Вера Огнева - Возвращение к себе

Трое рыцарей медленно попятились к кустам, за которыми, топтались их кони.

- Стойте! - голос раздался совсем не стой стороны, откуда, прилетела стрела. - Если ты и впрямь Роберт, скажи, что ты вынес из Храма во второй день штурма?

- Ничего.

- А с кем ты держал лестницу Вифлеемских ворот, пока не подоспели воины Танкреда?

- Бенедикт! Это ты Бенедикт?!

- Я, Роберт. Можешь вложить меч в ножны, только скажи сначала, что ты тут делаешь?

- Мне надо добраться до замка Филиппа Барна. Я везу послание его вдове.

Кусты впереди расступились. Из них на поляну вышел, или скорее выплыл подобно ладье, Бенедикт Критьенский в полном боевом облачении - Барон де Критьен или Маленький Бенедикт, как его звали в отряде Роберта Нормандского.

Устрашающих размеров рыцарь сильно хромал. Да и лицо, которому положено было пламенеть, как у всякого рыжего, отливало серым.

- Когда умер Филипп? - крикнул Бенедикт с полдороги.

- Шесть месяцев назад. На Крите открылась рана в груди. Изошел кровью. - Роберт шагнул навстречу старому знакомому. На середине поляны они обнялись. Вблизи еще больше стала заметна бледность гиганта.

- Ты ранен? - спросил Роберт, - У меня, тут кони рядом, люди. Если, нужна помощь…

- Сколько вас? - барон часто дышал. По заросшим рыжей щетиной щекам катились капли пота.

- Пятеро и мальчишка, но кажется уже просто пятеро. Твоя стрела..?

- Самострел. Я их на каждой тропе поставил. Прости, если пострадал твой человек.

Не вас я тут дожидался.

На многострадальную вытоптанную и политую кровью поляну начали выходить с одной стороны - настороженные люди Роберта, с другой - четверо кольчужников - люди Бенедикта.

Пятый, треща кустами, выводил на проплешину баронского коня. Животное под стать хозяину - высоченный, с толстыми бабками тяжеловоз.

Дени, к слову сказать, оказался жив и здоров. Стрела влетела между тощей шеей мальчика и широким воротничком из плоских колец, только оцарапав кожу, да в тех кольцах и застряла. Несмотря на благополучный исход, бледный как полотно приблудыш жался к Гарету.

Бенедикт кое-как взгромоздился на свою драконоподобную скотину и отмахнул, следовать за собой.

Замок Критьен отделяла от внешнего мира изрядная полоса дремучего, почти не населенного леса. Пришлому было ой как не просто разобраться в путанице троп и дорожек.

Только по участившимся вырубкам, да следам, оставленным бортниками и углежогами, Роберт догадался о приближении замка. Тропа постепенно превратилась в широкую укатанную дорожку. В колеях стояла черная, припорошенная хвоей вода. Роберт отметил, что хоть дорогой раньше пользовались постоянно, в последнее время забросили.

Свежая гарь - раскатанный по бревнышку, хутор - добавила вопросов.

Замок царил над окрестностями. Подножьем ему служила небольшая возвышенность, окруженная болотистым рвом. Перед воротами ров сужался. Его края укрепили стволами деревьев, торчком вбив их в мягкий грунт. Они же служили опорой для подъемного моста. Вокруг рва валялся срубленный, но не свезенные пока в замок лес. И нигде ни души.

Стало ясно - Критьен готовится к осаде.

Оставив отряд на опушке, Бенедикт двинулся к воротам. После короткого разговора со стражей, хозяин махнул гостям, проезжать. Тяжелый, набранный из целых стволов мост с невыносимым скрипом опустился, но ворота открыли, только когда все собрались на краю рва - предосторожность далеко не лишняя, когда ждешь нападения.

Предки Критьена хорошо понимали, где живут. На широкой, плоской вершине холма, под прикрытием стен, раскинулся целый поселок.

Кроме обязательного для замка донжона, во дворе теснились хозяйственные постройки.

Вдоль стены лепились сколоченные на скорую руку хижины, а то и просто навесы.

Мычали коровы, блеяли овцы, гомонила детвора - это крестьяне из деревни и окрестных хуторов переселились в замок, отсидеться в смутное время за надежными стенами.

Побросав работу, люди настороженно рассматривали незнакомых рыцарей. Кто невзначай брал в руки косу, кто топор, а кто и оглоблю. Из закопченной каменной каморки с плоской крышей выглянул чернобородый кузнец с молотом на плече.

Высокий, но уже тяжелый в плечах парень с рыжей шевелюрой, сильно напоминающей кудри Бенедикта, взял под узду лошадь господина, тихо переговорил с ним и только после этого повернулся к напряженно застывшей толпе:

- Господь послал нам гостей. Это друзья. Они пришли с миром. Наш господин воевал вместе с ними в Святой Земле.

Толпа, однако, не выказала восторга. Кто-то крикнул:

- Те тоже были крестоносцы.

- Это - не они, - тяжело, с одышкой выговорил барон и полез с коня. К нему кинулись, помогли утвердиться на ногах.

- Не взыщи за такой прием, Роберт. Люди напуганы. Спешивайтесь, и пошли в дом.

Этальбер, - позвал он рыжего молодца, который толи командир ополчения, толи просто помощник, - пусть лошадей почистят и накормят. А нам - помыться и поесть.

Люди много дней в пути. Да смотри, чтобы на стенах все время были дозорные.

Как ни холоден был первый прием, настроение, наконец-то оказавшимся под крышей людям, он не испортил. Дородная баронесса Адельберга командовала, прислугой. В зале расставляли столы. Барона уложили на широкую скамью. Знахарка начала отдирать грязные, пропитанные кровью и гноем, повязки. Роберт следил за ее руками. Когда снимали последний слой бинтов, Бенедикт закряхтел и заскрипел зубами. От длинной, с серыми вывернутыми краями рубленой раны на бедре, несло тухлым мясом. Колено и даже голень распухли. Но опасная как сама смерть краснота так далеко не распространилась, Знахарка промыла рану, положила на нее чистую тряпочку, пропитанную остро пахнущей мазью и начала аккуратно бинтовать ногу полоской холста.

- Почему рану сразу не зашил? - спросил Роберт.

- Тебя рядом не было. Некому было присоветовать, - проворчал Бенедикт, усаживаясь.

С него сняли гамбизон. Под ним тоже оказалась пропитанная кровью холстина. С верхней раной все было более или менее нормально. Стрела пробила кольчугу, но Бенедикта спас изрядный слой жира. Оперенная смерть скользнула по ребрам, не причинив большого вреда. Роберт, однако, подивился, как Маленький Бен вообще держался на ногах.

Демон междоусобной распри, притихший перед Походом, да и в первые годы войны, очнулся от спячки. Пошли мелкие разборки и крупные стычки - передел собственности и захват оставшихся без хозяев-защитников земель. Кровавая каша варилась в котле, зовущемся Франкским королевством. А тот, кто должен был своей властью установить порядок, разогнав претендентов на чужое добро, сам уподобился разбойнику, прибирая к рукам, все до чего мог дотянуться.