Олег Бубела - Беглец

«Да ведь сейчас глубокая ночь», — понял я. «Луны не видно, поэтому так темно». Успокоившись, я оставил глаза в покое и попробовал подняться. Боль вернулась с новой силой и ударила кувалдой по голове.

Шипя сквозь зубы, я попробовал изменить тактику. Не делая резких движений, я по-очереди начал шевелить конечностями и проводить инвентаризацию организма. Так, руки шевелятся нормально, ладони болят, видимо стесал я их сильно, пока сползал по склону. Ноги вроде бы тоже в порядке, туловище болит, но пара глубоких вдохов убедили меня, что рёбра целы. Настал черёд головы. Тщательно ощупав саднившее лицо, я понял, что на нём несколько глубоких царапин и дофига мелких ссадин. Потрогав наиболее пострадавший затылок, я обнаружил, что волосы в этом месте слиплись от крови, натёкшей из большой царапины. Видимо, хорошо я приложился. Вполне мог бы и копыта отбросить, разгонись я немного сильнее. Дальнейшее ощупывание никаких вмятин в черепе не засекло и я смог вздохнуть спокойно. Потрогав место приземления головы, я обнаружил так некстати вылезший из земли небольшой остроконечный камешек, который так сильно распорол мне кожу на затылке.

Легко отделался, что и говорить. Судя по итогам осмотра в плюсе у меня синяки, царапины и сотрясение мозга. В минусе — очки, грибы в рюкзаке, которые однозначно превратились в кашу, вот вроде бы и всё! Расклад явно не в мою пользу. Прийдя к такому выводу, я предпринял ещё одну попытку подняться. Она, к моему удивлению увенчалась успехом, я даже смог пройти несколько шагов до ближайшего дерева, на которое и опёрся для устойчивости. Боль немного отпустила меня, зато к ней добавилось головокружение и тошнота. Немного поборовшись с последней, я проиграл ей и вывалил остатки вчерашнего ужина себе под ноги.

Немного постояв и подождав, пока тёмный мир перестанет вращаться, я отплевался и нетвёрдой походкой направился вокруг Мёртвого Кургана, стремясь вернуться в то место, где я начал на неё взбираться. Поминутно оступаясь, натыкаясь на незаметные в темноте корни, кусты и прочую хрень, я пришёл к выводу, что ночной лес — не место для прогулок. Особенно для полуслепого человека, очки-то я искать не стал, где я их смогу откопать в такой темноте?

Так, спотыкаясь и матерясь, я обходил этот проклятый курган. Когда, по моим ощущениям, я прошёл половину его радиуса, я попробовал определить то место, где я начал восхождение. Ничего из моей затеи не вышло. Либо в темноте это сделать было невозможно, либо я ошибся с оценкой радиуса. Последнюю мысль я отогнал — не такой уж эта горка была большой, чтобы ошибиться. И если бы мир вращался не так интенсивно, можно было даже попробовать подойти к кургану поближе, чтобы с точностью определить искомое место.

Но я, положившись на свой глазомер, прикинул расстояние и повернул от горки туда, где была поляна, усеянная моими ядовитыми трофеями. Выбрав направление, я прошагал полчаса, затем ещё пятнадцать минут (накинув за моё состояние), затем ещё десять ещё на всякий случай… А та полянка всё не думала появляться! Конечно, я сразу подумал, что ошибся на пару градусов и свернул сначала влево, прошагав ещё немного и ничего не обнаружив, а затем вправо с тем же результатом. Лес как будто бы сжался и исключил из своего пространства все полянки, что были днём, оставив только деревья и кусты, которые вцеплялись мне в одежду и царапали руки.

Прошагав ещё полчаса взад-вперёд и не обнаружив никаких признаков памятной полянки, я понял, что заблудился, и стал прикидывать, что делать дальше. Кричать «Ау!» глупо, бродить по темноте ещё глупее (и как же я раньше об этом не догадался?!), остаётся только сесть и ждать рассвета, в надежде на то, что солнце укажет путь.

Присев на корточках возле ближайшего дерева, я стал думать, как убить время до рассвета. Посчитав немного про себя, затем поматерившись на известных доброжелателей, помянув незлым тихим словом всех, кого только можно, я очень быстро пресытился этим занятием и стал думать, чем бы ещё заняться, потому что коротать ночь лёжа на земле в мои планы точно не входило.

Решил вытряхнуть из рюкзака грибы, я снял его с плеч и расстегнул. Как я и предполагал, вместо грибов внутри была непонятная мокрая кашица, которую я, вывернув рюкзак, вывалил на землю. Отряхнув ткань от остатка грибов и поморщившись от запаха их останков, я пересел под другое дерево. Попутно проверил карманы. В одном из них обнаружил зажигалку и сразу повеселел, во втором — мобильник и отсутствие кошелька с оставшейся наличностью.

Матерясь, я вскочил и хотел было идти назад к горе, но быстро опомнился и сел. Вот гадство! Придётся завтра утром топать обратно! С такими мыслями я решил соорудить костерок, чтобы было веселее. Побродив поблизости, набрал наощупь охапку сухих веток, затем, свалив их в кучу, отправился за следующей охапкой, чтобы потом не бегать. Так как поблизости уже веток не было, отошёл подальше и набрал вторую охапку. Когда в руках места для веток уже не было, понял, что не помню в какой стороне, оставил первую охапку. Чертыхнувшись, бросил ветки под ноги и достал зажигалку.

Через несколько минут весёлый костерок разгонял ночную тьму. Ориентируясь на него, я набрал ещё сушняка и свалил рядом. Затем сам уселся на рюкзак и стал греться у огня, изредка подбрасывая ветки. Через десяток минут, я подумал, что лёжа мне будет значительно удобнее, и улёгся у костра, свернувшись калачиком. «До рассвета ещё часа два» — успел подумать я, а дальше меня накрыло сном.

Проснулся я от жуткого холода. Вскочил, дико лязгая зубами и растирая занемевшие бока. Светало, костёр уже давно прогорел и остыл, пришлось зажигать новый. Вскоре последние сухие ветки, найденные ночью, весело потрескивали и источали приятное тепло. Я сидел рядом с костром и пытался прогнать лихорадочную дрожь, что изредка ещё сотрясала моё тело. А вокруг меня пробуждалась природа. Лёгкий белёсый туман наполнял лесную чащу, темнота всё больше и больше отступала, сквозь просветы в кронах деревьев стало видно небо, светлеющее на глазах.

К тому моменту, когда я окончательно согрелся, вокруг было совсем светло. Посидев ещё час и дождавшись, пока костёр окончательно догорит, я встретил первые лучи солнца, ярко пронзавшие толщу листьев и бьющие мне в глаза. Улыбнувшись ласковым прикосновениям света, я скривился от боли в расцарапанном лице и стал думать, что делать дальше. Решив найти кошелёк на злополучной горе, я нашёл разлапистое дерево (по-моему, дуб) и с трудом забрался на него.

Труд мой был напрасен. Посмотрев-пощурившись внимательно во все стороны, искомую горку я не обнаружил. Кругом, куда ни кинь взгляд — были кроны деревьев, сплошным ковром с весьма редкими просветами уходящие за горизонт. Этот вид поверг меня в глубокую депрессию. Обратно я спускался гораздо медленнее, но зато приобрёл ещё несколько синяков, царапину на ноге и разорванную штанину. Но это было незначительной ерундой, по сравнению с осознанием того, что мне неизвестно куда идти!