Матабар (СИ) - Клеванский Кирилл Сергеевич Дрой
Ардан посмотрел на маленьких ребят, с которыми провел последние две недели.
Липкие жгуты снова предательски сдавили его сердце.
— Тогда забери мою и…
Топор снова завис над шеей Арди.
— Не искушай меня, мальчишка, — прорычал орк. — я ждал нашей с тобой встречи. Думал, что буду биться с воином или хотя бы охотником, достойным племени Эгобар. Но вижу лишь котенка, не знающего, кто он такой. И я бы с радостью прекратил твое существование, полукровка, — последнее слово орк буквально сплюнул. — но когда мы увидели Шагальщика, то духи заговорили с моим шаманом. Они сказали, что придет время, когда мы с тобой встретимся в третий раз. Что это будет время Великих Песен.
Орк обнажил длинный нож с рукоятью из старого клена, и настолько острым и крепким лезвием, что им можно было разрубить гальку.
Арди хорошо помнил этот нож.
Тот принадлежал его отцу.
— Я давно не верю духам и шаманам, Ардан. Именно их слова привели нас к тому, где мы сейчас есть, но… — орк крутанул нож в пальцах и метнул его вперед. Тот с чавканьем вонзился в землю по самую рукоять. — Может я уже слишком стар, может ослаб и во мне больше нет воли, достаточной чтобы забрать душу сына названного брата. Пусть так. Но я дам тебе еще один шанс.
Орк перешагнул его тело и направился во тьму степей, оставив Ардана лежать рядом с ножом. Тот манил его своей рукоятью. Так близко. Достаточно схватить, прыгнуть и, может, у него получится ударить в спину.
Но он этого так и не сделал.
— Не станешь нападать в спину? Значит в тебе, все же, есть что-то от горных охотников, Ардан, сын Гектора. Как и прежде, последний из матабар, я буду ждать тебя. И если ты окажешься силен и достоин, я назову тебе свое имя и отдам свою жизнь, — с этими словами орк развернулся, сложил ладони лодочкой и завыл, подобно волку.
Вскоре к нему присоединились голоса других бандитов. Они бросали на землю вопящих женщин, скидывали с плеч детей, позволяя тем утонуть в объятьях матерей.
Все так же смеясь и гогоча, раскидывая в стороны обломки дилижансов, потешались над теми мужчинами, коим повезло выжить. Они выхватывали из пламени невредимые меха, когти и клыки Шагальщика, забирали с собой фляги, в которых плескалась кровь зверя.
Поднимали на руки павших собратьев и, вскакивая на огромных коней, исчезали в ночи. Уже меньше, чем через минуту в лагере не осталось ни одного орка. И только их звериный вой эхом разносился над степью.
Ардан, лежа в грязи, в луже собственной крови, пустым взглядом смотрел куда-то в небо, где все так же безучастно и безмятежно выныривала из-за облаков полная луна.
Её нисколько не заботили мирские дела.
« Стань сильнее. Ради матери. Ради брата. Ради себя» — слова отца прозвучали в его голове.
В руке у него лежал нож Гектора.
* * *
Ардан очнулся на рассвете, когда солнце обожгло небо розовыми всполохами нового дня. Такими яркими и жаркими, что ему на миг показалось, что он все еще лежит на границе охваченного пожаром лагеря.
Но это было не так.
Отплевываясь от гари, Арди буквально откопал себя из горы пепла, налипшей земли и каких-то обломков. Скрипя зубами от тянущей боли в многочисленных порезах (несмотря на то, что большая часть за ночь уже успела затянуться и покрыться молодой, розовой кожей, меньше от этого не болело) и придерживая ладонью разошедшийся шов на правом боку, от которого теперь, видимо, останется на длительное время уродливый шрам, он зашагал к лагерю.
Или тому, что от него осталось. Из двух десятков вагончиков и дилижансов уцелела лишь четверть. Три вагончика и два дилижанса. А людей… Арди, проходя по лагерю, видел тела Кальдрона и остальных маршалов, почти всех Плащей; дочь Тавского, склонившуюся в немых рыданиях над останками отца и Эртаса Говлова вместе с женой и детьми, которые плакали около тела старшего сына.
Десятки тел, сложенных рядами на пепелище. Кто-то из детей звал родителей — их забирали к себе другие семьи, но было видно, что им это дается тяжело. И как их за это винить, если многие из женщин лишились этой ночью своих мужей и теперь, кто знает, справятся ли они с тем, чтобы добраться до Пресного. Просто потому, что никто не станет им помогать в ущерб себе.
Арди слышал плач и всхлипы. Слезы вытекли за прошедшую ночь, испарились вместе с дымом утихнувшего пожара, оставив за собой только боль израненной души. Такую сильную, что она буквально хрустела на зубах Ардана. Он её чувствовал так же явно, как ветер, разгонявший пепел.
Внезапно Арди ощутил, как что-то… что-то было не так. Словно в этом ветре что-то притаилось. Что-то…
Он протянул руку и почувствовал под ней шершавую поверхность бортика телеги, а затем, словно из ниоткуда, около холма возник целый и невредимый вагончик Марта Борскова, вместе с самим магом, сидевшим около него.
Ни царапины. Ни пятнышка гари.
Ардан и сам не знал, как это произошло, но он подскочил к магу и, схватив его за грудки, вздернул над землей.
— Почему⁈ — закричал он ему в лицо. — Почему ты не помог⁈ Ты ведь мог! Ты ведь маг!
Март смотрел на него без страха, но с сожалением.
— Это обычные люди, Арди, — произнес он с легким прискорбием, но не более того. — Их в Империи живет почти четыреста миллионов. Мы, маги, должны в первую очередь думать о…
— Обычные люди, — выдохнул Арди и, не дослушав мага, разжал руки.
Он вспомнил слова орка, посмотрел на немного ошарашенного Борскова, плюхнувшегося на землю.
« Обычные люди».
Юноша засмеялся. Так сильно, что едва не задыхался. Держался за живот и не мог остановиться.
Смеялся и плакал.
А может просто плакал.
Или просто смеялся.
Он вообще не понимал, что…
— Пойдем, малыш, — к нему из-за спины подошла Цасара. Она положила ему свою холодную, безжизненную ладонь на плечо и смех как-то сам собой стих. — Пойдем.
Она пошла куда-то в сторону холма, где, как заметил Арди, уцелевшие мужчины, вместе с остатками Плащей и Йонатаном, опирающимся на костыль, рыли землю.
Ардан забрался в вагончик Марта, забрал оттуда книгу и посох, после чего направился за вампиром. Цасара, если не считать несколько странных черных полос на лице и груди, выглядела лучше всех остальных.
— Не ходи за ней, здоровяк, — прозвучало за спиной. Он обернулся и увидел Марта, нервно теребящего край куртки. — Ты маг. И должен думать, как маг. А если пойдешь за ней… Не ходи.
Ардан не понимал, о чем говорит Борсков, но чувствовал себя так, как в тот день, когда делал выбор отпустить тролля и позволить тому съесть медвежат или рискнуть всем и броситься на помощь детенышам.
Он перевел взгляд на Цасару. Та молча стояла и смотрела в даль. Она не ждала его. Не звала. Ничего не говорила.
Ардан снова повернулся к Марту и тут же отвернулся опять. Ему было противно смотреть на этого человека.
Тяжело опираясь на посох, он догнал вампира.
— Это глупый выбор, малыш, — тихо произнесла она. — С ним тебя бы ждало простое и светлое будущее.
Ардан все так же молча продолжил подниматься на холм.
— Но теперь я вижу, что ты действительно правнук Арора, — едва слышно добавила Цасара.
Йонатан встретил его угрюмо, но без лишних слов протянул лопату. Вместе с остальными Арди до самого вечера копал могилы, а затем, когда родственники заканчивали с прощанием, закапывал тела, забрасывая их землей. У каждого захоронения из веревок и обугленных досок они складывали треугольники — священный символ Светлоликого.
Ардан старался ни о чем не думать. Копать, закапывать, вязать треугольники. И так по кругу. Никаких мыслей. Только рутинная работа руками.
Так что когда на небе снова засияли звезды он даже не помнил, как прошел этот день.
Вместе с остальными он стоял у свежих могил и вспоминал слова дедушки… прадедушки.
