Роберт Сальваторе - Король орков

— Мое беспокойство растет с каждым шагом, — признался самый маленький из троицы — Унг-тол.

В юности он был отличным воином, но ранившее его вражеское оружие что-то нарушило в организме жреца, и за следующие два десятка лет он сильно потерял в весе и силе.

— Расслабься, ты слишком стар, чтобы тебя кастрировать, — насмешливо бросил ему Днарк и махнул рукой Туугвику Туку, чтобы тот представил их охранникам.

Очевидно, молодой жрец хорошо справился с заданием, поскольку путников пригласили во внутренние помещения пещеры. Вскоре они уже стояли перед величественным Гргучем и его военным жрецом Хакууном. Гргуч восседал на двух булыжниках, а в руках держал свой страшный обоюдоострый боевой топор. Это оружие, носившее название Свирепый, явно обладало немалым весом, но Гргуч легко поднимал его перед собой в одной руке. Он медленно повернул топор, чтобы гости смогли хорошо рассмотреть его и понять, что Свирепый в состоянии убить их разными способами. Древко из темного металла, тянувшееся вплоть до развернутых по обе стороны «крыльев», было выковано в форме извивающегося тела дракона, чьи маленькие передние лапы сходились вместе, а вытянутые головные шипы образовывали наконечник копья. Хвост дракона обвивал рукоять, образуя гарду, и был усыпан острыми шипами, так что каждый выпад грозил ударами нескольких кинжалов. Но самыми страшными казались лезвия — симметричные крылья страшного существа. Изготовленные из сверкающего серебристого мифрила лезвия расходились в стороны и вниз и были усилены частыми тонкими полосками темного адамантина, которые тоже заканчивались острыми шипами. Выпуклая поверхность каждого лезвия толщиной не уступала руке Днарка от локтя до кончиков пальцев. Все трое посетителей без труда представили, как легко Свирепый единым ударом может рассечь их тела на две части.

— Добро пожаловать в Королевство Многих Стрел, великий Гргуч, — с почтительным поклоном произнес Туугвик Тук. — Присутствие клана Карук и его прославленного вождя делает нас еще сильнее.

Взгляд Гргуча медленно прошелся по всем троим гостям, затем обратился на Хакууна.

— Твои слова оправдаются, — заговорил он, снова глядя на Туугвика Тука, — когда кости дворфов, эльфов и проклятых людей затрещат под моими ногами.

Днарк, кинув взгляд на Унг-тола, не мог удержаться от довольной улыбки. Несмотря на всю уязвимость их положения среди множества свирепых и непредсказуемых воинов клана Карук, дела складывались как нельзя лучше.

Из той же самой пещеры, откуда вслед за Гргучем вышел весь клан Карук, появилась и менее устрашающая фигура, способная своим видом испугать только тех, кто опасался змей. Похожее на рептилию существо, хлопая крыльями, которые больше подошли бы гигантскому мотыльку, неровными зигзагами устремилось к угасавшему свету дня.

Эти сумерки стали самым ярким светом, увиденным существом за последнее столетие, и, чтобы дать зрению полностью приспособиться к освещению, ему пришлось остановиться на выходе из пещеры и задержаться там довольно надолго.

— Ах, Хакуун, и зачем ты это сделал? — спросил колдун, который, конечно, не был рептилией и уж тем более летающей змеей.

Если бы кто-то оказался в этот момент поблизости, он сильно удивился бы, услышав вздох крылатой змеи. Существо скользнуло в темный угол и повернулось к выходу, чтобы дать глазам привыкнуть к свету.

Он и сам знал ответ на свой вопрос. Единственная причина, способная заставить неразумных дикарей клана Карук сдвинуться с места, — это новая война и новые грабежи. Но хотя война могла стать довольно любопытным спектаклем, у колдуна Джека, или Джека-гнома, как все когда-то его называли, именно сейчас не было на это времени. Изыскания привели его в самые глубокие пещеры Хребта Мира, а довольно простые манипуляции над кланом Карук еще со времен прапрапрадеда Хакууна обеспечивали надежную защиту, не говоря уже о славе, изливавшейся на это жалкое племя.

Спустя некоторое время, уже при последних проблесках дневного света, Джек подобрался к самому выходу и окинул взглядом окрестности. Пара простейших заклинаний могла бы помочь ему выяснить местоположение Хакууна и остальных каруков, но проницательный колдун и без магии почувствовал некоторые… изменения. Что-то едва уловимое носилось в воздухе, — возможно, эхо далеких звуков затронуло чувства Джека. Когда-то давно, еще до того, как он увлекся волшебством более сильным и тайным, чем обычные, примитивные заклинания, до того, как познакомился с демонами и иллитидами, он тоже жил на поверхности, хотя уже почти не мог вспомнить те времена. Он жил на поверхности, будучи истинным гномом, но сейчас уже не мог считать себя таковым. Он редко принимал былой облик и пришел к осознанию того, что физическая форма не так уж важна, чтобы определять сущность. Он понимал, что получил благословение в основном благодаря иллитидам, поскольку узнал способ избежать оков материального тела и приблизился к бессмертию.

Глядя на бескрайние земли, населенные низшими существами, не сознающими истинных возможностей и реальной силы магии, Джек испытывал некоторое сожаление.

Оно служило ему защитой, потому что при встрече с Верхним Миром Джеку требовалось нечто такое, что могло подавить другое неизбежное чувство, возникающее в его мыслях и сердце. При всех своих способностях он провел последнее столетие почти в полном одиночестве. В то время как Джек в своей великолепной лаборатории, полной алхимического оборудования, стопок пергаментов и волшебных книг, в несколько раз превосходивших высотой его рост, открывал для себя удивительные откровения и новые заклинания, ему не без труда удавалось принять парадоксальный поворот судьбы, наградившей его практически бессмертием. Из-за того — и это было одним из главных поводов, — что ему не грозила смерть от естественных причин, Джек был уверен, что мир полон смертельной опасности. Долгая жизнь убедила гнома-колдуна в том, что ему «есть что терять», а в пещерах Подземья его удерживали не столько толстые каменные стены, сколько страхи.

Его лаборатория, надежно укрытая и защищенная заклятиями, оставалась безопасной даже после того, как клан Карук вышел на поверхность. И все же Джек последовал за Хакууном, хотя никчемный жрец этого и не стоил. А все потому, что Джек, зная причину, но не желая сознаваться в этом даже самому себе, хотел вернуться и вспомнить то время, когда был просто Джеком-гномом.

Вид окрестностей его приятно удивил. В воздухе вокруг носилось нечто неуловимое, нечто волнующее и сулящее новые возможности.

Вероятно, он еще не до конца понял умозаключения Хакууна, позволившего Гргучу выйти из Подземья, но Джек был заинтригован.