Евгений Щепетнов - Нищий

— Я хочу знать, кто такой Хозяин и где его найти.

Якорь хрипло засмеялся сквозь гримасу боли, потом сказал:

— Да ты болван! Никто не знает, кто такой Хозяин, и я не знаю. И они не знали.

— А как же ты получал приказы?

— Дурак! Да не было никаких приказов! И Хозяина никакого нет! Это рассказка для дураков, для того чтобы держать всех в подчинении, в страхе! Чтобы никто не мог и помыслить покуситься на меня!

Я замер, разочарованный, — вот и еще одна легенда, миф… Почему-то я сразу ему поверил. Да и зачем врать человеку, находящемуся на пороге смерти?

— Слушай, Седой, я тебе заплачу и даже не стану тебя преследовать — отпусти меня, доставь к лекарю — я дам тебе… десять тысяч золотых! Ты за эти деньги сможешь вылечить свою ногу, купить дом! Двадцать тысяч! Решайся! Ну?! Ты будешь богат! — Якорь с надеждой смотрел на меня, хитро поблескивая глазами. Главное, уйти отсюда живым, можно наобещать что угодно — ну а потом видно будет.

— Понимаешь, какая штука, Якорь, ты разбудил во мне Зверя — так меня когда-то звали, до того как я стал Седым. Был у меня один друг, вы его убили. Теперь у меня одна задача — отомстить всем вам. И тебе в первую очередь… Это ведь ты послал двух уродов к больному Катуну. Они его убили. Теперь умрешь ты.

Я вонзил в грудь бандиту стилет — тот дернулся, схватившись рукой за лезвие и распахав ладонь до кости, потом умер, закатив глаза.

Обшарив трупы, я собрал довольно большую добычу — больше трехсот золотых, а также много серебряников и медяков. Сложив все в куртку, снятую с убитого, я направился на выход. Подумал — вернулся. Пошарил еще, собрал все предметы, похожие на амулеты, — потом разберусь, какой для чего.

К дому я подходил уже на издыхании — нагрузка для больной ноги была слишком велика, ее разрывало, как щипцами, мышцы онемели и с трудом слушались. Из-за боли в ноге не чувствовалось боли в спине и боках, отбитых сапогами. Теперь нужно было подумать, как попасть в дом, минуя тетушку Марасу, — мне не климатило появиться ночью, в крови, с большим тяжелым узлом на плече.

Я потолкался у забора, потом заметил, что окно в мою комнату осталось открытым. Тихо войдя в калитку, я проковылял в палисадник, прицелился и со всей силы метнул узел на второй этаж. Он точно влетел в окно и плюхнулся рядом с кроватью, издав гулкий тупой шлепок. Я сразу рванулся к входной двери и застучал в нее:

— Тетушка Мараса, это я, Викор!

— Викор? А чего ты так поздно-то? Что случилось? — Она зажгла лампу и посветила, открыв мне дверь. — Что у тебя с лицом?

— Я в трактире засиделся, хотел послушать музыкантов. Потом пошел домой, на меня напали и ограбили. Вот сейчас только очнулся и сразу приплелся. Матушка, у вас нет какого-нибудь средства, чтобы на лице синяков не было? А то как я завтра на работу устраиваться пойду?

— Сейчас, сейчас найдем примочки! Что я, не лекарка, что ли! Сиди здесь, я сейчас принесу.

Я незаметно перевел дыхание — все прошло отлично. Мараса ничего не заподозрила. Вообще-то надо найти способ выбираться из дома незаметно. Интересный метод зарабатывания денег: на тебя нападают, ты их глушишь… ап! — деньги в кармане. Такой лов на приманку. Идет хромой человек, беззащитный, к нему отморозки — а он их всех валит. Я хмыкнул. Хорошо, конечно, но главное — чтобы меня самого не завалили. Бандиты были только с ножами — у них не принято ходить с мечами и саблями — а если сабля? Да меня на кусочки пошинкуют… Ладно, если один будет, а два или три — всех сразу не положишь. Надо будет это обдумать…

— Вот и я, вот и я… — Тетушка внесла в комнату чашку, в которой была какая-то бурая липкая жидкость, и кусочки ткани. — Давай-ка сейчас намажем — завтра будешь как огурчик, ни одного синяка не останется. Вот, гады, что наделали! Ненавижу эту шпану! Тут тоже бродят такие озорники — как-то повадились у нас под окнами выпивать и кричать, ругаться — я им замечание сделала, так они мне в окно камень кинули. Защитить-то некому, вот и хулиганят. Не трогай руками. Не трогай! — прикрикнула она. — Щиплет? Пусть щиплет! Значит — лечит. Что это за лекарство, если оно не противное и не щиплет! — засмеялась лекарка. — Надо, чтобы еще сильнее жгло, чтобы больше не лазил, куда не надо! Облепить тебя с ног до головы, небось не стал бы больше по трактирам шастать! Ладно, давай смывать мазь. Иди спать. Завтра разбужу рано, будем тебя на работу собирать.

Деньги я спрятал по разным углам — пришлось в одном месте поднять половицу и сложить туда основную часть — наверху оставил двадцать золотых и мелочовку, рассовав по сумкам. Вряд ли, конечно, Мараса стала бы лазать по моим вещам, но кто знает — бабулька она любопытная, а объяснять, откуда у меня взялась такая сумма наличными, мне никак не хотелось.

Мараса, как обещала, подняла меня довольно рано и погнала мыться — пришлось обливаться холодной водой из колодца. Моя куртка была безнадежно испачкана кровью, и тетушка выдала мне другую, вполне приличную, сказав, что она осталась от ее сына, — немножко коротковата мне, но вполне сойдет. Так оно и вышло.

К тому времени как мы подошли к зданию школы фехтования, я выглядел вполне благообразно: бедно, но чисто.

У входа в школу стоял дежурный парнишка, который побежал за хозяином. Им оказался человек среднего роста, лет сорока пяти на вид, кряжистый, с мощными жилистыми запястьями рук, с ладонями, покрытыми мозолями от меча. Он строго осмотрел Марасу и меня:

— Привет, Мараса. Что привело тебя ко мне?

— Вот, господин Ланкаста, работника вам привела. Мне сказали, вы ищете себе уборщика и ремонтника — так вот это он и есть.

— Хм… что-то он больше на покалеченного наемника похож, чем на уборщика. Я, в общем-то, думал старичка какого-нибудь найти. Да ладно, метлу можешь в руках удержать?

— Вроде могу, — буркнул я, — руки целы.

— Жалованье тебе два серебряника в день плюс питание — от общего котла. В твои обязанности входит следить за чистотой, подметать двор, если сломаются шкафчики или стулья — ремонтировать. Все ясно?

— Ясно. А смотреть на занятия я могу?

— Смотреть? — с интересом поглядел на меня Ланкаста. — Можешь, если время будет. Вздумаешь что-то украсть — будешь бит и вылетишь в тот же час. Один выходной в неделю, время работы с утра и до вечера. Если прикажу остаться до ночи — дополнительная оплата.

— Когда приступать?

— Да хоть сейчас.

— Спасибо, тетушка Мараса, я остаюсь. — Попрощавшись с ней до вечера, я отправился за Ланкастой.

Школа фехтования, а это именно она и была, представляла собой большой манеж под крышей. Вокруг него были здания, в которых находились склады, кухня, столовая для курсантов, тренировочные залы и душевые комнаты. Как я узнал, курсантами здесь являлись молодые люди, которые хотели в совершенстве изучить искусство фехтования и рукопашного боя.