Константин Ветошко - Три грани рока

Составить хоть какое-то подобие плана Торстен не успел. Раздумья его были прерваны донесшейся из-за поворота разухабистой песней, которую выводили несколько здоровых мужских глоток. Сам Торстен не был наделен музыкальным и вокальным талантами, но от раздирающего ночную тишину редкого сочетания ужасного текста песни, полного отсутствия слуха у исполнителей и их жутких голосов, способных распугать даже стаю волков, его передернуло.

Нда… Даже не имей я на них зуб, таких сволочей стоило бы убить лишь за одну эту песню, — с некоторой долей восхищения подумал он. — Это же надо умудряться издавать столь жуткие звуки и считать это пением.

Между тем из-за поворота показались и сами исполнители, продолжавшие самозабвенно выводить похабные куплеты. Их было пятеро — та самая компания, что учинила расправу над Торстеном. Юноша в растерянности застыл за кустами, вглядываясь в ненавистные фигуры. Что делать дальше, он не знал.

Веселая компания миновала место, где скрывался Торстен, и не спеша, вразвалочку удалялась в сторону лагеря. А он все стоял, сжимая в руках бесполезный сук…

В первые секунды в темноте Торстен даже не понял, что произошло. Песня прервалась, и в прохладной ночи раздался неожиданно громкий и пугающий хрип. Один из рекрутов скорчился на земле, ухватившись руками за что-то, вонзившееся ему в горло. По пальцам еще совсем молодого парня струились ручейки крови, а он безостановочно хрипел и пытался куда-то ползти. Опомниться никто не успел. Короткий свист — и второй из компании молча завалился на спину — в его глазнице торчала обмотанная кожей рукоять метательного ножа.

В этот момент все пришло в движение: один из рекрутов указал рукой на подлесок в стороне от дороги и с яростным криком ринулся туда, двое его товарищей на секунду замешкались, но потом бросились следом. Нового свиста за воинственными воплями Торстен не услышал, лишь разглядел, как первый из бегущих резко отпрянул в сторону, а где-то в лесу раздался звук воткнувшегося в дерево ножа. Сбрасывая оцепенение, норд рванулся следом. Словно молодой кабан, уже нимало не заботясь о скрытности, он вломился в подлесок, кидаясь на звук ожесточенной схватки. Его взору предстала картина побоища: трое уцелевших рекрутов в ярости избивали нападавшего.

Ни секунды не задумываясь, действуя на одних рефлексах, Торстен обрушил свою импровизированную дубину на голову ближайшего. Раздался громкий хруст, и дрын сломался, а рекрут рухнул как подкошенный. Отбросив бесполезный обломок, Торстен метнулся к следующему из ненавистных ублюдков, уже обернувшемуся в его сторону. Сильный и красивый взмах ногой пропал втуне, и юного норда с разгону пронесло мимо верткого противника. Тут же ухо обжег сильный удар, а еще один прилетел в беззащитный бок. Понимая, что все решают секунды, Торстен, не обращая внимания на кулак противника, едва не сломавший ему нос, сократил расстояние и сумел ухватить того за горло.

Обладая преимуществом в весе и силе, норд впечатал спину рекрута в дерево. Противник ловко пнул его в голень и попытался пальцами нащупать глаза. Торстен с яростным ревом ударил рекрута коленом в живот и еще сильнее стиснул мертвую хватку на горле. Наконец тот обмяк, и для верности несколько раз приложив затылком о дерево, норд отбросил тело, оглядываясь в поисках последнего из компании, имевшей несчастье выбить ему зубы.

Однако все уже было кончено. С изрытой во время борьбы земли с окровавленным ножом в руках поднимался Кель. Когда он шагнул вперед, Торстен напрягся, готовясь к новой схватке, но тот лишь протянул руку. Поколебавшись пару мгновений, Торстен пожал ладонь, вымазанную в теплой крови.

— Почему? — норд еще не отошел от горячки боя, и его голос слегка дрожал.

— А ты думал, эти скаренные ублюдки одного тебя тронули? Меня били четыре раза, а одному из них я откусил ухо. Лишь благодаря вмешательству октата они меня не убили сразу, решив подождать до конца обучения. Но, как видишь, я их опередил, — Кель широко улыбался, что вкупе с разбитым и вымазанным своей и чужой кровью лицом выглядело жутко.

— Как ты из лагеря выбрался, у тебя же нет сегодня вольного дня?

— Через забор. Эти олухи из охраны не представляют себе, что такое жизнь в трущобах и чему она учит, — Кель немного помолчал, а потом слегка осипшим голосом продолжил:

— Знаешь, я еще никому этого не говорил, но спасибо. Не за то, что ты спас мне жизнь: немного она стоит. Спасибо за то, что помог мне осуществить месть. Ладно, пойдем посмотрим того, об которого ты обломал свой «боевой посох».

Нагнувшись над упавшим, Кель скоро выпрямился и протянул Торстену нож:

— Он еще живой, дорежь его.

Юный норд склонился над беспомощным рекрутом. Тот, словно почувствовав опасность, застонал и как-то совсем по-детски всхлипнул. Торстен облизнул испачканные в крови губы, сглотнул вязкую и солоноватую слюну и резким движением резанул лежащего по шее с противоположной от себя стороны.

Радуясь, что темнота скрывает его бледность и дрожащие руки, он протянул нож Келю, но тот лишь отрицательно мотнул головой:

— Выкинь его, я их специально выкрал в городе для этого дела. А ты не маменькин сыночек, за которого тебя принял поначалу. Ты как относишься, если я тебя буду Тором называть?

— Друзья так и величают, — Торстен все еще оторопело пялился на последний акт агонии только что убитого им человека.

— Думаю, боевые товарищи тоже так будут называть, — ухмыльнулся Кель. — Но это пока у тебя прозвище не появится. Ладно, нам еще надо придумать себе хорошую легенду насчет того, с кем мы этой ночью дрались, иначе ждут нас рудники или галеры…

— Ну, мне придумывать не надо, я еще в Термоте с местными громилами успел сойтись накоротке. А с тобой мы устроим драку в бараке, когда я туда вернусь. Получим, конечно, по первое число, но это лучше, чем подозрение в участии в этой бойне.

— Дельно излагаешь, — Кель с уважением посмотрел на Торстена. — Ну, я тогда побежал, к твоему возвращению нужно уже в барак забраться, да так, чтобы меня не заметили. Тут неподалеку ручей, не забудь кровь смыть. Я на входе тебя встречу и повод прицепиться придумаю, ты только сильно не бей, мне на сегодня хватит, — еще раз, широко улыбнувшись, Кель скрылся в ночи, оставив Торстена наедине с собственными мыслями, ночной прохладой и еще теплыми кусками мяса, несколько минут назад бывшими счастливыми и беззаботными людьми, строящими планы на будущее, в котором их ждал успех, а смерть казалась далека и не страшна…

Глава 3

— Винс, рот прикрой, не стоит вешать на себя табличку, что мы здесь в первый раз, — отец, несмотря на свои слова, сам выглядел ошарашенным. Причина такого удивления была самая что ни на есть веская. Извилистая горная дорога сделала крутой поворот, и перед изумленно ахнувшими пассажирами длинной рейсовой повозки открылся изумительный вид на Конд'аэр — знаменитый «парящий замок», цитадель адептов Воздуха. Винстон знал, что вблизи он кажется продолжением скалы, на которой возвышается, и лишь одна широкая, но извилистая дорога бесконечными витками опоясывает ее и ведет к красивым узорчатым створкам, которые не в силах сломать ни один таран… Но с той точки, где они сейчас находились, всё основание скалы терялось в дымке и чудилось, что Конд'аэр парит в небесах. От красоты открывшегося вида захватывало дух.