Ричард Кнаак - Скрытый Пророк

Ульдиссиан плюнул.

— Если у меня и есть самомнение, то оно несравнимо с твоим, Инарий. Мы принадлежим тебе не больше, чем Люциону или Лилит. Это не твой мир — он наш! Наш!

Улыбка исчезла с лица Пророка.

— Я выковал этот мир из первозданных сил, взятых в сердце Созидания! Я вылепил земли и наполнил моря. Всё существует благодаря мне; всё продолжает существовать по моей прихоти… Даже ты, моё дитя.

Прежде чем Ульдиссиан успел ответить, вокруг него вдруг поднялись голоса. Поначалу он принял их за голоса Серентии и некоторых эдиремов, но затем они всколыхнули давно забытые воспоминания.

«Мой бедненький Ульдиссиан! Такой смущённый, такой сердитый! Позволь мне утешить тебя…»

Он подавил нахлынувшие слёзы. Глаза инстинктивно заметались в поисках того, кто говорил.

С противоположного направления донёсся детский смешок. Ульдиссиан развернулся.

Его мать… Его маленькая сестрёнка…

На краю видимого им пространства прошла тень. Он только успел разглядеть, что это был плотный человек примерно его комплекции. На короткий миг показалась вторая тень, тоже мужчины, но этот был ниже и моложе.

— Ты столь многим пожертвовал, чтобы спасти их, дитя моё, и пусть их тела погибли, они обрели спасение. Но они боятся за тебя, ведь ты не сможешь присоединиться к ним, если откажешься принять мой свет. Вы навсегда останетесь разделены…

Слёзы залили лицо Ульдиссиана. В его голове живо встала картина медленного, болезненного умирания его семьи. Хотя он отверг различных проповедников с их пустыми словами, в глубине души Ульдиссиан всё ещё надеялся, что его мать, его отец, его братья и сёстры хотя бы обрели покой в том мире, какой бы ни существовал для них после смерти.

И это заставило его задуматься, что́ Инарий показал ему. Если ангел обладал такими силами, почему он не предложил Ульдиссиану возвращение к жизни его родных? Чтобы это было не подобие жизни, какое Мендельн даровал Ахилию, но настоящее оживление?

Не потому ли, что он был не в силах это сделать? Если так, то ангел был не таким всемогущим, каким старался себя показать.

Что делало эти призванные тени — вероятно, тени ложные — ещё более отвратительными для человека. Инарий поднял с глубины чувства, которые Ульдиссиан надеялся никогда больше не испытывать. Пустота, отчаяние, горечь…

Ульдиссиан заревел на Пророка, используя эти ужасные чувства, чтобы укрепить свои силы. Он дал боли от потери семьи охватить его и тем самым откинул любое сомнение, чтобы направить всю свою мощь на Инария.

Слепящий свет слегка потускнел… Но это было всё. Самодовольное лицо по-прежнему взирало на него свысока. Несмотря на отсутствие видимых признаков хоть какого-то результата, Ульдиссиан чувствовал себя таким истощённым, что ничего не мог, кроме как упасть на колени.

— Ты выбрал путь греха, — прокомментировал Пророк медленно и равнодушно. — Я не могу помочь тебе иначе, кроме как положив конец твоему неверному существованию, дитя моё.

С этими словами Инарий просто исчез.

Свет померк так резко, что Ульдиссиану показалось, будто он погрузился в кромешную тьму. Однако думал он не о себе, а о своих любимых, которые, как он считал недолгое время, снова оказались рядом с ним.

— Мать… — прохрипел он. — Отец…

Вдруг он заворочал головой. Ульдиссиан обнаружил, что снова лежит посреди лагеря, окружённый спящими эдиремами. Лёгкий ветерок обдувал лагерь, вдалеке ночные обитатели джунглей переговаривались друг с другом.

Ульдиссиан затряс головой. «Невозможно, чтобы это был сон! Невозможно, чтобы это был…»

Вцепившись в землю пальцами, он сумел сесть. Каждый мускул его тела ныл так, словно он действительно сражался с ангелом. Однако если бы это было так, точно не было бы так тихо. Лагерь охватил бы хаос.

«Это был только кошмар, — убеждал себя Ульдиссиан. — Только кошмар… Нечего бояться…»

Но затем он взглянул за землю, где лежала его рука… И где земля лежала выжженной более чем на ярд под ним.

«Как удобно» — подумал Зорун Тзин, закончив обряд. Семисторонний узор, который он начертил на земле, всё ещё слабо мерцал от остаточной энергии. Продолжая держать кристалл на золотой цепочке, который он использовал для церемонии, над центром рисунка, маг посмотрел вперёд на джунгли.

«Как удобно, что он идёт мне навстречу, этот Ульдиссиан уль-Диомед».

Выпрямившись, кеджани попрал рисунок ногой, отправляя магические остатки в воздух вместе с летящей грязью. Он оглянулся на тех, кто сопровождал его. Помимо Терула, который держал топор и факел, с ним было полдюжины стражников в свободных красных одеждах и золочёных нагрудниках верховного совета магических кланов. Стражники были навязаны ему его «работодателями» и скорее должны были присматривать за самим заклинателем, чем помогать ему в его задании. Так поступал совет даже теперь. Он не доверял даже тому, кому сам поручал вести дело.

Зорун едва слышно усмехнулся. Не зря они так волнуются.

Подлесок над головой зашевелился, словно подбиралось что-то крупное. Маг закинул кристалл в мешочек на поясе и приготовил заклинание. Терул закряхтел и двинулся вперёд, чтобы защитить своего хозяина. Стражники приготовили оружие, но остались на местах.

Из темноты показалась фигура человека, который, быть может, достиг исхода третьего десятка лет. По-видимому, он когда-то был сильным и гибким, а ещё от него исходила энергия, присущая высшим сословиям. Однако чёрные отметины — вроде ожогов — покрывали всю видимую плоть, в том числе лицо, и он выглядел так, словно несколько дней не видел ни еды, ни воды. В лице всё ещё угадывалась красота, а взгляд был проницательным, но Зоруну показалось, что проницательность эта граничит с безумием.

Безумием… Или признаками какого-то рода заразы.

— Стой, где стоишь, — повелел он и взмахнул рукой. — Ближе не подходи.

Глаза пришельца метнулись за спину мага. Болезненная ухмылка растянулась по лицу незнакомца. Только тогда Зорун и остальные увидели почерневшие дёсны и крошащиеся зубы.

— Ты… Больше подойдёшь… — прохрипел он.

Зорун начал колдовать, и человек упал.

Кто-то из стражников ринулся вперёд, но заклинатель взмахом руки остановил их. Он волновался не за них, а за себя. Если это и правда была какая-то зараза, он не хотел, чтобы его сопровождение подхватило её.

Был быстрый и безопасный способ узнать правду. Покопавшись в другом мешочке, Зорун достал маленькую коробочку, которую он носил с собой с тех самых пор, как последняя эпидемия затронула столицу. Из неё он достал порошок — толчёную кость жертвы такой напасти. Сначала тело было безопасно сожжено, чтобы убрать заражение, но кость всё ещё будет помнить болезнь. Если в этом теле содержится что-то похожее, порошок перелетит с ладони и покроет незнакомца.