Клайв Льюис - Конь и его мальчик

– Я прячусь, – сказала Аравита. – Отец не знает, что я здесь. Я сбежала.

– Какой ужас… – протянула Лазорилина. – Расскажи мне всё поскорей… Ах, ты сидишь на моем покрывале! Слезь, пожалуйста. Вот так. Оно тебе нравится? Представляешь, я его…

– Потом, потом, – перебила её Аравита. – Где ты спрячешь меня?

– В моем дворце, конечно, – отвечала её подруга. – Муж уехал, никто тебя не увидит. Ах, как жаль, кстати, что никто не видит сейчас моего нового покрывала! Нравится оно тебе?

– И вот ещё что, – продолжала Аравита. – С этими лошадьми надо обращаться особенно. Они говорящие. Из Нарнии, понимаешь?

– Не может быть… – протянула Лазорилина. – Как интересно… Кстати, ты видела эту дикарку, королеву? Не понимаю, что в ней находят!.. Говорят, Рабадаш от неё без ума. Вот мужчины у них – красавцы. Какие теперь балы, какие пиры, охоты!.. Позавчера пировали у реки, и на мне было…

– Да, – сказала Аравита, – твои люди не пустят слух, что у тебя гостит какая-то нищая в отрепьях? Дойдёт до отца…

– Ах, не беспокойся ты по пустякам! – отвечала Лазорилина. – Мы тебя оденем. Ну вот!

Носильщики остановились и опустили паланкин на землю. Раздвинув занавески, Аравита увидела, что она – в красивом саду, примерно таком же, как тот, в который привели и Шасту некоторое время назад. Лазорилина пошла было в дом, но беглянка шёпотом напомнила ей, что надо предупредить слуг.

– Ах, прости, совсем забыла! – сказала хозяйка. – Эй, вы! Сегодня никто никуда не выйдет. Узнаю, что пошли слухи, сожгу живьём, засеку до смерти, а потом посажу на хлеб и воду.

Хотя Лазорилина сказала, что очень хочет услышать историю Аравиты, она всё время говорила сама. Она настояла на том, чтобы Аравита выкупалась (в Тархистане купаются долго и очень роскошно), потом одела её в лучшие одежды. Выбирала она их так долго, что Аравита чуть с ума не сошла. Теперь она вспомнила, что Лазорилина всегда любила наряды и сплетни; сама она предпочитала собак, лошадей и охоту. Нетрудно догадаться, что каждой из них другая казалась глупой. Наконец они поели (главным образом – взбитых сливок, и желе, и фруктов, и мороженого), расположились в красивой комнате (которая понравилась бы гостье ещё больше, если бы ручная обезьянка не лазила всё время по колоннам), и Лазорилина спросила, почему же её подруга убежала из дому.

Когда Аравита кончила свой рассказ, она вскричала:

– Ах, непременно выходи за Ахошту-тархана! У нас тут все от него без ума. Мой муж говорит, что он будет великим человеком. Теперь, когда старый Ашарта умер, он стал великим визирем, ты знаешь?

– Не знаю и знать не хочу, – отвечала Аравита.

– Нет, ты подумай! Три дворца, один – тот, красивый, у озера Илкина, горы жемчуга… Купается в ослином молоке… Да, и ты меня будешь часто видеть!

– Не нужны мне его дворцы и жемчуг, – сказала Аравита.

– Ты всегда была чудачкой, – сухо сказала Лазорилина. – Не пойму, что тебе нужно.

Однако помочь она согласилась, ибо это само по себе занятно. Молодые тархины решили, что слуга из богатого дома с двумя породистыми лошадьми не вызовет никаких подозрений. Выйти из города Аравите было много труднее: никто и никогда не выносил за ворота закрытых паланкинов.

Наконец Лазорилина захлопала в ладоши и воскликнула:

– Ах, я придумала! Мы пройдём к реке садом Тисрока (да живёт он вечно). Там есть дверца. Только вот придворные… Знаешь, тебе повезло, что ты пришла ко мне! Мы ведь и сами почти придворные. Тисрок такой добрый (да живёт он вечно!). Нас приглашают во дворец каждый день, мы буквально живём там. Я просто обожаю царевича Рабадаша. Значит, я проведу тебя в темноте. Если нас поймают…

– Тогда всё погибло, – сказала Аравита.

– Милочка, не перебивай, говорю тебе, меня все знают. При дворе привыкли к моим выходкам. Вот послушай, вчера…

– Я хочу сказать, всё погибло для меня, – пояснила Аравита.

– А да, конечно… Но что ты ещё можешь предложить?

– Ничего, – ответила Аравита. – Придётся рискнуть. Когда же мы пойдём?

– Только не сегодня! – воскликнула Лазорилина. – Сегодня пир – да, когда же я сделаю причёску? Сколько будет народу! Пойдём завтра вечером.

Аравита огорчилась, но решила потерпеть. Лазорилина ушла, и это было хорошо, очень уж надоели её рассказы о нарядах, свадьбах, пирах и нескромных происшествиях.

Следующий день тянулся долго. Лазорилина отговаривала гостью, непрестанно повторяя, что в Нарнии снег, и лед, и демоны, и колдуны. «Подумай, – прибавила она, – какой-то деревенский мальчик! Это неприлично…» Аравита сама, бывало, так думала, но теперь она очень устала от глупости, и ей пришло в голову, что путешествовать с Шастой куда веселее, чем жить светской жизнью в столице. Поэтому она сказала:

– Там, в Нарнии, я буду просто девочкой. И потом, я обещала.

Лазорилина чуть не заплакала.

– Что же это такое? – причитала она. – Будь ты поумней, ты стала бы женой визиря!

Аравита же пошла поговорить с лошадьми.

– Когда начнутся сумерки, – сказала она, – идите, пожалуйста, к могилам. Да, без поклажи. Вас снова оседлают, только у тебя, Уинни, будут сумы с провизией, а у тебя, Игого, – бурдюки с водой. Слуге приказано напоить вас как следует за мостом, у реки.

– А потом – на Север, в Нарнию! – тихо ликовал Игого. – Послушай, вдруг Шаста не добрался до кладбища?

– Тогда подождите его, как же иначе, – сказала Аравита. – Надеюсь, вам тут было хорошо?

– Куда уж лучше! – отвечал конь. – Но если муж твоей болтуньи думает, что конюх покупает самый лучший овёс, то ошибается.

Через два часа, поужинав в красивой комнате, Аравита и Лазорилина вышли из дому. Аравита закрыла лицо чадрой и оделась так, чтобы ее приняли за рабыню из богатого дома. Они решили: если кто-нибудь спросит, Лазорилина скажет, что она собралась подарить её одной из царевен.

Шли они пешком, и вскоре оказались у ворот дворца. Конечно, тут была стража, но начальник знал Лазорилину и отдал ей честь. Девочки прошли Черный Мраморный Зал, там было много народу, но это и лучше, никто не обратил на них внимания. Потом был Зал с Колоннами, потом – Зал со Статуями, потом – та колоннада, из которой можно попасть в Тронный Зал (сейчас медные двери были закрыты).

Наконец девочки вышли в сад, уступами спускавшийся к реке. Подальше в саду стоял Старый Дворец. Когда они до него добрались, уже стемнело, а в лабиринте коридоров на стенах горели редкие факелы.

– Иди, иди, – шептала Аравита, и сердце у неё билось так, словно отец вот-вот появится из-за угла.

– Куда же свернуть? – размышляла её подруга. – Всё-таки налево… Как смешно!

И тут оказалось, что Лазорилина толком не помнит, куда свернуть, направо или налево.