Елена Чудинова - Неферт

— Если ему так опасно о тебе вспоминать, Миура, зачем ты тогда приходила к Нахту?

— Чтобы уязвить его болью.

— Я не понимаю тебя, — прошептала Неферт.

— Очень немногие из людей — живые.

— А какие же они? Мертвые?

— О, нет. Не живые и не мертвые, а просто — несуществующие.

— Как это?

— Да так. Даже убивать их не особое злодеяние. На земле живы только те, кто ощущает свое существование, те, в ком обитает дух жизни.

— А как вселяется дух жизни?

— Иногда — через боль. Но не всякая боль вызывает духа жизни. А Нахт к тому же был создан абсолютно защищенным от боли, которую способны причинить люди. Поэтому понадобилось волшебство.

— Но если он все равно почти об этом не помнит?

— Помнит всегда — только не знает об этом. Воспоминание спит, но дух жизни обитает в его глазах. Как-нибудь я научу тебя узнавать по глазам живых.

— Но Миура, — Неферт переплела пальцы рук. — Если нам невозможно быть вместе, зачем он полюбил меня, полюбил так сильно?!

— Вини в этом его бесстрашие.

— Миура, я так не хочу верить тому, что ты говоришь! — Неферт наконец заплакала. — И все-таки я в это верю! Хотя когда я в это верю, мне так больно, словно меня разрывают пополам. Да, мне и Нахту невозможно быть вместе! Но что делать, я же люблю его, Миура!

— Ты выскользнешь из этой кожи.

— Но я не хочу из нее выскальзывать!

— Не спеши. Пора плыть к берегу. Когда я пришла, ты решила, что я явилась тебя утешать. Что же, пожалуй, теперь я могу кое-что сказать тебе и в утешение. Всего одну вещь, которую ты, впрочем, знаешь и так. Изо всех девочек Та-Кемета только с тобой могла заговорить волшебная кошка.

XVI

Шероховатые светло-желтые камни были нагреты солнцем. Неферт коснулась сандалией края колодца. Черный проем, в котором жили днем звезды, поманил жутковатым холодом — как в далекий день появления Нахта. На этот раз Неферт не испугалась — напротив, ей захотелось оказаться внизу — на плоском выступе под шатающимся камнем, — там, где она увидела звезды, когда появился Нахт.

«Так я и знал, что это маленькая змейка Неферт ползает тут по колодцам!»

Какой это был счастливый, самый счастливый в жизни день!

Камень скользнул под тонкой кожей сандалии. Неферт крепче вцепилась в стену.

«Я представляла тебя другим».

«А каким?»

«Очень гадким».

Кружок солнечного неба наверху уменьшился. Глаза привыкли к темноте.

— Ми-у-ра!! — имя кошки, подхваченное каменным горлом колодца, сорвалось с губ Неферт само собой: не Нахт, а только Миура могла прийти на помощь в такую минуту.

В колодце кто-то был.

Этот кто-то расположился на том самом выступе, до которого добиралась Неферт.

— Бегаешь по колодцам за своим распрекрасным братцем, а ему на тебя вовсе и наплевать.

Весь испуг Неферт мгновенно исчез. Эта, не слишком приятная, встреча была, несомненно, встречей с существом из плоти и крови. Вдобавок — неплохо знакомым.

— Инери? — изумленно спросила она.

XVII

— Ну я, и что из этого? — ответил Инери не слишком приветливо. — Залезла, так спускайся, я подвинусь.

— Но что ты здесь делаешь? — недоверчиво спросила Неферт, минуя шатающийся камень. — Ты смотришь на звезды?

— Нужны мне твои звезды, — Инери сердито фыркнул в темноте. — Еще чего!

— Тогда зачем ты сюда залез? — спросила Неферт уже враждебно.

— А тебя ждал, — четко и раздельно проговорил Инери.

— Вот еще глупости! Откуда ты мог знать, что я сюда залезу?

— А ты уже четвертый раз сюда лезешь — каждый день, — по-прежнему неприязненно ответил Инери где-то совсем рядом. — С тех пор, как твой героический братец укатил. И воображаешь, что если он тебя один раз вытащил из колодца, то ты тут и до второго раза досидишься. Что, не так?

Неферт задрожала от ярости. Первая фраза Инери, на которую она от удивления не обратила внимания, словно вновь — вместе с только что сказанным — прозвучала в ее ушах.

— Как ты смеешь!! Ты — гадкий мальчишка… Нахт… Нахт бы тебе уши надрал! — Неферт задохнулась. — Вообще — откуда ты это знаешь?! Ты что — следил что ли за мной — как… как хеттский махор?!

Гневная тирада Неферт замолкла в каменном отзвуке. В колодце сделалось тихо. Только слабое ощущение тепла около левого плеча говорило Неферт о том, что Инери сидит рядом с ней на тесном выступе.

— Следил, — ответил наконец Инери очень тихо.

XVIII

— А пошли сохнуть ко мне.

— Не все ли равно, где сохнуть? — Неферт провела рукой по облепившему колени подолу.

— Да нет, я просто подумал, — уронил Инери небрежно, — ты-то у меня в саду не бываешь, а я у тебя — сто раз.

— И все сто — без приглашения? — ядовито поинтересовалась Неферт.

— Если я где хочу быть, мне плевать, приглашали меня или нет. Ну так что? — не дожидаясь ответа, Инери разбежался с двух шагов и, запрыгнув на невысокую стену, протянул руку Неферт.

Инери прекрасно понимал — и Неферт это видела, — что она полезет-таки вместе с ним: ее любопытство было задето.

Самым лучшим было молча повернуться и уйти домой: то-то бы злился этот дерзкий мальчишка!

Неферт ухватилась за руку Инери и через мгновение оказалась на стене.

— Теперь вниз? — серые глаза Инери сделались какими-то уж слишком веселыми. Неферт не понравилось, что она подчинилась Инери так легко.

— Нет, погоди, — заявила она насмешливо. — Лучше посидим здесь — не у меня, не у тебя.

— Как хочешь, — ответил Инери, безмятежно улыбаясь, и уселся поудобнее. Неферт подумала, что ошиблась: Инери вовсе не пытался брать над ней верх — ведь он не настаивал.

— А почему ты звала свою кошку, когда испугалась?

— Во-первых — нипочему, а во-вторых — я не пугалась.

— Ври больше, — Неферт не обиделась только потому, что Инери улыбнулся еще безобиднее. Казалось, он был в великолепном расположении духа: куда только делась его недавняя злоба?

Нет, что-то заставило Неферт быть с этим мальчишкой настороже.

Неферт смотрела на Инери, словно видела его в первый раз. Кладка стены была неровной — Инери расположился напротив Неферт чуть повыше, свесив одну ногу и сидя на другой. Его смуглое лицо было видно ей немного снизу: округлый подбородок, гордо очерченные багряные губы, крылья носа — и ярко-серые глаза, полузакрытые, затененные чересчур длинными для мальчика, похожими на опахала ресницами. Светлые пепельные волосы, унаследованные от бабки-моавитянки, крупными локонами спадали вдоль этого лица на еще не развернувшиеся, по-детски узкие плечи. Во всем теле Инери еще совсем не было мощи, но уже ощущалась разлитая в мышцах сила. И — гибкость. Гибкости пока было больше, чем силы.