Мария Капшина - О верности крыс

Ол Каехо пожал плечами, продолжая разглядывать Тасдана. Тот неловко оперся на руку, другой держась за бок. Глаза у нок Иррадзаана бегали: с Ортара на ол Каехо, по сторонам… Увидев труп бритого, Тасдан замер, потом заметил и остальные — и его начало мелко трясти. Ол Каехо дал паузе повисеть ещё немного, потом неспешно сказал:

— Можно, почему нет. Хоть прямо тут: тут дел-то на пару часов. Как он ещё от вида крови не сомлел.

Тасдан сглотнул, нервно моргая. Сглотнул ещё раз и спросил Ортара, старательно не глядя на ол Каехо:

— Что тебе нужно?

— Чтобы ты честно написал, а потом рассказал в суде, как планировал меня убить, с чьей помощью, и как сожалеешь теперь.

Нок Иррадзаан возмущённо вскинул голову, но заговорить не успел, его опередил ол Каехо.

— Выбить признание будет намного проще. И немного интересней.

Ортар скептически глянул на него.

— Вы забываете, что свидетель со следами пыток выглядит менее убедительно.

— Зачем же сразу со следами? — весело оскалился ол Каехо. — Обижаете!

Он шагнул к нок Иррадзаану, улыбаясь. Тот отшатнулся от этой улыбки.

— Х-хорошо… Я скажу! Не надо ничего, у меня бок болит! Ортар!

Ол Каехо рассмеялся в голос.

Тидзо о-Кайле Тедовередж

2291, 2 день 4 луны Ппд

Сойге

Утро вся компания провела у Джанша на мельнице. В саду, вернее: одна из старых яблонь в этом году дала плохой урожай, и мельник решил принять меры. Для этого перед яблоней разыграли целое представление из трёх частей. Во-первых, на заре к яблоне отправили Джанша: потрясти ветки, собрать те немногие поздние яблоки, которые всё же вызрели. Во-вторых, к яблоне ходила мельничиха, рассматривала урожай и тяжко вздыхала. Потом громко, чтобы яблоня слышала, объявила, что пойдёт звать мужа, чтобы тот яблоню срубил: всё равно яблок от неё мало. В третьих, наконец подошёл сам мельник, с топором, приладился уже яблоню рубить, поставил одну небольшую зарубку, а потом картинно задумался и сказал, что надо бы повременить: может, в следующем году яблоня принесёт хороший урожай?

После этого дерево уж по всем приметам должно было образумиться.

Другой работы на сегодня у ревеньских не было, и Птица утащила всю компанию к Хеге и его птицам: скоро обещали прислать новых птиц, и нужно было готовить для них место, так что лишним рукам Хега был только рад. Больше всего была рада Тидзо: Хега обещал ей, что часть птиц обучать будет она сама, и Тидзо уже вытребовала из своих разрешение остаться в Кааго на зиму. Город она так и так не любила. Особенно сильно она не любила столицу, с её приёмами, модой, с вечной погоней за самым новым и самым дорогим… Ревеньским они с Веном честно сказали когда-то, что Птица в Кааго не живёт, а только приезжает сюда к родне. Ревеньские особо и не расспрашивали, и Птица однажды с неудовольствием поняла, что такое невнимание и нелюбопытство её даже немного обижает. Так или иначе, деревенских вполне устраивало знать, что Птица ходит у Хеги в помощниках, и с ястребами и кречетами может возиться сутками напролёт, равно как и рассказывать о них: хоть охотничьи истории, хоть способы определять болезни по цвету и густоте погадок. До такой степени никто из ребят её энтузиазм не разделял, хотя и не прочь были помочь. Вен любил охоту с птицами, но охоту с собаками любил больше, и с птицами потому охотился обычно в угон: собака находит и поднимает дичь, а потом уже можно и птицу выпускать. Хотя Птица здорово подозревала, что Вен птицу в данном случае считает излишеством: если Быстрый уже поднял дичь, то проще стрелять, а не пускать ястреба. Тидзо, в свою очередь, считала излишеством собаку, предпочитая охоту ставками по уже летящей дичи; по перелётным гусям например, коль скоро осень стоит. А если уж Тиц вдруг не сможет закогтить какого-нибудь особенно крупного гуся, то можно и пострелять с седла…

Хега над их спором посмеивался в усы и при случае командовал лишними свободными руками. Случай выдавался редко, у ревеньских хватало дел и дома. Тем более редко они собирались в Кааго все: и Аст с братьями, и Джанш, а сегодня ещё и Атка откуда-то возникла, хотя её уж точно никто с домашней работы не отпускал. Атка жевала губу и молча смотрела в пол, пока Аст отчитывал её на правах старшего брата, но раскаяния не выказывала. С заданиями Хеги они к тому времени уже управились, и Птица спасла Атку от дальнейшей головомойки, предложив сыграть в ловца. Аст буркнул что-то, но больше для вида, и они перебрались в обычно пустующий боковой двор, где хватало для игры места. Игра в ловца, или в табунщика, была из тех, в которые не брезговали играть и ревеньские взрослые — на недавнем осеннем празднике, например. Один из игроков, с трензелем, — табунщик, а остальные — табун, и табунщику нужно заарканить кого-то из табуна, пока табун разбегается от него во все стороны, ржёт — то в подражание лошадям, то просто так, во все зубы, пока дыхания хватает, — и уворачивается от петли.

Атку ловить было скучно, Атка бегала плохо, да и трензель кидала не лучше. Керт, второй по старшинству после Аста, был здоровый, как медведь, но уворачивался неплохо. А сам зато трензель кидал — будто двумя руками надевал, и не вырвешься, куда там! Упрётся, брови наморщит глубокомысленно — и целая упряжка лошадей не сдвинет, не то что кто-то из игроков. Джанш тоже кидал лучше, чем убегал, а вот Сану, младшего из братьев, поймать получалось разве что у Керта, да ещё у Астаре; Сана был хоть и не сильно мелкий, но быстрый, и как намыленный: почти из любой петли он как-то умудрялся вывернуться. Кидал он так себе, сильно хуже Вена, и похуже Тидзо. Вен играл ровно, и убегал, и кидал неплохо; Тидзо больше любила убегать. Обычно получалось хорошо, если водил не Аст. Аст почему-то обычно ловил её, в других и целил гораздо реже. Стоял так задумчиво посреди двора, смотанный конец слишком длинного ремня в левой руке и петля в правой, весь из себя серьёзный, а в глазах всё равно смех проблескивает. Заглядевшаяся Тидзо вовремя проснулась, чтобы пригнуться и прянуть в сторону от ременной петли. Вот вам пожалуйста, опять он — как будто больше и ловить некого!

Небо нависало низкое и тёмное, грозя навалиться тяжёлым брюхом на стены вокруг двора, но в небо никто не смотрел, смотрели на Астаре, чтобы не прозевать…

Сверху Птице на темечко рухнула пригоршня крупных капель. "Э!" — возмутился рядом Сана, мотнул головой и задрал лицо к небу, чтобы тут же зажмуриться и опустить лицо обратно. Аст быстро сматывал ремень. Тидзо вздрогнула, когда следом за водой в плечо ударилось что-то твёрдое — град! — и кинулась к ближайшей двери, которую уже открывал Вен. Остальные вбежали туда же, Керт прикрыл дверь. Сразу за порогом было тесно и сумрачно, вверх поднималась узкая ломаная лестница. Топтаться всей компанией на крошечном пятачке было неудобно, да ещё Сана постоянно вертелся, оглядываясь. Тидзо огляделась тоже, шагнула под лестницу, чтобы толкнуть там узкую незаметную дверь и махнуть остальным — сюда. В узкий проход, который в несколько шагов выводил в просторную комнату. Хода изнутри было совершенно не видно. После влажного воздуха улицы сухая духота комнаты била в нос: пахло помещением нежилым и непроветриваемым.