моя мать исчезла… Исчезла без следа. — Сказительница глубоко вздохнула, с трудом подчиняя себе голос. — Остался только запах. Запах зла. Тебе приходилось его слышать? Аврис покачала головой.

— Это такое зловоние, что я не могу даже описать его. Этот запах ни с чем не спутаешь…

— Вы искали твою мать?

— Конечно. Отец едва не сошел с ума от горя. Неделями он странствовал, едва останавливаясь для смены лошади, спал в седле, целыми днями забывал поесть. Лорд Керован и госпожа Джойсана ездили с ним, оставив Сильвию приглядывать за мной и Фирдуном. Хиана ушла в свою комнату и большую часть времени проводила в трансе. Все пыталась найти мою мать. Выходила оттуда истощенная и похудевшая… но ничего не могла узнать. Ничего. Мы искали больше года и ничего не нашли.

— Но то, что произошло, не твоя вина!

— Отец тоже говорил мне так, — с горечью ответила Эйдрис, — но если не моя вина, то чья? Нельзя винить в происшедшем пятилетнего озорного мальчишку. И даже Фирдун, хоть и маленький, понял, что сделал что-то ужасное. С этого дня он изменился, стал гораздо спокойней и послушней. Больше никогда не причинял мне беспокойства… — Она иронически скривила рот. — Но вред был уже причинен. И по моей вине.

— Я не согласна, — сказала Аврис. — Ты сама была еще ребенком.

— Слишком гордым ребенком. Я не обладала способностями других, не признавала своих ошибок, не позвала вовремя на помощь, — упрямо возразила Эйдрис.

— Но это не может быть концом твоей истории, — сказала Аврис, раздавливая пальцами скорлупу желудя. — Ты сказала, что твой отец заболел.