Урсула Ле Гуин - Роза и Алмаз
На холме под раскидистым дубом, где собралась небольшая группа людей, сказитель исполнял под аккомпанемент гудящей волынки песню о подвиге Повелителя Драконов. Оркестр Тари, состоявший из арфы, маленькой флейты-пикколо, скрипки и барабана, удалился, чтобы немного отдышаться и промочить горло, и на эстраду танцевального павильона тут же поднялась новая группа музыкантов.
— Эй, это же ребята Лэбби! — воскликнула очередная деревенская красавица. — Пойдем, послушаем… В наших краях лучше музыкантов не сыщешь!
Лэбби — очень светлокожий молодой парень, одетый безвкусно и вызывающе — играл на двойном деревянном рожке. Кроме него в оркестре были альтист, барабанщик и Роза, которая играла на флейте. Сначала они исполнили лихой, зажигательный танец, оказавшийся слишком быстрым для некоторых гостей, успевших уже порядком осоветь от выпитого пива. Только Алмаз и его партнерша так и не вышли из круга. Когда — взмокшие, задыхающиеся — они наконец закончили танец, гости одобрительно завопили и захлопали в ладоши.
— Пива! — крикнул Алмаз, и тотчас же толпа молодых, смеющихся и беспечно болтающих людей подхватила его, закружила и повлекла к накрытым в стороне столам.
Он слышал, как позади него снова зазвучала музыка. Алмаз сразу узнал мелодию — то была старая морская песня «Куда идет моя любовь». Ее исполнял только альт, и его глубокий голос был печален и строг, словно живой человеческий тенор.
Алмаз за один присест осушил огромную кружку пива, и собравшиеся вокруг девушки с восхищением следили, как при каждом глотке играют мускулы на его сильной шее. Когда же он встряхнулся, словно упряжная лошадь, которую одолевают мухи, они оживились и захихикали.
— Нет, не могу!.. — внезапно проговорил Алмаз и, метнувшись в сторону, мгновенно исчез в густых вечерних сумерках, клубившихся за пределами круга света, отбрасываемого развешанными вокруг ларька пивовара фонарями.
— Куда это он? — спросила одна девушка.
— Он вернется, — ответила другая. И после этого обе рассмеялись и продолжили болтать, как ни в чем не бывало.
Но вот печальная морская песня закончилась.
— Темная Роза! — раздался в темноте за спиной девушки знакомый голос. Роза обернулась и увидела его. Он стоял на коленях на траве, она сидела скрестив ноги на краю деревянного помоста, и их лица были на одном уровне.
— Приходи на наше место в ивах, — шепнул он.
Роза ничего не ответила. Лэбби, бросив на нее недовольный взгляд, поднес к губам рожок. Барабанщик трижды ударил по своему бубну, и оркестр заиграл веселую джигу.
Когда Роза снова оглянулась через плечо. Алмаз уже исчез.
А через час или около того к помосту вернулся Тари со своим оркестром. Передышка явно не пошла ему на пользу, не говоря уже о пиве. Не дожидаясь, пока кончится очередной танец, он громко приказал Лэбби уступить место настоящему музыканту.
— Это ты-то музыкант? — высокомерно ответил Лэбби. — Тебе бы в носу ковыряться, а не на арфе играть. Сам проваливай подобру-поздорову.
Тари не остался в долгу, ответив новым оскорблением, и уже через несколько минут на лужайке кипел яростный спор. Гости разделились: одни горячо поддерживали Тари, другие — Лэбби. Когда спор достиг апогея, Роза сунула флейту в карман и незаметно ускользнула.
За границами лужайки, куда не достигал свет фонарей, было совсем темно, но Роза могла бы отыскать знакомую дорогу даже в кромешном мраке. Он был там, на их месте. За два прошедших года ивняк сильно разросся; молодые, упругие побеги торчали, что твой частокол, и под длинными, плакучими ветвями едва хватало места для двоих.
На лугу снова заиграла музыка, но она звучала глухо, неясно, относимая в сторону ветром и заглушаемая прихотливым журчанием близкой реки.
— Что тебе нужно, Алмаз?
— Поговорить.
Здесь, под ивами, они были друг для друга лишь тенями и голосами.
— Ну?.. — промолвила она.
— Я хотел попросить тебя уйти со мной, — сказал он. — Сейчас попросить?
— Еще тогда. Когда мы поссорились. Тогда я сказал тебе совсем не то, что хотел. Не то и не так… Я думал… — Он надолго замолчал, потом заговорил вновь: — Я думал, что если убегу от всего этого, то сумею жить нормальной жизнью… С тобой. Петь, играть на арфе, зарабатывать на жизнь. Мы могли бы делать это вместе. Вот что я хотел тебе сказать.
— Но не сказал.
— Да. Я все испортил. Я предал все, что у меня было. Магию. Музыку. Тебя.
— Я живу хорошо, — быстро сказала Роза.
— Ой ли?..
— Я не так уж виртуозно играю на флейте, но… все же я играю вполне сносно. То, чему ты не успел меня научить, я в случае надобности могу дополнить заклятием. Другие музыканты тоже мне помогают. Да и Лэбби не такой уж плохой, каким порой выглядит. Во всяком случае никто меня не обижает, а зарабатываем мы очень прилично. Зиму я обычно провожу у матери — помогаю ей по хозяйству. Так что у меня все в порядке. А как твои дела, Алмаз?
— Все плохо, все не так.
Роза начала что-то говорить, но оборвала себя на полуслове.
— Мы вели себя как дети, — сказал Алмаз. — Теперь…
— Что же изменилось теперь?
— Я понял, что сделал неправильный выбор.
— Однажды, — перебила Роза. — Или, может быть, дважды?..
— Дважды.
— Третий раз — волшебный, — напомнила она.
На протяжении некоторого времени оба молчали. На фоне темной листвы Роза различала только его высокую, крепкую фигуру.
— Ты стал еще больше, — сказала она. — Ты все еще умеешь зажигать волшебный огонек, Алмаз? Мне хотелось бы поглядеть на тебя…
Он отрицательно покачал головой.
— Это был как раз тот фокус, который у тебя получался, а у меня нет, — сказала она. — И ты так и не сумел меня научить.
— Я и сам не понимал толком, как делал это, — сказал он. — Иногда выходило, иногда нет.
— Разве волшебник из Южного Порта не научил тебя, чтобы выходило всегда?
— Он учил меня только подлинным именам.
— Но почему же ты все-таки не хочешь зажечь волшебный огонек сейчас?
— Потому что я решил оставить магию. Я должен был заниматься только ею и ничем больше — или не заниматься вовсе. Сердце должно быть целым, душа должна быть целой… Иначе ничего хорошего не выйдет.
— Не понимаю. — Роза пожала плечами. — Моя мать умеет лечить лихорадку, принимать роды, искать потерянные вещи и все такое прочее. Быть может, это нельзя и сравнивать с тем, на что способны Великие Маги и Повелители Драконов, и все же, согласись, это не совсем пустяки. Но ради этих ее умений ей не пришлось ни от чего отказываться. Даже когда она произвела на свет меня. Мать и родила-то меня только для того, чтобы узнать, как это делается. То же и со мной: я научилась у тебя играть на флейте, но колдовство не бросила. С чего бы?.. Например, я и сейчас могу насылать лихорадку. Почему же тебе, чтобы заниматься чем-то одним, приходится бросать другое?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});