Владимир Мясоедов - Земли меча и магии. Друид

В трактир вломился Фрол вместе с три злобно рычащими медведями, глаза которых налились кровью. Сейчас звери уже не казались забавными и смешными, как в тот момент, когда мама носом выпихивала их из берлоги. Сложно умиляться и сюсюкать с более чем сотней килограмм меха, мышц, костей и зубов. Черт, а я и не заметил, когда второй разбойник успел отступить, чтобы вернуться с подкреплением.

— Меня нельзя запугать какому‑то полукровке. — Прищурил глаза бывший капитан пиратов. Испугавшимся он действительно не выглядел. Равно как и остальные пираты. А вот сидевшая в уголке компания мутных личностей старательно пыталась казаться тише воды, ниже травы. И, кажется, даже начала мимикрировать под цвет окружающей грязи. — Будь он хоть неумирающим, хоть демоном, хоть богом.

— А кто говорит о запугивании? Просто предостерегал тебя от необдуманных действий. В конце‑то концов, моего человека убили они, нарушив твои правила. И сейчас за это ответят. — Пожал я плечами, старательно выделив голосом местоимения, а после демонстративно развернулся к викингам. — Эй, рогатые, сейчас мы таки выйдем за ворота. И там каждый из вас по очереди получит возможность начистить мне морду. Это ведь то, чего вы все так хотели, верно? Если хоть одному это удастся…Что ж, считайте, вам повезло и выжившие могут уйти невозбранно. Но теперь, когда вы оскорбили меня и хозяина этого чудного заведения, уже никаких глупостей вроде борьбы на кулаках и с голым торсом. Только оружие, только хардкор!

— Хе, одет как друид, а в душе пират! — Расплылся вдруг в свирепой улыбке трактирщик, демонстрируя тройной частокол треугольных акульих зубов. М — мать честная, это еще что за мутант?! — А мне это нравится. С удовольствием полюбуюсь на такой поединок, верно парни?

— Крроовища! — Каркнул попугай, воинственно встопорщив алый хохолок и злобно щелкнув клювом.

Остальные пираты поддержали его согласным гулом. Разбойники в углу одобрительно закивали. А дамы легкого поведения, с началом заварушки покинувшие викингов, стали старательно стрелять в мою сторону глазками. Учитывая, что самой молодой и стройной из них я дал бы тридцать пять лет и восемьдесят килограмм, смотрелось это страшнее всего. Впрочем, интерес путан не первой свежести для меня опасности не представляет. В отличии от шести поединков подряд с явно опытными воинами.

— Мы выпотрошим тебя как снулую рыбу, гибрид! — Мрачно ощерился один из викингов, неожиданно к месту применив наукоемкое слово. — С нами великие боги севера!

— Отлично. — Не дал я ему перехватить инициативу и подбодрить остальных соратников. — Вот ты первым к ним и отправишься.

Первая схватка вышла короткой, но до чертиков опасной. Вооружением моего противника оказалась здоровенная обоюдоострая секира, которой он бы вполне мог развалить человека пополам, несмотря на все еще действующую каменную кожу. Однако я успел подсунуть лезвие к рукам делающего богатырский замах викинга, в результате чего он практически сам себе и отрубил верхние конечности. Снести калеке голову стало практически актом милосердия.

Второй дуэлянт сделал свою ставку на осторожность и терпение. Он прятался за щитом и делал оттуда короткие выпады копьем, которым владел просто мастерски. Несколько раз ему улыбалась удача, и я получал поверхностные раны, снявшие в итоге почти треть здоровья. Но потом измочаленный в клочья двуручником щит приказал долго жить, а следом его примеру последовали древко оружия и грудная клетка противника.

Третий викинг практически в самом начале схватки банально споткнулся, после чего у меня вышел образцовый критический удар, начавшийся у правого плеча цели и закончившийся чуть ниже её же левой подмышки. Пережить распластывание на две части даже в этом мире вряд ли бы кто сумел, а потому мне досталась чистая победа…Правда, весьма кровавая.

— Хватит, мы признаем, что выпивка застила нам разум и заставила говорить хулительные слова. — Внезапно вышел вперед один из оставшихся викингов. — Мы видим твою силу и просим о снисхождении, жрец природы. Назови свою виру, друид.

— Кажется мне, что принудить вас к драке против слабейшего могла бы и ключевая вода. И это не столько упрек, сколько повод вам задуматься о том, нужной ли дорогой идете. — Пробурчал я, понемногу начиная отходить от горячки боя. Предложение поступило вовремя. Еще минутка — и каменная кожа прикажет долго жить. — Мое предложение таково. Неделя верной службы без оплаты, а после вольны идти куда вздумается либо оставаться служить на иных условиях. Но если побежите или ударите в спину — не поленюсь отыскать вашу родину и всем рассказать, какие вы трусы. Насколько я знаю северных богов, они никогда не пустят к себе в чертоги воина с сердцем зайца. Да и люди поколениями будут говорить друг другу, на кого не надо быть похожим.

А действительно на кого? Я ж их имен не знаю? А, плевать! Поверят благодаря навыкам дипломатии — и хорошо. Не поверят — и так обойдемся. А даже если и правда зарежут в темном уголке — переживем.

— Да будет так. — Синхронно склонили голову оставшиеся обладатели рогатых шлемов, похоже старательно репетировавших данный маневр. — Веди нас, вождь!

— Хе, идем за мной, друид. Думается мне, поговорить надо. — Проскрипел стоящий недалеко от места побоища старый пиратский капитан. — А тела прямо тут оставьте, твои животные тоже кушать хотят.

Мишки действительно как‑то заинтересованно крутили носами в сторону свежих тел и пытались преданно заглянуть мне в глаза. Не приучить бы их к человечине…Вдруг потом откажутся переходить на гоблинятину, демонятину и иные быстроразмножающиеся и часто встречающиеся в дикой природе корма?

— Не должно это. — Нахмурился тот самый викинг. Который договорился со мной о прекращении поединков. — Воинов погибших в поединке чести надо предать огненному погребению! Как подобает!

— Вот ты этим и займись, все равно никто лучше ритуал тут не проведет. — Похлопал его по плечу я. — И медведей мне нечего перекармливать. Завтра с утра им каши из общего котла насыплем и баста. Ну, может грибами еще сушеными приправим или какие тут есть еще дешевые продукты?

Морды зверей синхронно скривились в гримасах отвращения. Вот и верь после этого, что они человеческую речь не понимают. Все они понимают, засранцы пушистые, только говорить не хотят.

Старый пират провел меня мимо барной стойки в какую‑то каморку, где половину свободного места занимал заваленный разным хламом стол, а треть оставшегося места отводилась под гамак. Никак по тесным недрам своего корабля ностальгирует, пень трухлявый.