Ольга Ларионова - ЕВАНГЕЛИЕ ОТ КРЭГА

– Ты получишь свой меч, как только вернется мой супруг, – сказала она примирительно. – Но если ты торопишься, я попрошу Эрромиорга, сенешаля моих ленных владений, переслать мне сюда самый драгоценный клинок, какой только найдется в оружейной палате моего замка.

Он отступил на шаг и, уперев руки в бока, оглядел ее с ног до головы.

– Слушай, и что вы все передо мной выпендриваетесь – и ленные, понимаешь, владения, и замки-хоромки, и только что голубого золота под ноги не мечете! А ты, я смотрю, баба нездешняя, но зело смазливая с лица, даром что ноги только подкачали – куцые, что у ежихи; да простит меня свет вешний, безгрешный, что таким, как ты, врать не обучен… Вот и пригласила бы меня на свою дорогу, а то я до нее, может, и в жисть не доберусь – и попировали бы, и песен, ко столу пристойных, сердце тешащих, наслушались, а то уж больно ты неулыбчива, а потом…

К счастью, и для растерявшейся впервые в жизни принцессы, и для схватившегося за голову Сорка, и для грозно выпрямившегося князя Лроногирэхихауда это «потом» повисло в воздухе, потому что между кораблями пронеслась невидимая вибрирующая волна, предшествующая появлению голоса, и раздался звучный, хорошо знакомый баритон:

– Принцесса Сэниа! Ты слышишь меня?

Но это не был голос Юрга – всего лишь Флейжа.

– Мы на Земле, принцесса. Так получилось. Если слышишь, ответь, и тогда я перешлю тебе голос командора Юрга.

Земля – это берег озера, и яркий желтый квадрат среди зеленой травы, и чистая раковина бассейна со светящимся дном…

– Я слышу тебя, Флейж! Говори!

– Сэнни! С тобой… с вами все в порядке? – а это уже был ее Юрг, ее звездный эрл.

– Да, да! Мы под крылом у Лронга, за нас не беспокойся. Но почему вы на твоей Земле?

– Полный провал, Сэнни, – голос то усиливался, то затухал, как всегда бывает, когда его пересылает кто-то другой; но слова долетали отчетливо. Стамена покалечило, я не связывался с тобой, пока не прилетели врачи и не сказали, что жить он будет. Ребра переломаны, левую руку раздробило. Точно под танком побывал. Хорошо, шлем выдержал…

– Крэги?

– Нет. Дэв взбесился.

– А… ты?

– Ни царапинки. Непостижимо! И еще невероятнее то, что все наши приборы прекрасно работают в степи, у строфионов, но в Аду, черт бы его побрал, мертвы, как сосульки. Спроси у сибиллы… О, меня зовут. Лечу со Стаменом, пока он не очухается. Ты пойми меня, любимая, я иначе не могу. Оставайся на Тихри сколько хочешь…

– Нет. Я – домой.

– Тогда усиль охрану. Флейжа отсылаю. Ких на нашей озерной площадке, что на Барсучьем, буду держать с ним связь по радио… Бегу, бегу! Ну все. Будь!

Мона Сэниа вздохнула. Вздох получился таким протяжным, словно она вбирала в себя весь воздух, прилетевший с Земли вместе с голосом.

– Вот так, – обернулась она к Лронгу, детским беспомощным жестом поднимая кверху раскрытые ладони. – Я опять одна…

Ну и Харр по-Харрада, естественно, не выдержал:

– То есть как это – одна? А я?

Флейж, уже успевший вернуться под родные джасперианские небеса, почтительно подал руку принцессе, выходившей из только что появившегося кораблика. Кукушонок, истосковавшийся в этой пустынной каменной чаше, где только изредка возникал Эрромиорг, заботливо переправлявший из замка все необходимое, ринулся навстречу и, опустившись на подставленный локоть, от счастья засвистел по-птичьи, подняв изящный серый клюв к вечереющему небу. Гуен, восседавшая на куполе большого корабля, ставшего по совместительству здешним замком, напротив, только захлопала крыльями, приподнимаясь, но не взлетая; взгляд ее немигающих глаз был устремлен на отверстие люка. Когда в нем показалась голова Харра, птица резко взмыла в воздух и заложила крутой вираж, готовая в любой момент сорваться в смертельно опасное пике.

– Гуен, охранять! – успела крикнуть принцесса, подымая правую руку. – Это свой.

Что-то в незваном госте, уже облачившемся в свое привычное одеяние, не удовлетворило придирчивую стражницу; она пронеслась над самой его головой и увесистой известковой каплей осквернила щегольской кафтан.

– Ах ты, кура безмозглая! – завопил Харр своим прекрасно поставленным голосом. – Яйца несет?

– Нет, – пробормотал Флейж, давясь от хохота, но еще не зная, как отреагирует принцесса на оскорбление, нанесенное ее гостю.

– Тогда – на вертел ее, сволочугу!

– Достойный странник, – сурово проговорил Сорк, появившийся из второго вновь прибывшего корабля, – негоже сотрясать здешний воздух словесами, уместными в придорожных кабаках, ибо тебя слышит юный принц.

– А ты не волнуйся, служивый, принцы таковым словам в первую очередь научаются – и от стражников, и от мамок. Дело житейское. Но при даме воздержусь и извинения приношу наинижайшие.

Повернувшись к даме задом, он принялся стаскивать с себя единственное свое одеяние, обнажив при этом спину, густо курчавившуюся черным лоснящимся волосом.

– Эрромиорг! – торопливо крикнула принцесса, посылая свой голос одновременно по всем покоям просторного замка Асмура. – Я вернулась на Джаспер. Благодарю тебя за все, что ты тут для меня приготовил, но вот весьма спешная просьба: разыщи в гардеробе покойного лорда несколько камзолов и плащей, пошире в плечах и подлиннее. И что-нибудь совсем уж до пят, халат, что ли…

– Это отнимет всего несколько минут, моя принцесса, – донесся ответ.

– Ну вот, дело улажено, – бросила мона Сэниа через плечо, чтобы нечаянным взглядом не смутить гостя.

Но что-то не похоже было, чтобы Харр по-Харрада вообще был способен смущаться. Он нагнулся, набрал полные пригоршни голубых колокольчиков, уже наполненных вечерней росой, и принялся этой цветочной кашей умащивать свой ворсистый, как кошма, торс. В воздухе поплыл земляничный аромат, смешанный с запахом мужского пота.

– А может, я его окуну, – неуверенно предложил Флейж, – море совсем рядом, только через стенку перелететь…

– Опасно, – покачала головой мона Сэниа. – Хотя наши птицы не замечали никого постороннего. Нет, рисковать гостем не стоит.

Только сейчас она всей кожей почувствовала, как сама истосковалась по прозрачной, вольной воде – не в ванне, не в бассейне, а хотя бы в озере. А тут – море… – Нет, – сказала она скорее себе, чем Флейжу.

И тут возле группы кораблей, которые, переставленные Эрромиоргом, образовывали в центре каменной чаши что-то вроде крошечного, почти игрушечного замка с одним шатровым залом и четырьмя башнями по бокам начали с шелестом появляться темные, изредка поблескивающие драгоценными камнями, свертки. Да, эрл Асмур не любил пестроты, и если богатство тканей и изысканный подбор черных и серых камней без слов говорили любому джасперянину о несомненной роскоши такого наряда, то бродячему менестрелю с варварской планеты такие одежды могли бы показаться едва ли не убогими.