Серж Брюссоло - Запретная стена
Нат вздохнул. Желудок мучительно сводило от голода. Спать под открытым небом, укрывшись среди развалин, ему тоже совсем не хотелось: это означало добровольно отправиться на корм ящерам, которые по ночам рыскали по окраинам города в надежде поживиться такими вот бездомными.
Немного сориентировавшись и вспомнив нужное направление, он покинул городские кварталы и направился по дороге к кладбищу. На самом деле это была старая шахта, открывающаяся на северном склоне и круто уходящая в глубь холма. У входа в нее извечно стояла ржавая железная вагонетка, исполняющая роль катафалка. Похоронные процессии останавливались как раз возле этого места. Когда покойного укладывали в вагонетку, кто-нибудь из ближайших родственников звонил в колокол, подвешенный у входного портика. После чего мужчины сталкивали вагонетку по рельсам, чтобы она, разогнавшись, продолжала свой путь уже самостоятельно. Благодаря крутому уклону погребальная тележка уносилась вниз очень быстро и с оглушительным грохотом, который наводил страх на женщин и детей… и, разумеется, на мужчин тоже (хотя они никогда бы в этом не признались!).
Обычай также требовал, чтобы в вагонетку укладывали подобающие подношения (вино, снедь, одежду) в качестве платы за труды мастеру похоронных дел папаше Барнабасу.
Сейчас Барнабас уже был слишком стар, чтобы возвращать вагонетку к месту отправления, вот почему ему был нужен молодой и крепкий подмастерье. Проклятая тележка представляла собой добрый центнер ржавого железа, и Нат невольно стискивал зубы при мысли, каких усилий ему будет стоить всякий раз затаскивать этот импровизированный катафалк ко входу в пещеру.
Он не удержался от содрогания, увидев через дорогу красный портик со знаменитым бронзовым колоколом.
Когда скончался его отец, Нату пришлось одолжить у соседа тачку, чтобы доставить останки Мура к порогу пещеры. Никто ему не помогал. Слишком строгий и догматичный, Мур не пользовался у горожан симпатией, и никто из тех, ради кого он нес свою службу в течение пяти лет, не пролил ни слезинки при известии о его смерти.
Юноша остановился под самым колоколом и осторожно погладил его пальцами. Затем, собравшись с духом, вошел в пещеру. Вагонетка по-прежнему стояла здесь же, на рельсах, затаившись в темноте, как вечно голодный зверь, жаждущий наполнить свое брюхо.
Через десяток метров уклон стал круче, так что идти становилось все труднее. В каменной стенной нише Нат обнаружил шахтерский фонарь, заправленный ящериным маслом, кремень и коробку с трутом. После нескольких неудачных попыток фитиль загорелся дрожащим пламенем.
Во имя всех демонов тумана! Вот уж никогда он не думал, что когда-нибудь окажется здесь, в этой преисподней отчаяния и безнадежности! Должно быть, судьба и впрямь ополчилась на него, раз ввергла его сюда!
Покачивая медным фонарем, он осторожно продолжил спуск. Окатанные камни сыпались у него из-под подошв, вызывая маленькие лавины. По крайней мере, заблудиться ему не грозит — достаточно всего лишь идти по ходу рельсов. Дневной свет окончательно померк у него за спиной, и он оказался совершенно один, продвигаясь на ощупь среди теней и отзвуков эха. Задыхаясь от страха, он ощутил потребность сообщить о своем прибытии.
— Папаша Барнабас? Я пришел просить места подмастерья… Кузнец сказал мне, что вы ищете помощника…
Внезапно на него накатил запах склепа. Нет, не зловоние разложения, а мощный запах горячего гудрона. Он закашлялся, утирая слезящиеся глаза. До него доходили слухи, что рядом с подземным кладбищем расположено озерцо жидкого битума, в которое Барнабас окунал мертвецов, чтобы забальзамировать их и тем самым уберечь от тлетворного воздействия Времени. Людей, видевших подземные склепы своими глазами, можно было перечесть по пальцам, но все говорили о них с суеверным ужасом, который отнюдь не возбуждал желания отправиться туда на экскурсию.
— Папаша Барнабас? — снова позвал Нат.
Старик внушал ему страх. Про него говорили, что он не в себе, так что кто знает: вдруг он примет нежданного посетителя за демона и бросится на него с вилами?
Последнюю сотню метров Нат с трудом удерживал равновесие. Рельсы уходили вниз так круто, что он усомнился, сумеет ли втолкнуть вверх по ним вагонетку. Стоило чуть оступиться — и от него мокрого места не останется!
Он принюхался. В воздухе витал запах газа. В конце темного коридора мерцал желтоватый свет, и Нат догадался, что Барнабас использовал для освещения горючие испарения, проникающие в пещеру через трещины в породе. Крайне опасно и неосмотрительно с его стороны!
И тут, неожиданно, он оказался прямо на кладбище. Его глазам предстала огромная пещера, заполненная множеством платформ и помостов, соединенных между собой подвесными мостиками. Неверное, мерцающее освещение обеспечивалось газовыми трубками, из которых вырывались маленькие язычки пламени. Воздух был до невозможности спертый, наполненный смолистыми запахами и почти лишенный кислорода. В одну секунду кожа Ната покрылась потом.
Он замер, остолбенев от изумления. До него только сейчас дошло, что громоздившиеся вокруг платформы представляли собой решетки, на которых покоились сотни мумифицированных тел — черных, как вырезанные из угля статуи. Полки бесчисленных стеллажей тянулись до самого свода, который они подпирали как колонны. Со стороны это походило на исполинскую общую спальню с расположенными друг над другом койками. Эти ряды полок, на которых плечом к плечу лежали мертвецы, разделяли только узкие проходы.
Перед Натом вдруг материализовался странный персонаж, вырвав его из оцепенения. Это и был Барнабас, хозяин царства мертвых.
Он был низенький и щуплый и заметно прихрамывал при ходьбе. Из одежды на нем была одна только набедренная повязка, а кожа давно потемнела от гудрона. Длинные седые волосы старика были собраны в конский хвост, который хлестал по его выпирающему позвоночнику в такт шагам. Он тяжело дышал раскрытым ртом, обнажая кривой ряд гнилых зубов, а его выпученные глаза отлично сочетались с вздутым зобом под подбородком. Однако, несмотря на внешнее безобразие, он обладал весьма развитой мускулатурой.
— Так это ты устроил весь этот шум, парень? — проворчал он. — Ты что, хочешь, чтобы нас обвалом засыпало, так, что ли?
— Я пришел насчет работы… — неуверенно пролепетал Нат.
— Ага, я так и понял. Ладно, я тебя беру. Надеюсь, ты продержишься дольше, чем твой предшественник.
— Он что, уволился?
— Нет, свалился в горячий гудрон. Увалень неуклюжий. Лежит теперь где-то в том углу, на стеллаже. Ты должен усвоить одну вещь, парень: битум жидкий именно потому, что он кипит. Все, что в него попадает, спекается за тридцать секунд. Если ты по глупости окунешь в него пальцы, мне придется их тебе ампутировать. Как тебя звать? Пошли, покажу тебе свое хозяйство. Вообще-то бальзамирование занимает не так уж много времени, основная работа заключается в поддержании остальных постояльцев в хорошем состоянии. Тебе следует считать себя кем-то вроде камердинера, ясно? Мы вроде как работники гостиницы, а наши клиенты спят под нашим присмотром. Наша задача — не допустить, чтобы что-то нарушило их сон, понял? Мы здесь вроде обслуживающего персонала. Понимаешь, о чем я? Нет, конечно. Вы, молодежь, совсем лишены должного воспитания.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});