Любовь Колесник - Витязь. Содружество невозможных

Витязь раздраженно забрал из Алининых рук халат, с видимым отвращением надел, запахнулся, подпоясался. Посмотрел на парня:

— Приветствую.

— Макс.

— Тайтингиль.

— Что?

— Тайтингиль. — Витязь глянул внимательнее.

Хороший воин, молодой, ладный. Тело переливалось, талия была узко схвачена. Одежда, как у всех здесь, открывала максимум из возможного.

Шагнул вперед.

Парень попятился, чудно сложил руки, видно, в каком-то оборонительном жесте.

— Вы псих!

— Точно! — с удовольствием сказала Алинка. — И это наш псих, Макс! Маман его нашла и решила себе оставить.

— Ты-ы… — снова угрожающе зарычал витязь, теперь — на парня, — ты с темными колдунами дружбу водишь, отрок?

— Отойди от меня! — Голос парня сорвался на фальцет. — Отвали, придурок!

Тайтингиль безошибочно цапнул Макса и подтащил к себе, невзирая на короткие удары и сопротивление — как щенка; сунул руку в задний карман тугих джинсов, двумя пальцами выудил плоский конвертик…

— Аа-а-а! — заорала Ирма.

— Ма-а-акс! — возмущенно взвыла Алинка. — Ты говорил, что не-е-ет!

Парень бился пойманной рыбой и молчал.

Нолдоринец распотрошил бумажонку, понюхал тусклый порошок с вкраплениями синего. Названия он не знал, но знал, что это — яд, яд от некромантов или же иных душегубцев, туманящий рассудок. Можно было даже не брать на палец, не пробовать.

— Алинка! А ты? — вскричала Ирма.

— Я же не дура!

— Откуда вы-ы?.. — выводил рулады парень, которому никак не удавалось вывернуться окончательно. — Откуда вы-ы узнали?..

— Я понял. — Тайтингиль откинул юнца прочь. — Люди, люди…

Внизу раздался звонок; Ирма подпрыгнула — черт, черт! И бросилась открывать дверь.

Пришедшего невысокого человека в скромном сером костюме проводила в кабинет и затихла там, закрыв дверь.

Макс смотрел исподлобья.

Алинка, проследив сверху через перила за гостем, повернулась к двум мужчинам.

— Ну что, пошли кофе пить?

— А ты… а я… — замямлил Макс.

— Пошли, пошли. Я тебя там и убью, — пообещала Алинка. — Почетная прабабушкина сковородка из «чугуния и алюминия» уже Тайтингилева, так я тебя тефалем.

Витязь невольно улыбнулся, поняв смысл, — и сурово нахмурился, глядя юному воину прямо в очи.

— И дерешься плохо. Кто учил?

— Да уж учили. — Макс прятал глаза.

— Ладно. Кофе? Пойдем же.

На кухне юноша и девушка уселись за стойку, взяв остывший напиток. Тайтингиль изучал все, что теперь было навалено на столе, — баночки с йогуртами, миску с хлопьями, круассаны из пакета, воду из обоих кранов — с фильтром и без, и воду из бутылки. Понюхал чашку Алининого кофе. Взял полуторалитровую бутылку воды, забрался на широкий подоконник и, прихлебывая, смотрел с двадцать второго этажа на окружающий мир, скрестив ноги в щиколотках.

— Чего ты так на Котика рассердился? — спросила Алинка, бултыхая в молоке хлопья ложкой с Микки-Маусом на ручке.

— Вы давно его знаете?

— Да, очень. Я и не помню, с какого моего возраста. Он мамин… друг. Сейчас в Эмиратах отдыхает.

— Вот что, — прошептал Тайтингиль.

Ничего случайного не происходит. Ничего. Котик, стало быть. Тварь, дорогая Ирме и Алинке. Он? Он, неведомый враг? Уехал? Что ж, вернется… И тогда, тогда…

— Друг, да. Ну, бывший, — осторожно добавила девушка, не так поняв реплику. — А вообще-то мама ни с кем не встречается.

Эльф мог бы добавить, что чуял это, ощущал — Ирма желала его, да, и Ирма вправду была одинока.

— Стоит ли обсуждать дела матери с двумя мужчинами, одного из которых ты знаешь всего день? — раздельно спросил нолдоринец.

— Э-э-э, — сказала Алинка, — что-то мне в голову не пришло. Нормальная же тема?

— Да? — И витязь вздернул одну бровь. Бутылку воды он допил.

— Завтракать будете?

— Я не завтракаю.

— Так уже почти время обеда…

— И не обедаю. Это привычки гномов, — надменно сообщил витязь. — Еще людей. Я не ем пять раз в день.

— Понятно, повернутый на диете, — буркнул Макс, доселе помалкивавший. — А как вы едите?

— Я ужинаю, — усмехнулся Тайтингиль. — Ужинаю доброй пищей, которую добываю сам или получаю от друзей как угощение. С вином и застольной беседой, иногда даже под пение дев. Если повезет. Не торопясь и вкушая с удовольствием.

— Что-то в этом есть, — прошептала Алинка.

Ирма тем временем проводила серого человека и вошла в кухню. Макс по привычке уставился на ее формы, перехватил нейтральный, ничего не выражающий взгляд мужика в халате, сидящего на подоконнике, затянувшего туда длинные костистые ноги с выступающими рельефными лодыжками… и потупился.

Ирма двумя пальцами несла пакетик.

Потрясла, насколько получилось, перед носом Макса.

И отправилась в ванную. Стала там чертыхаться, оценив степень разрушения окровавленной душевой кабины.

— Я пойду. — Макс неловко сполз с барного табурета и бочком отправился на выход.

— Стоять! — рявкнула Ирма. — Дети, вы поели? Вот три тысячи, идете в сток на углу и одеваете мне Тайтингиля. Принесите что-нибудь ему, просто одеться, без затей. А потом мы поедем и купим нормальную одежду. Все понятно?

— Ого! — хищно сощурилась Алинка. — А от Котика больше ничего не осталось? Для стимуляции? Мне понравилось, Тай так ррр… ай-ай!

— Имени не усекай. — Витязь снова цапнул ее ухо. — Забылась? Не потерплю.

Когда молодые ушли, Ирма уставилась на эльфа.

— Приходько Игорь Борисович звать тебя будут, — сказала она. — Документы и справки завезут через два-три дня. Срочность такая… стоит денег. Но. Они у тебя есть. Деньги. У тебя какие-то феерические вещи, Тайтингиль. Потрясающие. Правда, покупатель сказал, что пробьет по всем базам. Понимаешь?

— Нет, но вижу по тебе, что новости хорошие, — сказал Тайтингиль, поднимаясь.

Еще спустя час он сидел в машине Ирмы — хозяйка хохотала с подвыванием, упав лбом на руль. Тайтингиль сдержанно улыбался. Узкие джинсы всех цветов радуги оказались до середины голеней, открывая кокетливый верх белых носочков, выглядывающих из кислотно-зеленых кед. Алинка нашла единственную пару сорок седьмого размера, и она оказалась — именно такая, цвета синтетической лягушки. И синяя майка-парашют с Бэтменом на груди.

— Я не знаю, — прорыдала Ирма, — в какие нормальные магазины нас пустят… Ну, Алинка…

Эльф улыбался сдержанно.

— Возможно, стоит уже поехать? Одежда удобна и не слишком сковывает меня, — сказал он, — если бы не эти ваши трусы. Но рисунки и цвета мне не понятны, а я никогда не ношу неизвестные символы.