Аня Сокол - На неведомых тропинках. Шаг в темноту

Это и есть главный секрет долголетия жителей нашей тили-мили-тряндии. Они жили по времени внутреннего круга, а не внешнего. Многие давно не люди, другие никогда ими не были, и в любом случае прожили бы вдвое, а то и втрое дольше людей. Так что в сочетании с эффектом времени стежки мои соседи были практически бессмертны.

Гораздо больше меня беспокоит несоответствие двух потоков времени. Нельзя позволить себе отстать от людей. Для них давно стали обыденностью сотовые, тостеры, микроволновые печи, офисные стулья на колесиках, виброножи и электрические зубные щетки, силиконовые формы для выпечки и пластиковые карты. Для всех — обыденность, для меня — источник страха. По первости я боялась всего, даже электронных часов и пультов от телевизора. Я одевалась неправильно, ходила неправильно, говорила неправильно, даже машину водила неправильно. Я не умела торопиться. Что заставило меня взять себя в руки? Однозначного ответа нет. Я знала: если не смогу сейчас — не смогу никогда, так и буду сидеть на стежке отрезанная от всех и рано или поздно сойду с ума. Первый выход в город был не трудным, он был ужасающим, я чувствовала себя инопланетянкой на чужой планете. Второй — не легче, но уже без тряски в руках и паники. К пятому я осмелилась взять мою первую машину — «шестерку», в 1981 году очень престижный автомобиль для обычного человека, именно она и была моей спутницей в путешествии по кроличьей норе. Она была единственным, что я взяла с собой. Если первые свои походы я делала через «не хочу», то к десятому проснулось любопытство. Слава святым! Я смогла. Я не отстала.

Когда я говорю, что год назад в Юкове появились Интернет и первый компьютер, то нетрудно понять, что по объективному времени это было десять лет назад. Две недели этот агрегат стоял у меня на столе простым пылесборником. Я мужественно боролась с побуждением накрыть его вышитой салфеткой. А потом ряд событий камня на камне не оставил от страха и намерения игнорировать технический прогресс в отдельно взятом доме. Как оказалось, нововведения коснулись не только Юкова, но и других стежек. Еще и вестник, намеренно или так совпало, поймал в свои сети пару программистов. Перейдя на темную сторону, парни не растерялись и развели кипучую деятельность: создали собственный информационный портал, или что-то вроде того. Как сказала Паша, там теперь можно было прочитать новости нашей тили-мили-тряндии, рассказать о чем-нибудь самому, подать объявление и даже общаться с другими ненормальными. А чтобы сделать информационное пространство как можно более откровенным и не травмировать нежную психику людей, общий доступ был закрыт. Мы получали пароли персонально у главы стежки. Со стыдом вспоминаю, как Семеныч битый час объяснял мне, чем логин отличается от пароля и куда его надо вводить, не говоря уже о том, как попасть мышкой по миниатюрному крестику в углу экрана. Шло туго. Но шло.

Я решилась на отчаянный шаг — записалась на курсы компьютерной грамотности в городе. На пару дней, по субъективному времени, мне пришлось переехать к людям. Сняла номер в бывшем Доме отдыха учителя, сейчас носившем гордое название «Парк-отель „Ярославль“». Выбрала я этот пансионат потому, что находился он недалеко как от города, так и от стежки, ну и еще потому, что в детстве отдыхала там с мамой и братом. Воспоминания были размытые, но тёплые. Давно уже все изменилось, и старый деревянный корпус «Синий платочек», бывший свидетелем детского смеха, догнивал рядом с новыми безымянными, но гордо красующимися цветной штукатуркой и пластиковыми окнами. Мне понравилось. Особенно бассейн, плавала я плохо, даже от джакузи предпочитала держаться подальше, зато плескаться на мелкой половине никто не запрещал.

Понравилось мне и на курсах, где над моим незнанием элементарных вещей и старомодным словом «штепсель» часто смеялась вся группа, но беззлобно, и неизменно заражая этим странным весельем. Я провела вдали от нашей тили-мили-тряндии двадцать дней. Хороших дней, на которые я снова почувствовала себя человеком. Я получила знания и вернула смелость. Теперь если в один прекрасный день я решу, что кроличья нора слишком темна и глубока, то смогу вернуться назад, к людям.

Каждое утро я взяла за правило просматривать в Сети новости. Так какой-нибудь джентльмен в далекой Англии читает за завтраком утреннюю газету. Интересовалась я как местными происшествиями, так и обычными человеческими. У людей заголовки были страшнее, тогда как событие не стоило выеденного яйца. У нас, наоборот: чем суше и лаконичнее слова, тем страшнее случившееся.

Что сегодня в городе? Ссылок слишком много, новые законы и открытие торговых центров меня не интересовали, депутаты и сводки ДТП тоже. Очередной рейд по стройкам: задержаны очередные нелегалы, их каждую неделю ловят, и судя по фото — одних и тех же. Перестрелка во время побега заключенных — из исправительной колонии № 3 города Углича совершили побег трое… такого-то года, осужденные по статье… Солдат на вахте три раза выстрелил вслед беглецам, не попал. Пропали очередные грибники, двое любителей горячительных напитков, промышлявшие попрошайничеством и собирательством вышли вчера из села Борисцева и до сих пор не вернулись. Как рассказывают очевидцы, мужчины собирались в лес по грибы.

Ага. В июне? Так я и поверила. Что в нашей тили-мили-тряндии?

Новые ограничения по жертвоприношениям в зависимости от происхождения. А раньше перед алтарем все были равны. Теперь же безродного зарежут быстро и без затей, тогда как местного, случись он с оказией, на жертвеннике растянут подольше. Хм, расизм.

Так, эксперименты с флешками… Это все наш Семеныч с единомышленниками в науку ударился. На механизмы всегда сложно заговоры накладывать, и чем тоньше и сложнее механизм, тем труднее его заколдовать. Ну, пусть дерзают.

Дальше животрепещущий вопрос — не пора ли явиди замуж? Это все еще насчет гарнитура прохаживаются. Автор новости скрыт. Я хмыкнула.

Вестник заключил договор на стежке восточнее нашей. Ну, выпишите ему премию в виде почетного жертвоприношения и вечной памяти впоследствии.

Из Filii de terra:[2] пропало трое детей, принявших третий год обучения. Было ли это похищение или побег, пока неизвестно.

Святые! Одно предложение. Несколько слов. Меня словно заморозили. Одно движение — паутина трещин разбежится по коже и я рассыплюсь на миллион маленьких осколков. Роскошь, которую нельзя себе позволить, не сейчас. Я медленно встала, закрыла глаза. Сердце грохотало в ушах силой церковного набата. Я сосчитала до десяти и выдохнула. Открыла глаза и еще раз перечитала сухие строки, открыла несколько ссылок, но никаких новых пояснений не появилось. Выбора нет, собственно, как всегда.