Пособие по выживанию для оборотней - Светлана Гусева
Он снова начал считать, уставившись нечеловеческими, чужими глазами в точку — туда, где крепилась к бетонной колонне цепь.
Yksi, kaksi, kolme… Каждая цифра давалась все труднее, сознание обрывалось, уступая черноте, наполненной злобой и голодом. Nelja, viisi, kuusi… С каждым счетом Туомас уже не верил, что сможет вернуться, — но возвращался, упрямо не спуская глаз с тяжелого замка.
Заклацали, заскребли по бетону когти. Майя, не сдержавшись, испустила полустон-полукрик и неуклюже поползла в темноту, подальше от него, пока не уперлась во что-то и не замерла. Туомас не двигался, заставляя волка смотреть строго на колонну; отнялся не только язык, он уже не помнил ни слов, ни цифр, поэтому начал представлять их в виде огромного огненного табло.
Волк рвался наружу, подавлял его разум, постепенно заполняя каждый уголок сознания. Комнату захлестнул низкий, прерывистый вой — Туомас понял, что воет он сам, потому что цепь не пускает его туда, где забилась среди пустых коробок и старой мебели Майя, только это уже не Майя, а мясо, пропитанное кровью и жизнью, которую так хочется побыстрее отнять.
НЕТ!
Он поднялся на четыре лапы, неуклюже балансируя в кольце из металлических звеньев, обвивавшихся вокруг тела. Когти царапнули по полу раз, другой… Туман перед глазами постепенно рассеялся; теперь он ясно видел новым звериным зрением все, каждый уголок комнаты — и маленькое окно под самым потолком, в которое протиснулась бы разве что уродливая птица Госпожи.
И может быть, Игорь… Где-то внутри безо всякого прибора полоснуло болью, притупившей и голод, и злость.
Туомас начал отсчет заново.
Yksi.
Медленно переставляя лапы, он приблизился к колонне вплотную, обходя ее так, чтобы держаться подальше от затаившейся Майи. Цепь, обмякнув, свободно волочилась за ним по полу.
Кaksi.
Туомас нагнулся и пополз на брюхе, мотая мордой из стороны в сторону. Железо неприятно холодило и чесало брюхо; притаившийся зверь попытался рвануться наружу, но Туомас резким рывком бросился вперед, вырываясь из объятий бесполезной цепи.
Кolmе.
Он медленно, поджав хвост, развернулся и посмотрел Майе прямо в глаза. Она должна понять, что он не опасен. Пока. Сейчас. Еще несколько мгновений.
Игорь. Он не смог его спасти, он позволил ему умереть.
Майю он не погубит. Она — все, что осталось дорогого в этой жизни.
— Том? — еле слышно прошептала ведьма. — Том, ты… это ты?
Туомас опустился на пол и на брюхе пополз в ее сторону, не переставая считать. Майя, с усилием сглотнув, повернулась к нему спиной — даже не видя ее лица, Туомас представил, как она в ужасе зажмуривается, каждую секунду ожидая, что волчья пасть сомкнется на ее шее. Он осторожно, не с первой попытки перегрыз веревки, связывавшие ее руки, потом ноги. Сделал шаг назад, хотя зверь, почуяв живую плоть так близко, едва не погрузил его во тьму очередным рывком.
— Я знала… — прошептала Майя. — Знала.
Она с трудом поднялась на ноги, держась за ближайшую колонну, и сунула руку в карман передника в поисках телефона. Разумеется, Вадим позаботился и об этом, но ведьма лишь пожала плечами.
— Я заказала анализ… крови с того ватного тампона, в операционной, — она по-прежнему говорила шепотом, словно боялась разбудить спящего внутри Туомаса хищника.
И совершенно напрасно, но он не мог сказать ей, что хищник никогда не спит, ведь зверь — это он сам. Его неотделимая часть, его суть.
— Никаких лекарств, ничего. Наверное, Герман тебе рассказал, если вы виделись… что все это был обман.
Майя сглотнула:
— Ты можешь предупредить их, Том. Знаю, они тебе не друзья… но ведь столько людей погибнет, если Дед разозлится.
Где-то в отдалении завыла сирена скорой, за ней еще одна и еще. Потом все стихло.
Майя снова порылась в кармане и, к удивлению, Туомаса, достала знакомый ему талисман. Вытянув вперед дрожащие руки, она с трудом дождалась, пока он просунет морду в веревочный круг, и тут же отпрянула.
— Ты сможешь пройти через Топи, и ведьмы не достанут тебя. Ты был прав — эта вещь принадлежала не тебе. Талисман тетя сделала для Найджела, когда он еще жил здесь. Ковен… Госпожа ему угрожала, да и с тетей обращалась плохо. Я переделала его для тебя — теперь защита действует в полную силу. Особенно в эту ночь.
Не дожидаясь его ответа, Майя с трудом дохромала до двери и дернула за ручку. Все силы Туомаса уходили на то, чтобы стоять не двигаясь.
— Замок… Они заперли нас с той стороны, — в отчаянии прошептала ведьма.
Продолжая беззвучный счет, Туомас оглянулся. Зверь оскалился, на пол потекла слюна; Майя глубоко вздохнула и задержала дыхание, зная, что бежать некуда. Волчье зрение превращало помещение в какой-то зал кривых зеркал… вместо теней ему мерещились ожившие существа, ползущие по стенам. Туомас задрал морду и увидел рядом с открытым окном, в которое вылетел козодой, еще два, разделенные небольшой деревянной рамой. На мгновение вернулась ясность сознания, и пришла мысль, что, возможно, их заперли в полуподвале одного из пустующих таунхаусов.
Проследив за его взглядом, Майя метнулась в сторону, схватила отломанную ножку стула и швырнула прямо в стекло. Послышался звон, осколки рассыпались по полу. Она подхватила следующую, подтащила какие-то коробки и остервенело заколотила по раме, прикрывая локтем лицо. В подвал ворвались свежий ночной ветер и далекие звуки очередной сирены. Деревянная рама, не выдержав, треснула посередине и вывалилась наружу. Проем все еще оставался узким, но теперь у Туомаса появился шанс.
— Поспеши! — крикнула Майя и едва успела отшатнуться, когда волк прыгнул, оттолкнувшись от сложенных в углу мешков с бетоном, протиснулся в отверстие, не обращая внимания на кровавые следы там, где в шкуру впивались осколки стекла, и рванулся навстречу ночной мгле.
Глава 26. Против природы
Чем сильнее ты сопротивляешься, тем больнее.
«Пособие по выживанию для оборотней», с. 22
По бокам струилась кровь, смешиваясь с потом и водой. Темное ночное небо покрывали тучи, истекающие дождем. Туомас несся задворками, избегая ярко освещенных магистралей, шарахаясь от машин. Лапы гулко и тяжело шлепали по асфальту — ничего похожего на изящный бег по лесу в его снах. Каменные города не место для зверя: здесь все направлено против него, здесь все подчинено иному хозяину — человеку.
Желающих насладиться такой погодой нашлось немного. Кто-то взвизгивал, кто-то протирал глаза, кто-то и вовсе
