Наталья Резанова - Золотая голова

Я встала и направилась к выходу из церкви. В сущности, я узнала все, что от меня требовал Тальви. Но мне этого было недостаточно. Прежде всего я должна была проверить еще одну догадку. А потом выяснить кое-что еще.

Что странного в наличии подземного хода? Мало ли помещений его имеют? Даже в «Оловянной кружке» он есть. Но ведь каждый ход обязан куда-то вести. Куда — можно проверить по-разному. Можно как Форчиа, который туда пролез. А можно и по-иному.

В тот день, впервые за время пребывания в Камби, я выбралась из города. Даже выехала — хватит Керли стоять в конюшне, пусть прогуляется. Я покинула Камби через Северные ворота, на случай, если за мной кто-то следил. Я этого не чувствовала, но предосторожность никогда не помешает. Потом, сделав круг, свернула на запад и направилась к мысу Айгар.

Керли я оставила в сосняке, сменившем березовую рощу. Неподалеку шумела по камням река. Я не торопилась. Хотела быть здесь именно днем, при полном свете. До прилива.

Ближе к побережью лес отступал, бурая подзолистая почва была покрыта молодым вереском, кустиками брусники и толокнянки. А дальше — каменистая отмель, где галька под пронизанной солнцем водой казалась самоцветами. Соркес бы посмеялся над подобным сравнением. Да и мне было не до красивостей. Я искала. И всетаки нашла, хотя вход был аккуратно заложен кусками дерна с пышным мхом и кустистым лишайником. Пусть во время прилива вода поднималась почти до самого склона, куда выходил подземный ход, но лишь почти. Что-то им пришлось тащить, и довольно тяжелое, судя по оставленному следу. Здесь берег песчаный, но не везде, кое-где виден срез глины, залепленной мхом или золой. Они погрузили то, что несли, в лодку, та, само собой, следов не оставила, но безусловно была здесь. Затем причетник вернулся, а его сотоварищи вновь замаскировали выход. Засим сели в лодку и уплыли. И все. Красиво и просто, невдалеке от городских стен, почти под самым носом у патруля. Всем известно, какой плохой здесь берег, только в прилив лодка и пройдет.

Вопрос: кому и зачем понадобилось рыть ход из города до мыса? Понятно, что это не вчера сделали. Наверное, тогда же, когда строили церковь, а нынешние ее обитатели лишь пользуются тем, что досталось им в наследство.

Церковь, между прочим, если я верно определила, была построена в разгар Пиратских войн. А Камби известен тем, что на него тогда нападали только с моря. Если бы подземный ход был известен пиратам, они бы не преминули им воспользоваться. Значит, к пиратам это не имеет отношения. А нынешние хозяева тайника — люди серьезные, запросто перерезают глотку тому, кто о них узнал. Беднягу Форчиа, скорее всего, бросили в воду именно здесь, как я и предполагала с самого начала. Серьезные, но не очень умные. Не догадались притопить труп под камнями, не подумали, что здешнее течение отнесет его к порту. А может, просто торопились — прилив ведь уходил.

С такими мыслями я вновь углубилась в сосняк и вскарабкалась на Керли.

Источник радости и света.

Крипта. Восемнадцатый камень в кладке.

После прилива Записка вряд ли была адресована Тальви. Форчиа делал записи для себя. Он следил за церковью и, видимо, захотел узнать смысл надписи на тимпане. Может быть, он видел в ней ключ к разгадке? Затем он нашел потайной ход…

Следующим местом, куда я направилась, вновь оказался порт. На сей раз я могла позволить себе расспросы, не опасаясь, что их свяжут с убийством Форчиа. Я узнала, что вчера порт покинули два корабля — торговая полакра «Айге» из Фораннана и шхуна местной приписки «Фортуна», направлявшаяся в Дальние Колонии. Сегодня на рассвете из гавани вышла также военная галера «Святой Хамдир». И ни один корабль, за исключением обычных рыбачьих баркасов, за эти двое суток порт не посещал.

Потолкавшись в порту, я вернулась в «Оловянную кружку», где смогла наконец поесть и отдохнуть. Но размышлять я не переставала. Теперь я думала о кораблях, покинувших город. Один из них принял шлюпку и восемь человек, тайно покинувших город с каким-то грузом. Первое, что приходило на ум, — вольное братство контрабандистов. В общем-то почти все говорило в пользу этого предположения. За исключением моего собственного личного опыта. Я знавала кое-кого из местных контрабандистов. Они убивают только в крайности, как правило защищая собственную жизнь. Случай с Форчиа на это не походил. Что, конечно, еще ничего не доказывает.

Другая возможность — незаконная работорговля. Это уже посерьезнее. Корона с незапамятных времен ведет с ней борьбу, защищая свою монополию на живой товар. Успехи в этой борьбе бывали, но переменные. Даже под страхом смертной казни торговцы живым товаром не хотели терять выгоды, особенно с тех пор, как были открыты Дальние Колонии, где на этот товар постоянный спрос. А один из кораблей шел именно туда. Да, у работорговцев и денег поболе, чтобы обустроить подземный ход, и жалость этой публике неведома, в отличие от контрабандистов, у которых бывают порывы великодушия. Им человека по горлу полоснуть — как мне комара придавить…

Одно, однако, у работорговцев и контрабандистов общее. И тем и другим прямая выгода, прикончив человека, распустить о нем слух, что он был правительственным шпионом. О смерти такого человека никто в портовом городе сожалеть не будет, и никто не захочет докапываться что и как. А если захочет, все равно не станет. Себе дороже. Ну, не любят у нас тех, кто тайно работает на полицию, что поделаешь, — сама не люблю…

Военному кораблю вроде бы без надобности заниматься тайными перевозками. Зачем? Вербовщики имеют право действовать открыто, таможня связываться не будет… Тем не менее и эту возможность не следует сбрасывать со счетов.

Разумеется, были и другие версии. Следующий день я посвятила им. Узнать мне удалось не много, но коечто удалось. Однако эти сведения подлежали проверке, а с этим снова застопорилось. Оставалось сидеть и гадать, как бы мне уболтать какого-нибудь местного аристократа — в каждой же, черт возьми, паршивой дыре должен обретаться свой аристократ. Город без аристократа — это все равно что без местного сумасшедшего. Даже в Кинкаре имелись свои аристократы.

Скьольды.

А на следующий день заявился «племянник каретного мастера». На здешнем жаргоне это означает, что человек не наш, но допустить его можно. Была, помню, пятница, я ела селедку в горчичном соусе с черным хлебом и запивала пивом, когда вошел Маддан и сообщил, что меня спрашивают. Я несколько удивилась. Или я совсем разучилась считать, или у меня в запасе оставался еще один день. С чего бы Тальви так заспешил встретиться со мной, что и время в дороге мне в счет поставил? Эти мысли я, понятно, оставила при себе, допила пиво и спустилась вниз.