Goblins - Свартхевди - северянин

Поэтому немного переведу дух у этого вот, то ли большого ручья, то ли маленькой реки, попью воды, умоюсь, и подумаю: а что бы я сделал на месте тех, кто ловить меня из Лаксдальборга отправился? Заодно, во флягу водицы налью про запас, а то ведь, пиво-то в ней иссякло.

Что бы сделал… Народу у них немало, считай: восемь карлов на веслах сидело, да один на кормиле — уже девять. Сам Финн, порази Мьелльнир его хитрую задницу, чтоб брызги по всему Нурдланду разлетелись, еще жрец наш шепелявый. Это, значит, уже одиннадцать точно есть. Да еще может быть несколько человек, которых я не видел из-за бортов и паруса — но вряд ли их скопом больше полутора десятков. Так вот, я бы на месте Финна в лес за мной не побрел: есть люди попроще и помоложе, чтобы за мной по чащобам в потемках коряги рожей пересчитывать. Нет, он, скорее всего, на кнорре своем со всеми удобствами поплывет в Хагаль, жаловаться ярлу, ну и меня поджидать там, в тепле и уюте, попивая славное тамошнее пиво. Ведь мимо города я не пройду: в это время наняться на судно можно только там. И жрец Торстейн с ним отправится — он стар уже за мной по дебрям гоняться, да и не по чину ему это.

Пару-тройку человек они с собой возьмут — на весла, да парусом управлять, да и просто для охраны или помощи в плавании, а остальные, в количестве, до десятка включительно, за мной отправятся. И пойдут они по моему следу, который четко виден будет утром (мятый мох и трава, сбитая лесная подстилка, а утром еще и сбитая роса) — потому как прятать его я не озаботился, не до того как-то, да и не умею толком.

Какой отсюда следует вывод? Правильно, нехрен отдыхать, отдохну лет через… много, в объятиях валькирии, несущей меня, всего овеянного славой, в Чертоги Павших. А чтобы не терять времени, пока дух перевожу, следует понаделать небольших артефактов, самых простеньких, чтобы знать, идет кто по моему следу, или я просто трус, который слишком много о себе думает и понапридумывал себе страшилок, каковых сам же благополучно и испугался.

Ножом я срезал ветку потолще, фута полтора примерно длиной, с куста ивы, на которую повесил свой мешок. Расколол ее вдоль, а получившиеся две плашки разрезал поперек, получив десяток кусочков дерева, с плоской стороной, для нанесения рун. Обрабатывать как-то не стал их: незачем, плевать, что долго силу они не удержат — сутки если протянет, и ладно.

Ну-с, приступим. Для подобных штучек, просто вырезать руны — мало, их надо выжечь, и не простым огнем. Колдовская сила мне в помощь, короче говоря.

На этот раз поджигать чужое судно мне не требуется, а требуется от меня всего лишь провести силу через руку в клинок ножа — все просто.

То же самое заклинание, призывающее ничтожную крупицу силы Локи проявиться в нашем мире, та же самая цепочка рун, я помню ее хорошо, но использую без последней ее части — связка на усиление и «преодоление расстояния» мне не нужна — и на острие ножа вспыхивает веселый огонек, светло-рыжий и яркий, так и хочется ощутить его тепло. А потом нагрести сушняка, и развести костер, согреться его жаром, и немного поспать.

…И проснуться, от ласкового пинка сапожищем по морде…

В общем, некогда страдать ерундой, и я пылающим острием ножа вывожу на плашке первую руну — NAUTHIZ. Оковы нужды, трудности, приносящие опыт и мудрость. Опора глаз, позволяющая различить сокрытое. Она, вместе со следующей руной, поможет определить, следует ли кто-то по моим следам.

DAGAZ — означает свет дня, разгоняющий тени — она следующая на очереди.

Ну и закончить: руна ANSUZ — знак, послание. Она пошлет мне сигнал, что артефакт сработал, и кого-то заметил.

Вот почти и все, что нужно. Еще следует наполнить мое творение силой, и готово!

Классная вещь получилась, дед бы оценил.

За такие «амулеты» сильнейший колдун из всех, которых я знал (а знал я двоих, считая себя), Торвальд, по прозвищу «треска», выдал бы мне такого пинка в задницу, от которого воспарил бы я, аки Слейпнир — восьминогий конь Одина, пролетел бы ярдов эдак с полсотни, и еще столько же вспахал бы носом, когда приземлился.

Да, дедуля халтурщиков не любил…

Мало того, что мои поделки сработают на любую животину, крупнее барсука, так еще и разряжаются просто на глазах, не говоря уж о том, что одноразовые, и сифонят силой так, что их почует любой колдун. Но мне на все это плевать: по идее предметы, фонящие колдовством, животные должны обходить — они подобное хорошо чувствуют, а во-вторых, это ведь, по сути, перестраховка. Полчаса времени на которую не так уж и жалко — все равно отдыхаю.

Отдохнул, кстати, уже, значит пора в путь, а то свербит седалище, видать неприятности грядут. А путь мой лежит прямо в этот ручей, на берегу которого я предаюсь заслуженному отдыху, и дальше, сколько терпения хватит по воде, которая скроет следы.

Уловка, старая, как мир, но действенная, и моим преследователям, если таковые имеются, придется разделиться: кто-то отправится вниз по течению, а кто-то вверх. Я, кстати, именно вверх побрел: ручей этот впадает в довольно широкую реку, которую вплавь пересекать утомлюсь, а заниматься лесозаготовками для производства плота, это не то самое, за чем хотелось бы проводить время. Да и темно уже совсем стало. Вот только сапоги подвяжу к поясу, через особливые проушины, которые сделаны в голенищах специально для такого вот случая — еще не хватало мне босиком по лесу шлепать, если вдруг в бочаг попаду, и нырнуть придется, или если просто в иле застряну…

Желтоватый диск луны уже вылез на небо, и его тусклый свет падает на лес, стеной стоящий вдоль берегов, и на спокойные воды этой речушки, освещая печально бредущего по ним замерзшего и голодного и печального меня. Глубина водоема невелика — чуть выше колена, но на понижениях бывает и по пояс, и холодная вода уже затекла, куда не надо, что радости мне не доставляет.

Хотя бодрит, да, что есть, то есть.

Думаю, еще ярдов двести, и можно будет присматривать удобное местечко, да и выбираться на берег. А там — вылью воду из сапог, потом с милю продвинусь вглубь леса, и можно будет отдыхать до рассвета. Костерок запалю, обсушусь…

Пожую чего — а то от упражнений с колдовством, ну, когда амулеты делал, жрать хочется ужасно.

Это всегда так бывает — дед рассказывал, что это нормально, так и должно быть. И старая Хильда примерно про то же толковала — все имеет свою цену.

И дар Имира не исключение, равно, впрочем, как и ведьмино искусство. Только плата берется разная — при колдовстве, соответственно, силы колдуна, сначала, волшебные, потом, телесные.

Ведьмы же, волшебных сил почти всегда могут вовсе не иметь, и расплачиваются за свое искусство кто чем, по-разному бывает, если Хильде верить: самые глупые, или совсем необученные — здоровьем и долголетием, к примеру. Такая дурочка за насланную порчу посильнее (это если эта самая порча по адресу дойдет, обратно не воротясь, что тоже легко может случиться) может и на десяток лет постареть разом. Самые сильные, но не слишком умные, для достижения могущества, приносят в жертву удачу. Такая ведьма будет сильна, но одинока, и деток у нее не будет, ее будут бояться, но любить не станут, и несчастья разнообразные будут верными ее спутниками. Такими обычно становятся те, кто хочет отомстить, или покарать кого, и склонность к ведьмовству при этом имеют сильную — ненависти в ком много, проще говоря.