Демон Жадности. Тетралогия - Юрий Розин
За спиной раздался животный вопль. Брунд рванулся вперед, его лицо исказилось в гримасе чистой ненависти.
— НЕЕЕЕТ! — его крик был настолько полон боли, что мне даже стало его немного жалко.
Ну… совсем чуть-чуть. Определенно не настолько жалко, чтобы отказать себе в удовольствии притянуть к себе Алую Гарпию, крепко схватив ее руками за талию, и с наслаждением ответить на столь сладкий поцелуй.
Да уж. Вот от этого чувства я и бегал весь последний год. Риалия была как наркотик, который ты любишь и за это ненавидишь одновременно, но противостоять соблазну, раз попробовав, уже невозможно.
Отстранившись от меня только секунд через десять, Алая Гарпия с улыбкой повернулась к Брунду, который, будто персонаж из какой-то дешевой мелодрамы, стоял на коленях, с отчаянием глядя на свою недосягаемую любовь.
— Вот теперь, — она провела языком по губам, — бой окончен.
Вытерев губы, на которых, судя по вкусу, остались следы помады, я подошел к поверженному Брунду. Его костюм, украшенный гравировкой в виде перьев сойки — теперь выглядел жалко: порван, весь измят от удара о стену, покрыт пылью и кровью.
Я остановился в шаге от него, наблюдая, как капли пота смешиваются с кровью на его скуле, образуя розоватые потеки. Его дыхание было тяжелым, прерывистым — точно у загнанного зверя.
Когда он наконец поднял голову, я увидел в его глазах странную смесь ярости, стыда и… понимания. Он знал, что проиграл по всем статьям.
— Ну что, Сойка, — я намеренно говорил тихо, чтобы слышал только он, — теперь ты понял, почему она выбрала меня?
Не то, чтобы мне особо нужна была Риалия, скорее наоборот. Но я был не настолько праведен, чтобы простить все нападки и оскорбления Брунда и не сказать чего-нибудь в ответ, раз уж появилась удачная возможность.
Его губы дрогнули, обнажив стиснутые зубы. Вены на шее набухли, как канаты.
— Ты… — он попытался встать, но его ноги подкосились. — Ты просто… удачливый ублюдок…
Я присел перед ним на корточки, чтобы быть на одном уровне. Запах крови, пота и перегретого металла ударил в нос.
— Знаешь, в чем разница между нами? — я указал на кровоточащую царапину от колец Риалии. — Ты бьешься ради нее. А я… я просто принимаю то, что дает мне судьба. И проигрыш в том числе.
Его глаза вспыхнули.
— Ты пожалеешь! — он зашипел, и слюна брызнула мне в лицо. — Когда я прорвусь в Хронику, то разорву тебя на куски! И буду смотреть на твой труп… и смеяться…
Размахнувшись посильнее, я врезал ему мыском сапога прямо в нос. Голова Брунда дернулась назад, сам он, не удержав равновесия, рухнул на пол арены, забавно выкинув вверх ноги.
— Тогда я хотя бы хорошо проведу время до этого, — сплюнул я ему на грудь. — Послезавтра в «Логове» я буду ждать свой выигрыш.
— Ты что-то долго, — Риалия подошла и, глядя приподнявшему голову Брунду прямо в глаза, погладила меня по груди. — Неужели тебе есть что обсуждать с этим… неудачником?
Сойка вздрогнул, как от удара кнутом.
— Нет, — покачал я головой. — Больше нет.
— Пойдем. Хочу, чтобы люди в соседних номерах, еще не легшие спать, — она намеренно сделала паузу, бросая взгляд на Брунда. — Слышали наши крики.
Я позволил ей повести себя, но на последок обернулся. Брунд еще лежал, но в его глазах, направленных на меня, уже читалась новая решимость. Он медленно поднял окровавленную руку и провел пальцем по горлу в универсальном жесте.
Я лишь улыбнулся и позволил Риалии увести себя к Логову и потом дальше, в страну наслаждений. Пружина действительно сжималась. Но пока — пусть сжимается, раз уж с этим ничего не поделаешь. По крайней мере чем трястись в ожидании катастрофы я наслажусь моментом.
###
Два долгих, изматывающих, восхитительных дня в душных покоях Риалии, где воздух был густ от запахов дорогих духов, пота и секса. Когда я наконец выбрался на свободу где-то в районе трех часов дня, солнечный свет показался мне неестественно ярким, а звуки «Логова» — оглушительно громкими.
Щурясь, я спустился по лестнице в главный зал, чувствуя, как каждая мышца моего тела ноет от приятной усталости.
Бар «Логова» встретил меня привычным хаосом. Утренние посетители — те, кто уже успел протрезветь или не ложился спать — сидели, сгорбившись над кружками крепкого кофе. Где-то в углу слышался храп, а за стойкой бармен протирал бокалы тряпкой, которая, похоже, была неизменным атрибутом любого бара в любом мире.
— Выглядишь так, будто тебя прогнали сквозь строй, — хрипло хохотнул он, заметив меня, после чего без вопросов поставил передо мной бокал с разведенным водой винишком.
Я только хмыкнул в ответ, потирая шею, где до сих пор виднелись следы от ногтей Риалии. Прежде чем я успел что-то заказать, бармен кивнул в сторону дальнего угла:
— Для тебя кое-что оставили.
На столе у окна стояла продолговатая шкатулка из чёрного дерева. Я осторожно подошёл, поставил рядом бокал.
Шкатулка выглядела слишком изысканно для Брунда — он предпочитал грубые, массивные вещи. Но когда я провёл пальцами по крышке, почувствовал знакомую энергетику — ту самую, что исходила от Черной Сойки.
Замок щёлкнул. Внутри, на чёрном бархате, лежал пояс или, правильнее, кушак. Не простой, настоящее произведение искусства: широкий, с мощной золотой бляхой и золотыми узорами по черной ткани, но при этом не вычурный и не помпезный.
Я без труда узнал его. Описание и очень подробный рисунок я не раз видел в каталогах артефактов, иногда возвращаясь к той самой странице лишь для того, чтобы попускать на это великолепие слюни.
«Хроника храма сияющего золота». Этот артефакт мог создавать броню из маны на все тело, которая была в разы прочнее, чем у моей портупеи, а также повышал скорость реакции владельца и делал его глаза невосприимчивыми к слепящему свету от солнца или, например, взрывов.
Руны, выгравированные по всей поверхности, переливались при малейшем движении, как чешуя змеи. Я даже не успел дотронуться, а уже чувствовал, как он излучает мощь — не грубую и разрушительную, как у артефактов Брунда, а точную, отточенную, даже изящную.
Под поясом лежал сложенный лист пергамента. Развернув его, я узнал грубый почерк Брунда:
'Мидас,
Надеюсь, этот пояс будет по твоему вкусу. Риалия передала через моих людей, что если я дам тебе что-то действительно стоящее, она снова подумает о вечере со мной. Но знай — в следующий раз, когда мы встретимся
