Гонцы дурных вестей - Пан Борик
Ленуа ринулся к лестнице, находящейся в противоположном от Зелуша углу; быстро взобрался по ступенькам и вломился в первую попавшуюся комнату. Не прогадал. Внутри, на кровати лежала Мариета, стул занимал Иосиф. Как и любое другое существо, отягощенное преступлением герой в тот же миг вскочил, с диким криком ринулся на капитана. Резкий удар эфесом меча, заставил подозреваемого упасть на колени. Это произошло в мгновение ока, словно удар молнии.
— Попался гадёныш! Не ожидал встретиться с рукой закона?!
Проснувшаяся Мариета застыла, наблюдая за избиением спутника. Господин Ленуа наносил ожесточенные удары ногами, выпускал злобу за всех преступников. Когда Иосиф перестал сопротивляться, кажется отключившись, капитан схватил, его за шкирку и спустил с лестницы.
В здании уже находился отряд Ленуа, вместе с бароном и местной стражей. Зелуш стоял на коленях, закованный в кандалы.
— Капитан мы поймали ещё одно существо, — доложили бойцы, указывая на работорговца; тот неистово цокал языком.
— О, какие красавцы, вы поглядите. Три падали значит! Теперь всё сходится, стало всё понятно. Ну ничего, верёвок на всех хватит, висельница будет полниться! А, господин барон, моё почтение. Видите ли, я… О, как, вы знаете кто я такой? Славно это слышать. Ну тогда вам должно быть известно, и про работорговцев, которых мне поручено изловить. Вот эти гниды похитили бедную девушку! Эй, малышка! Спускайся к нам, не бойся, обижать никто не станет! Эх барон, видели бы вы эту девчушку, да что я вам говорю, сейчас увидите. Если обесчестили, — Ленуа нанёс очередную порцию ударов Иосифу, тот уже ни на что не реагировал. — Одной виселицей не отделаетесь!
Спустилась Мариета, сражённая внезапным появлением всех этих существ. Увидев спутника, она кинулась к нему, прямо под ноги капитана. Накрыла телом как щитом, стала гладить опухшее, испещренное кровоподтеками лицо.
— Деточка, ты чего это вытворяешь? А ну ото…
— Вы злой.
Слова девушку окатили Ленуа холодной водой, он стоял в ступоре; Мариета продолжила:
— В чём вы обвиняете нас? Как смеете причинять боль ближнему своему? — предполагаемая заложница обратила взор на присутствующих, глаза её полнились слезами — Мы ведь ничего не сделали, совсем ничего не сделали…
— Господин капитан, я боюсь предположить, не сочтите за грубость, быть может вы посчитаете меня…
— Ошибка… — Ленуа перебил хозяина трактира, сел на стул, сражённый промахом.
Для этого мужчины ошибка каралось особо сурово. Он привык беспрекословно выполнять приказ, настолько идеально, насколько это было возможно. Ленуа нёс огонь и сталь, но только чёрным душам, клятвенно обещая защищать каждого жителя Милрита. Тряхнув головой, словно сбрасывая наваждения, капитан заговорил:
— Дерног, по описанию похожи? Ну вот, похожи. С лидером работорговцев якшались? Якшались. Значит…
— Мы путешественники, только и всего, — отвечала Мариета — С господином Зелушем, нас свело общее несчастье: граница закрыта.
Ленуа побледнел, спрятал меч в ножны. Он вторично вспомнил описания селян Корго. Всё сходилось. Наконец в уме капитана вспыхнула, словно пламя свечи, мысль:
— У похитителя не было четырёх пальцев на правой руке. А ну отойди деточка, я проверю. Эй парни, поддержите-ка её. Но-но, не рыпайся, если чиста совесть бояться нечего.
Лезвие ножа распороли бинты Иосифа, взгляды присутствующих впились в почерневшие пальцы.
— Зараза… — еле слышно выговорил Иосиф.
— Господь светлый, Господь праведный… Да как же это, да как же так…
— Уважаемый капитан, насколько могу понимать, этот мужчина вовсе не преступник. Могу ли я побеспокоить врача? — спросил хозяин трактира.
— Немедля!
Через пару минут Иосиф был возвращён в одну из комнат. Местный доктор осмотрел его, оставил отвар и лекарства. Пока чета путников наслаждалась заслуженным покоем наверху, внизу кипели страсти. Капитан Ленуа узнал Зелуша, велел обезглавить его на месте.
— Кто знает, что может случиться, пока мы везём его в столицу? Вдруг сбежит, или дружков покличет? Лучше уж, чтобы наверняка. — говорил рыцарь барону, тот понимающе кивал — А что до деточки и её отца, так вы это, сделайте доброе дело, пропустите их, ввиду всех событий. Ответственность беру на себя. Нехорошо получилось с ними…
Терзаемый совестью Ленуа сумел достать грамоту для героев. Он лично принёс её, объяснил ситуацию и попросил прощения. В это время Иосиф спал, но Мариета сидевшая подле его, слушала каждое слово; в конце заключила:
— Пути Господни неисповедимы. Мы и правда были в Корго, ночевали у пожилой четы: Маркуша и Струшки. Также верно то, что посреди ночи мы выехали, но лишь потому что спешим.
Услышав чистосердечное признание девушки, Ленуа полностью убедился, что эти существа не виновны в исчезновении старосты Корго, что является истинной лишь косвенно. Капитан покинул их, в качестве извинения оставил мешок злати на нужды.
Как только Иосиф открыл глаза, услышал историю произошедшего, заявил:
— Мы уезжаем.
***
— А мил господин, вам уже лучше? Господь наделил вас крепким здоровьем! Желаете выпить, перекусить? Всё за счёт заведения!
Спутники спустились с лестницы, застыли около двери.
— Семь, нет девять, бутылок сивухи с собой.
— Дорогой господин! Конечно-конечно, сию же минуту велю загрузить всё в вашу телегу. Эм, уважаемая госпожа, добрый господин, не сделаете ли честь, избавить меня от этой бочки? Я боюсь, как бы она не…взорвалась.
Через несколько минут телега миновала ворота, загруженная ящиком сивухи и загадочным бочонком плененного работорговца.
Земли Кельтроно встречали блудного сына.
Глава написанная в назидание начинающим авантюристам
Фургон Червини был удобен не только внутри, но и снаружи. Наверху без труда можно было расположиться трём существам; небольшое пространство обнесённое громоздкими ящиками, служило смотровой площадкой для пары авантюристов. Отсюда открывались прекрасные виды на безоблачные дали: усеянные зеленью холмы, покрытые цветами луга; в воздухе чувствовалась чистота природы, живительной силой, полнящая лёгкие.
Сир Курви безмятежно осматривал арбалет, с родительской заботой протирая его тряпкой. В отличие от своего товарища, Бенджамин был хмурый, все ещё терзаемый потерянной табличкой. В ней заключена его мечта, вся жизнь берущая начала с приезда в Лутергог. Герой ощущал внутреннюю пустоту, зудящую тревогу. Ему хотелось бежать, но, он не знал куда: требовать, но он не знал чего; сражаться, но, он не видел своих противников. Словом, делать что-нибудь, ибо бездействие разило больнее всякого клинка!
— Ну и мина, гляди не заплачь.
— Сир Курви, я…
— Не боись, нагонишь ты своего похитителя, заберёшь письмо, а коль не получится, то предупредишь получателя. До границы — Перевала узника, несколько часов езды, скоро будем на месте.
— Это самый быстрый путь?
— А на что нам крюк делать? Быстрее только через приток, да только лодку нигде
