Дети песков (СИ) - Маркелова Софья

— Неужели Иамес приглядывается к будущей наследнице трона? — сделала вывод Лантея.

— Так и есть.

— Разве сейчас не рано? Не думаю, что мама покинет этот свет в ближайшие годы, — протянула девушка и сразу же поймала на себе недобрый взгляд сестры.

— Конечно, еще рано! О чем ты говоришь!.. Матриарх считает, будто Иамес приглядывается ко мне. Мол, после твоего исчезновения у Третьего Бархана осталась лишь одна возможная наследница. Чият была бездетной, а наши дальние родственники по бабушкиной сестре — это не те, кого стоит брать в расчет…

Мериона на мгновение замолчала, прислушиваясь к коридору, от которого их отсекал лишь гобелен. Мимо скрытого прохода на балкон кто-то неторопливо прошел, но шаги быстро затихли.

— И, судя по тому, что нам удалось узнать, моя кандидатура ей совсем не нравится, — закончила старшая сестра, поблескивая в полумраке своими огромными подведенными краской глазами.

На минуту опешив, Лантея не сразу нашлась, что сказать:

— Постой. А кто же, если не ты?! Мать тебя с детства готовила к престолу!

— Пока не появилась ты, выбора практически не оставалось. Иамес могла согласиться на меня. Но теперь есть варианты, — полушепотом многозначительно намекнула Мериона.

— Ты правда уверена, что Иамес захочет видеть на троне Третьего Бархана меня?! Это глупо!

— Глупо совсем другое, сестра. Ты решила вмешаться в эту сложную игру со своими правилами. Притащила чужака, созываешь общие слушания и хочешь поставить под сомнение сами основы общественного строя хетай-ра. Иамес — консерватор до глубины души, как и мы с матерью. Она много лет стоит у престола и ратует за соблюдение всех традиций, за сохранение нашей изоляции. Как ты думаешь, хорошо ли она отреагирует на твое выступление?

Нахмурившись, Лантея сползла с парапета, встав практически вплотную к старшей сестре. Она совсем не предполагала, что матриарх Первого Бархана так далеко раскинула свои сети.

— Вижу, масштаб трагедии ты понимаешь, — усмехнулась Мериона. — Для Иамес избавиться от лишнего претендента на трон ничего не стоит. Вспомни только Сигридский переворот в Четвертом Бархане, когда ее хетай-ра за одну ночь вырезали всю правящую семью, кроме одной новорожденной малышки Сигриды, которой по итогу и досталась вся власть. Тогда народу было объявлено, что во дворец ворвались ингуры, которые прорыли ходы прямо в стенах здания, и убили большую часть его обитателей. Всех свидетелей устранили — знают о произошедшем только избранные. Вот и думай теперь, как Иамес захочет поступить с тобой и твоим чужаком.

— Мериона, не в твоих принципах заботиться о моей безопасности… Ты только во всем потакаешь матери, послушно раскрывая клюв, как новорожденный птенец, и для тебя же и матриарха будет лучше, если Иамес избавится от меня и чужака. Какой смысл предупреждать меня тогда?

— Потому что плохо будет всем. Не тебе одной, — раздраженно отмахнулась старшая сестра. — Мы начали по-тихому избавляться от шпионов Иамес. Посылаем их с группами охотников в Дикие тоннели и обставляем все как несчастный случай, отправляем с караванами на поверхность, где обвиняем в гибели пары-тройки хетай-ра песчаные бури или зыбучие пески. Незаметно и осторожно сокращаем это число. Порой удается добраться до неотправленных отчетов и подкорректировать их. Потому и говорю, что работы много, а ситуация очень опасная. Чем меньше будет в Третьем Бархане подданных Иамес, тем труднее ей будет провернуть свои темные дела. Но, стоит чему-нибудь вскрыться — правде ли о череде случайных смертей или же ты откроешь рот со своим миром-за-пределами-песков — матриарх Первого Бархана может щелкнуть пальцами, и наш род оборвется.

— Ваши темные делишки с мамой меня не особенно интересуют. Делайте, что делали, или объявите Иамес открытую войну. Мне до этого нет дела — я вернулась домой с определенной целью, и собираюсь добиться своего. Завтра состоятся общие городские слушания. Я произнесу там речь, а дальше будь что будет. Сейчас для меня важнее всего заронить саму мысль о возможности окончания изоляции в разум жителей: если они захотят рискнуть всем и увидеть другой мир, выйти из темноты и больше никогда в ней не прятаться, то ни ты, ни мать, ни даже сама Иамес не остановят их! — выдохнула Лантея прямо в лицо обескураженной сестре.

Мериона запустила пальцы в свои короткие волосы, выкрашенные в алый цвет. Судя по тому, как менялось ее лицо, молодая женщина с трудом удерживала себя в руках, чтобы прямо в тот момент не сбросить свою недалекую и своевольную младшую сестру с балкона вниз.

— Ты просто невозможно бестолковая!..

— Может и так. Но бояться я не собираюсь. Ни матриархов, ни их безропотных посыльных.

Лантея сплюнула под ноги Мерионе и вышла через арку с крохотного балкона. Сдвинув гобелен, девушка оказалась в темном пустынном коридоре, а за ее спиной раздался глухой удар и раздраженная брань старшей сестры, которая вымещала злость голыми кулаками на каменном парапете.

Скорее направившись в другую часть дворца, Лантея озабоченно нахмурилась, совершенно не обрадованная всеми услышанными новостями. За время ее отсутствия в Бархане многое в городе изменилось. Хотя абсолютно верить словам Мерионы все равно нельзя было, поскольку старшая сестра почти всегда представляла и защищала интересы матриарха и только матриарха. Она могла сделать и сказать все что угодно по приказу матери. И почему-то Лантея была убеждена, что попытки отговорить сестру выступать на общих городских слушаниях весьма смутно были связаны с угрозой вмешательства матриарха Первого Бархана Иамес в систему наследования Третьего Бархана. Скорее, мать попросила Мериону отыскать способ переубедить младшую дочь после того, как Манс, да и она сама, провалили переговоры прошлым вечером. И теперь, когда и старшая сестра потерпела поражение, Лантея опасалась, что правительница могла приняться за более действенные методы. Только вот откуда следовало ждать следующего удара?

Добравшись до комнаты своего спутника, хетай-ра тихо отодвинула занавесь и заглянула внутрь. Светлячки в фонаре практически перестали мерцать, и помещение было погружено в кромешный мрак. Мужчина еще спал, разметавшись на постели, укрытой полупрозрачным пологом. Его грудь редко и тяжело вздымалась, а из горла порой вырывались едва слышные хрипы.

Лантея захватила из коридора более яркий фонарь, в котором по стеклянным стенками ползали бодрые только пойманные насекомые, и шагнула ближе к кровати профессора. Она села на край, отодвинула полог и несколько мгновений просто в тишине наблюдала за спящим человеком, размышляя над тем, как правильнее следовало начать с ним разговор. Вечером они расстались враждебно, готовые если не убить друг друга за взаимное вранье, то уж точно оборвать все общение. А теперь можно ли было вообще говорить о какой-то прежней дружбе и привязанности?

Хетай-ра легко погладила Ашарха по небритой щеке.

— Пора вставать.

— Что? А?.. — проворчал профессор, приоткрыв один глаз, но полумрак комнаты мгновенно обступил его со всех сторон. — Сейчас ночь… Я посплю еще немного, пока солнце не встанет… Ага…

Аш кашлянул, плотнее закутался в одеяло и отвернулся к стене. Девушка хмыкнула и положила ладонь на лоб больного, чтобы проверить, был ли у него еще жар. Кожа оказалась холодной и чуть влажной на ощупь. Значит, болезнь понемногу отступала.

— Здесь всегда царит ночь. Но по времени уже наступило утро. Вставай, скоро придет лекарь.

Недовольно заворчав, преподаватель развернулся к собеседнице. На его заспанном чуть помятом лице недовольство и усталость боролись за первенство.

— Чувствую себя отвратительно…

Пальцами протерев глаза и широко зевнув, Ашарх с наслаждением почесал лоб, на котором от подушки остались красные отпечатки. Взгляд хетай-ра замер на старом белом рубце, пересекавшем лоб профессора над левой бровью.

— Давно хотела узнать, откуда у тебя этот шрам? — ненавязчиво поинтересовалась Лантея.

— Упал с лошади в детстве, — лаконично проворчал еще сонный Аш и закашлялся.