Пробоина: Гвардеец (СИ) - Фиттер Марк
— Господин сержант, разрешите обратиться из строя? — спросил Макс, все еще держащий пулемет на плече. После утвердительного кивка от Грозного, он продолжил, — Сейчас, например, Белая Луна приближается к зениту и, ясно, что скоро уже нырнет в Пробоину. Данный Вертун тоже разродится и нам придется его зачищать? А если Выверты попрут?
В нашем строю послышался нестройный вздох… Вывертышей никто встретить не хотел.
— Нет, этим занимается комендантская рота, — спокойно ответил Контуженный, — Для тех, кто не понял вопрос рядового Сапронова, поясню…
Помимо низших тварей по типу тех призрачных псов, иногда из Вертуна лезли Выверты — создания, незримые для Безлунных. Почуять или заметить их силуэт мог только маг. Оказалось, что иногда, если стихии мага и Вертуна совпадали, то маг мог видеть Выверта довольно чётко.
— … например я, маг огня, могу чуять Вывертов из Белого Вертуна… А из Красного могу еще и увидеть, — тут Контуженный слегка подвис прежде, чем добавить, — Для меня они похожи на самых настоящих демонов, — и он нервно дернул щекой, явно вспоминая не самые приятные переживания.
Впрочем, настроение у него, как я заметил, менялось быстрее, чем весенний ветер. А может, это пыхтение отжимающихся Женьки и егеря его веселило?
В любом случае, после того, как Вертун успокаивался, он выбрасывал и рассыпал по округе уже не монстров, а настоящие сокровища — кучу разных камней.
Это могли быть как мелкие магические камни по типу огненного пируса или земляного хомуса, которые промышленность впихивала везде, куда только могла. Но могли сыпаться и более дорогие, только они же были и такие редкие, что некоторых названий ни Контуженный, ни я не знали.
Так как перед нами был Белый Карлик, то значит, с него сыпался эфирус, камень воздуха…
— … крошка эфируса применяется в артиллерии как заряд для снарядов, — вещал Контуженный, явно оседлав любимую тему. Даже палец поднял, пытаясь вдолбить в наши изнеженные безлунные мозги основы, которые ему казались жизненно необходимыми.
— Резкое воспламенение смеси пируса и эфируса образует большое количество дыма, который и выталкивает снаряд. Боеприпасы в ваших винтовках в основном на пирусе… Да, да, это патроны с красной меткой…
Жёлтая метка хомуса встречалась, как правило, на крупнокалиберных снарядах — их ещё называли «земляшами».
Белая метка означала эфирус. И, кстати, сейчас, когда над нами плыла Белая Луна, патроны с эфирусом оказались бы наиболее эффективными.
— А вот нэрус, водный камень, зараза озорная! Чтоб им стрелять под Синей Луной, это надо быть опытным снайпером. Достаточно опытным, — Контуженный прищурился и недобро так посмотрел на отжимающегося бывшего вахмистра, потом опять оббежал нас взглядом, — Поэтому в основном у вас только белые и красные патроны.
Он сделал паузу, чтобы мы переварили, почему стрелять нам только красными и белыми, и почему наши руки ещё недостаточно прямые, чтобы притрагиваться к жёлтым и синим.
Мы стояли и так честно переваривали, что Контуженный даже одобрительно хмыкнул.
— Ну, а что касательно вашего оружия… Начнем, пожалуй, с винтовок. Черных, ну-ка, дай свой карамультук.
Егерь, закончив отжимания, весьма резво вскочил и скинул винтовку, висящую на ремне через плечо. Передав оружие инструктору, он занял место в строю. К нему же присоединился и красный Женька.
Контуженный отточенными движениями отвел затворную группу и, проверив отсутствие патрона в патроннике, вернул затвор на место. Затем, демонстрируя оружие нам всем, быстро отчеканил:
— Классическая винтовка Изотова, модель номер два, с магазином на пять патронов, продольно-скользящим затвором и прицельными приспособлениями, рассчитанными на стрельбу красными патронами под Красной Луной. Прицельная дальность до четырех сотен метров, — и он умело вскинул оружие к плечу, показывая основную стойку для стрельбы стоя.
Мы все покосились на Черных, стараясь заметить в его глазах, запомнил ли тот всё сказанное. До этого она всем казалась обычной винтовкой…
Контуженный продолжал:
— Я мог бы рассказать вам, как правильно целиться, как удерживать оружие, стоя в окопе… Но это все полная чушь! — он опустил оружие и покачал пальцем, — У вас у каждого есть свои индивидуальные особенности.
И снова он сделал паузу, чтобы мы прониклись своей индивидуальностью.
— Поэтому вы осознаете на практике, что и, главное, как для вас лучше. Тем более, что вы не такие уж и новички… Сегодня мы просто будем стрелять. Ползать, бегать, прыгать, и мно-о-ого стрелять.
Он обвёл нас всех жадным взглядом, словно смотрел на шкворчащее над углями сырое мясо. Всего немного подождать, и оно превратится во что-то удобоваримое и, главное, съедобное.
— Черных! — рявкнул Контуженный, — Демон тебя задери, какая же у тебя звучная фамилия, хех. Черных, значит, берешь стрелков, а я покажу комплексное упражнение, и гоняете его по кругу, по одному… Будешь приглядывать. Михайлов, пока что с ними, снайперское ремесло будем разбирать чуть позже, — он повернулся к нам, — Сапронов, Центров, ставьте пулемет… Сейчас стрелкам покажу, что делать, и займусь вами.
Макс, шумно сопя, скинул грозное орудие на землю и начал приводить его в боевое положение.
Попросту говоря, пулемет — это огромный короб с выходящей из него трубой. Все минималистично, но при этом максимально кругло-угловато, как военные обычно и любят.
В задней части короба с окно с подавателем заправлялась целая лента патронов, там же имелась гашетка спуска, с двумя ручками удержания.
На правой стороне, недалеко от лентоприемника, расположилась поворотная рукоять работы автоматики. Причем в прямом смысле поворотная. Крутишь рукоятку, как у мясорубки, и автоматика работает. Не крутишь — не работает.
Пока Сапронов переводил пулемет из походного положения в боевое, а вернее, пытался это сделать, я подглядывал, чем должны были заниматься стрелки.
Контуженный обозначил бойцам прохождение небольшой полосы препятствий.
Боец должен был стартовать с определенной черты. Пробежать метров пять и плюхнуться перед кирпичной стеной с двумя окошками. Кхм… ну, то есть, занять положение для стрельбы лёжа.
Одно окно было на уровне земли, второе чуть выше колена. Сделав выстрел в нижнее, боец поднимался, стрелял во второе, после чего смещался на метров десять вправо и прижимался… тьфу ты… занимал положение для стрельбы стоя из-за угла деревянного щита.
Отстрелявшись слева и справа из-за щита, боец нырял в окоп, где стрелял уже классически, то есть, по-караульному, с упора в стрелковой ячейке.
Ну и, наконец, опустошив магазин, стрелок бегом возвращался обратно в строй, где уже заряжался по новой.
Я бы с радостью тоже побегал и пострелял, хоть и не запомнил всех умных слов, но подошедший Контуженный имел свое представление на мои дальнейшие планы. Пока он шёл, за его спиной уже загремели выстрелы — стрелки принялись за работу.
— Пулемет из походного положения приводится в боевое путем проворота на станине на сто восемьдесят градусов и подготовкой станка для стрельбы, — сержант опустился на колено рядом с Сапроновым.
Ловким движением он развернул тяжеленное орудие на лафете, после чего развернул два упора в стороны, а третий разогнул. Получилась невысокая тренога, с которой можно было стрелять как лежа, так и сидя на пятой точке.
— Центров, ленту! Красную, пятьдесят!
Перевязи патронов были перекинуты у меня через плечо и, спохватившись, я стал быстро их перебирать. Скинув мешавшуюся «белую» сотку, я протянул сержанту ленту из пятидесяти звеньев, заряженных патронами с красной меткой.
Тот перехватил ее за торчащий с одной из сторон язычок, заправил в окно лентоприемника, при этом чуть отведя поворотную рукоятку назад.
— Смотри внимательно, Центров, потом этим заниматься тебе. Сапронову-то насрать, он будет тупо жать гашетку и стрелять… А ты крутишь ручку, чтоб автоматика работала, и меняешь ленты. Понял?
