Павел Корнев - Чёрные сны

Стужа вилась вокруг, уговаривала остановиться, перевести дыхание, схитрить и свернуть с наиболее трудного пути. Чёрное бездонное небо безразлично следило неисчислимыми огоньками звёзд за моими трепыханиями. Висевший на серебряной цепочке крестик жёг грудь, но сейчас эта боль нисколько не мешала, а только придавала сил и гнала вперёд. И я изо всех сил старался не сбиться с пути.

Шаг, другой, мы идём по Африке,Шаг, другой, всё по той же Африке...

Что за бред? С каких пор африканский песок стал белого цвета?

Обжигающе-холодный песок, в который я уткнулся лицом, само собой, оказался никаким не песком, а снегом. И прежде чем потерять сознание, мне всё же удалось приподнять налившуюся свинцовой тяжестью голову и в сгустившихся сумерках разглядеть силуэт полуразрушенного одноэтажного здания.

Ну вот я и вернулся...

Кто бы мог подумать...

Гадство какое...

Глава 2

Сначала было слово.

Или свет?

Нет, всё же слово – кто-то монотонно и на одной ноте нудил прямо в ухо:

– Очнись, очнись, очнись...

И только потом какой-то не в меру умный гад догадался оттянуть веко и посветить фонариком мне прямо в глаз.

Чёрт!

Мотнув головой, я освободился от захвата, вновь зажмурился, и попытался зарыться в сугроб.

Не дали. Вытащили, разжали зубы, влили в рот какое-то отвратительное на вкус пойло.

Твари!

Я захрипел, зажал раскалывающиеся от боли виски руками и принялся кататься по кое-как утоптанному ногами моих мучителей снегу. Всё тело горело огнём, суставы словно дробили на части удары пыточных молотов, а в жилах вместо крови стремительно неслась концентрированная кислота. Сердце с трудом справлялось с многократно возросшей нагрузкой, и изо рта у меня вырывался даже не стон, а какой-то невнятный сип.

– Ну и нажрался, – осуждающе произнёс кто-то неподалёку. – В хламотень...

– Не уверен, надо бы обезболивающее вколоть, – присел на корточки Генералов и с матом отдёрнул руку, когда между нами проскользнула голубая искра магического разряда. – Волков! Что за дела?!

– Не знаю, приборы сгорели, – растерянно отозвался тот.

– Это духи. Он одержим духами, – просветила командира Алина. – Я знаю, что делать...

Знает она. Умная, типа. Какие, на хрен, духи?!! Разве непонятно, что меня от переизбытка магического излучения корёжит?!!

Тысячи ледяных игл беспрестанно впивались в моё измученное тело, и от непривычно высокой интенсивности магического излучения меня просто выворачивало наизнанку. Вслед за сжигавшим тело огнём пришёл заморозивший пальцы на руках и ногах холод. Блин, так и загнуться недолго. Надо что-то делать. И делать срочно.

Нахлынувшая извне магия рвала меня на куски и заставляла бурлить кровь, но ничего поделать с этим сейчас было невозможно: слишком сильный перепад напряжений произошёл при переходе. Об этом меня Доминик и предупреждал. Лучше б сказал, что в таких случаях делать...

Подвывая от нестерпимой боли сквозь стиснутые зубы, я попытался сосредоточиться и пропустить плескавшуюся внутри энергию через отвыкшее от таких нагрузок тело. Главное, хоть на миг вновь стать одним целым с исковерканным магическим излучением пространством Приграничья, а дальше уже легче будет.

Максимально открывшись потокам силы, я перестал выть и пробормотал мантру, снимающую боль. На мгновение сведённое судорогами тело расслабилось и корёжившая его энергия понеслась по настроенным ещё при обучении в Гимназии ментальным каналам. Вот только помогло это ненадолго – способность управлять внутренней силой за время отсутствия в Приграничье так и не восстановилась, и бесконтрольно накапливавшаяся колдовская энергия грозила в скором времени превратить меня в живой факел.

Закусив ворот фуфайки, я глубоко вздохнул и попытался отсечь все присосавшиеся ко мне энергетические потоки. Попытался скорее от отчаяния, но первых результатов удалось добиться неожиданно быстро – как до невозможности сложно в последнее время шло управление внутренней силой, так просто оказалось работать с внешней энергией.

Раз – и обжигающее магическое излучение огибает меня и лишь слегка-слегка колет разрядами кожу.

Два – и отступает боль.

Три – и студёный ветер наждаком обжигает лицо.

Немного погодя я открыл глаза и, не обращая внимания на тянувшийся от земли холод, уставился в темнеющее вечернее небо. Небо почти серое, с заплатами свинцовых снеговых облаков. Замершие вокруг с оружием в руках парни настороженно посматривали по сторонам, и только копавшаяся у себя в сумке Алина громко ойкнула, встретившись со мной взглядом:

– Одержимый...

– Не дождётесь, – буркнул я, перевернулся на бок и осторожно уселся прямо на снег. Боль в голове ещё не стихла, и от неловкого движения вновь заломило виски.

– Очухался? – поинтересовался Генералов, присевший рядом на корточки со шприцом в руке. – Идти сможешь? Или витаминчиков вколоть?

– Смогу, – не задумываясь ответил я и тут же понял, что действительно – смогу. Дурманивший голову хмель и сковывавшая движения усталость сгинули без следа, а крохи потёкшей по телу энергии Севера вернули несколько позабытую уверенность в собственных силах. И не только её. – А колоть ничего не надо, сам справлюсь.

Единственное – чувствую себя как-то странно. С одной стороны, магическое поле меня слегка касается, но такое впечатление, будто потоки энергии не напрямую идут, а со всех сторон обволакивают. Интересно, а боевые заклинания так обмануть можно? Вопрос, что называется, на злобу дня.

– Тогда пошли, стемнеет скоро, – поторопил меня Генералов.

– Обожди. – Я поднялся на ноги и огляделся. – Поспешишь, сам знаешь, какой результат получишь.

Вывалились мы в Приграничье неподалёку от запорошенных снегом развалин сложенного из железобетонных плит ангара. Крыша давно провалилась, да и сами стены доверия не вызывали, так что нечего было и думать остановиться здесь на ночёвку. Тем более что и альтернатива имеется – вон на фоне темнеющего неба какие-то строения в паре-тройке километров вырисовываются.

Я посмотрел на почти скрывшееся за горизонтом солнце, лучи которого алыми стрелами пронзали рваную пелену облаков и разбавляли серость неба розовыми и багряными тонами. Наверняка тучи вскоре сомкнут свои ряды, но если поторопимся – до развалин добраться успеем ещё до темноты. Вот только поспешать тоже с умом надо.

Ветер сыпанул в лицо горсть снежной крупы, и сразу стало как-то весьма неуютно. Будто царившая в Приграничье Стужа специально напомнила, кто в доме хозяин. И хоть оделся я теплее некуда, а всё равно порывы ледяного ветра уже насквозь проморозили. Даже пальцы на ногах почти не чувствуются. Нет, действительно закругляться пора.