Пособие по выживанию для оборотней - Светлана Гусева
Он бежал по наитию, держась нужного берега реки и нужного направления. Болото находилось на севере города, но не слишком далеко на запад, поэтому он старался двигаться вверх, вверх и не сворачивать вместе с изгибами набережных. Поначалу удавалось перемещаться дворами и держать в поле зрения далекие огни зданий на другом берегу Невы — горящие огромными буквами вывески крупнейших брендов, у которых, возможно, даже не было там офисов. Просто реклама, ничего личного. Иногда в череду ярких букв врывались огни светофоров на перекрестках — красно-зеленые зебры мелькали на мгновение, чтобы тут же исчезнуть за углом очередного дома или кузовом грузовика.
Волк снаружи постепенно перестал шарахаться то от визга, то от тяжелого шелеста шин; перебравшись поближе к домам, Туомас понял почему — машин с его стороны набережной стало меньше, а в обратную сторону, на юг, уже образовался затор. Сотни машин напирали друг на друга, стремясь как можно быстрее покинуть часть города, оказавшуюся под угрозой наводнения.
Мосты! Мосты до сих пор разводят — эта простая мысль вызвала у Туомаса такой ужас, что даже волк, резко затормозив, запрокинул морду к небу, собираясь излить душевную муку единственным известным ему способом.
«Нет… нет… только не сейчас». — Туомас усилием воли опустил морду. Зверь глухо заворчал, скребя когтями мокрый асфальт. Две сущности — человеческая и звериная — столкнулись в борьбе за единственное на двоих тело. Туомас требовал бежать дальше, несмотря на страх, — волк жаждал поскорее убраться от бесконечного марева ярких огней, долетавшего даже сюда яростного плеска воды и все чаще раздававшихся криков.
Сколько еще пройдет времени, прежде чем кто-то приглядится и увидит в нем не просто заблудшую «большую собачку»? Минута, две?
Туомас рывком сдвинул с места тяжелую, истекающую слюной и жаром волчью тушу.
«Еще… бежать вперед!»
Он пытался отдавать волку приказы, словно дрессированному животному, но знал, что это бессмысленно, — животные мыслили иначе, их органы чувств обрабатывали совсем иные сигналы. Ни запаха свежего мяса, ни безопасности лесной чащи Туомас представить не мог — потому что впереди их не ждало ничего подобного. Волк снова заупрямился; он отступил вглубь небольшого лесопарка, пометил ближайшее дерево и заскулил, словно наказанный щенок.
Даже спрятавшись между деревьев, Туомас почуял, как в городе нарастала паника. По ближайшим проспектам неслись машины пожарных и скорой, сверкали полицейские мигалки, захлебываясь электрическими битами. Из домов выходили люди, зажигались и гасли в безумном ритме окна — словно люди, перебегая из комнаты в комнату, лихорадочно собирали вещи. Тут и там у подъездов собирались небольшие группы; кто-то оставался ждать такси, кто-то устремлялся напрямик к ближайшей станции метро. За десять минут лесопарк перестал быть безопасным укрытием; теперь Туомас жался, словно шавка, под раскидистым и очень колючим кустом боярышника, безуспешно сливаясь с желто-зеленым ковром из опавшей листвы.
«Давай же…»
Туомас в очередной раз попытался поднять волка из укрытия и понял, что таким способом ничего не добьется. Он обращался с диким животным словно с упрямым ослом, которого тянут за уздечку. Очевидно, волк — снаружи и внутри — требовал другого подхода, вот только времени у Туомаса почти не осталось. Он прекратил понукания и почувствовал ответное удивление где-то в глубине.
Туомас попытался понять, каково ему — существу, в которое он превращался ровно на три ночи каждый месяц, чьи желания становились его снами. Волк рвался на свободу — в лес, в поля, туда, где лапы могли бы мягко пружинить, едва касаясь на бегу влажного мха, где гулко ухали в вышине совы, где стелился над травой холодным покрывалом похожий на нежный заячий подшерсток туман. И ничего из этого не сбывалось как надо — он приходил в себя либо в бетонной коробке, либо в лесу, но тогда внутри головы сидел чужак, который боролся за власть и мыслил непонятными, пугающими образами.
Туомас положил морду на передние лапы и закрыл глаза.
«Я с тобой. Я не чужак, я — это ты. Двуногий ты, половина тебя. И прямо сейчас нам угрожает опасность, очень большая опасность. Я хочу помочь тебе, помочь нам. Нельзя оставаться здесь. Надо бежать дальше…»
Зверь слушал внимательно. Его мысли прерывистой цепочкой образов пульсировали в мозгу.
«Там опасно. Там плохо. Надо прятаться, надо бежать в другую сторону».
«Нам придется пойти навстречу опасности. Придется найти и остановить врага. Нельзя прятаться сейчас. Нам нужно идти, бежать. Быстрее ветра. Наперегонки с водой. Мы обязательно успеем. Иначе нельзя».
«Ты точно знаешь? Ты ведаешь?»
«Да, я говорю то, что ведаю».
Волк пулей выскочил из-за кустов, перепугав толпу, теперь уже бесконечной лентой спешившую вдоль проспекта. Кто-то ахнул, кто-то крикнул: «Держи псину!» — но на пути у огромного зверя не встал никто. Метнувшись к выходу из парка, Туомас промчался через перекресток на красный прямо под носом у пожарной машины и, не видя другого пути, понесся дальше к набережной.
Бег вдоль воды имел свои преимущества — без карты и ориентиров широкий рукав Большой Невки указывал ему путь. А также место, где им придется разойтись: Большая Невка повернет на запад, к заливу, а Туомасу предстояло двигаться мимо Черной речки дальше, на север.
Далеко позади остался крейсер «Аврора», чуть левее переливалась огнями российского флага телебашня на Петроградке. Широкими скачками волк перемахнул по мосту через автомобильный тоннель и увидел, как водители внедорожников, презрев правила, переваливались, не щадя дорогих машин, через разделительный бордюр и мчались по свободной встречной полосе дальше на юг.
Вода прибывала. Основной рукав Невы остался далеко за его спиной, но и Большая Невка угрожающе поднялась; волны плескались совсем близко, лизали чугунное ограждение. Вой сирен стал практически нескончаемым; волк прижимал уши, не сбавляя скорости, — глаза слепила бесконечная череда встречных машин, намертво вставших в заторе.
Почувствовав, что волк держится из последних сил между подступающей водой и стеной из металлических чудищ, Туомас в пару прыжков метнулся обратно прямо по крышам
