Матабар (СИ) - Клеванский Кирилл Сергеевич Дрой
— Последний раз предупреждаю!
— … как прячешься и сейчас. Где твои отвага и достоинство охотника, детеныш? Или ты слаб? Труслив? Жалок? Таков сын Гектора Эгобара? Таков последний из горных охотников? У тебя нет чес…
Раздался выстрел. Но струйка дыма поднималась не над револьвером Йонатана, а в вагончике Марта.
И мир тут же закипел.
Йонатан, почти моментально разрядив оба револьвера во тьму, выхватил из ножен саблю и, оттолкнувшись от крупа своей лошади, прыгнул внутрь стены тьмы. Но еще до того, как он её коснулся, та вдруг запылала фиолетовым пламенем и истаяла, явив отсветам костров десятки орков.
Огромные и могучие, ни одного из них, кто был бы ниже двух метров, с бугрящимися мышцами, больше напоминающими валуны. Кто зеленого цвета, кто коричневого, их объединяли изукрашенные белой краской оголенные торсы и лица. У некоторых крест на крест, пересекая покрытую шерстью грудь, висели патронаши, но большинство, как и главарь, морда которого была изуродована ожогом в форме детской ладони, держали в руках небольшие топоры.
Ардан, вжавший недавно спусковой крючок, уже больше не помнил себя.
Как раньше, когда-то давно, он спрыгнул на землю.
Ему мешала дурацкая вторая шкура, которую кто-то нацепил на него. Он поднял лапу и сорвал её с себя, подставляя ветрам широкой степи испревшую шерсть загривка. Его бок терзала рана, еще не зажившая с прошлой охоты, но это нисколько не заботило охотника.
Он повел носом по ветру. Пахло испуганным зверьем, бившим копытами землю, испуганными людьми, кричащими что-то позади него, и пахло охотниками, пришедшими забрать его жизнь.
Но они ошиблись.
Это он заберет их жизни.
Таков закон охоты.
Он погрузил когти в землю и оскалил клыки.
Его не заботило происходящее.
Он не обращал внимание на Цасару, которая схлестнулась в битве с единственным одетым орком. В балахоне, с посохом, выточенным из костей, он шептал что-то, потрясая бусами, сложенными из черепов животных и людей. И с каждым его словом в реальность вторгались силы, которых здесь не должно было быть.
Бестелесные призраки и вспышки фиолетового огня окружили Цасару, а та все с тем же не выражающим эмоции лицом, провела ладонью по кромке своего клинка. Её черная кровь коснулась лезвия и то запылало тьмой.
Охотник не видел, как легко главарь орков отбросил в сторону Йонатана и тот упал среди десятка степняков, начав с ними лютую сечу, в которой сложно было уследить, где заканчивался Плащ и начинались его противники.
Он не слышал канонады ружей, выпускавших сталь и смерть куда-то в ночь. Не чувствовал запаха пороха.
Он лишь ниже прижался к земле, призывая ту помочь ему в охоте и не сводил взгляда с шеи своей добычи, возомнившей, что может порочить имя ушедшего к Спящим Духам охотника.
— Я сожру твое бьющееся сердце! — раздался дикий рев.
Орк на это лишь развел в стороны руки, сжимавшие топоры и широко улыбнулся. Словно только этого он и ждал все эти годы.
— Orak Han-da! — прогремел он.
Охотник подобрался и, уперев задние лапы в землю, оттолкнулся. Его тело было легким и сильным. Прошли те зимы, когда он страшился схваток с другими охотниками. Когда был юн, слаб, а его когти и клыки не могли пронзить чужой плоти.
Охотник не видел и не знал, что он оставался таким же, каким и был с утра — подтянутым, высоким, с сухими мускулами, но человеком. Человеком, окутанным плотным синим дымом, тянущегося над горящей под его ногами землей. Не видел, как дым оформлялся в очертания барса. И как поменялся цвет его глаз с янтарного, на синий.
Окутанная дымом фигура охотника мелькала по залитой лунным светом степи, и каждый мускул на его теле буквально взрывался таящейся в них силой. При каждом шаге за ним взвивались облака пыли, улавливая тусклый свет и создавая призрачную иллюзию бегущего среди горных вершин барса. Белые и черные полоски на его «шерсти» словно мерцали и танцевали, сливаясь со звездным полотном над головой.
Прямо на его пути стоял орк, крепко державшийся на ногах и казавшийся неподвижной глыбой. Парные топоры в его могучих руках выглядели двумя изогнутыми клыками, на гранях которых кипела смерть. Орк раздувал ноздри, спокойно следя за стремительным хищником, кружившим вокруг него.
Наконец, с гортанным ревом барс сделал выпад, целясь в незащищенный бок орка. Но тот, с удивительной для своих размеров ловкостью, парировал удар плоскостью топора, отклонив траекторию полета когтистой лапы. Ветер, поднявшийся от удара, взъерошил «шерсть» барса, и тот отскочил в сторону, чтобы опять бросится в атаку.
Охота только начиналась.
Выпады охотника сверкали вспышками синего сияния, а каждый его удар оставлял в воздухе маленькие кристаллики льда, которые тут же исчезали в пламени горящей под его ногами земли.
Атаки охотника были неумолимы: удар по ногам, выпад в сторону горла, стремительный рывок за спину противника. Каждое движение, каждый рывок, каждый удар оказывался рассчитан с такой точностью, что от них буквально невозможно было уклониться.
И добыча и не уклонялась.
Её зеленовато-коричневая кровь постепенно струилась по плоти, пьяня охотника своим приторно металлическим запахом.
Впрочем, орка это, казалось, нисколько не заботило. Наоборот — лишь ширился его оскал и плясало пламя в желтых глазах. Его топоры двигались в паре — один всегда в атаке, а другой готов к защите. С ревом орк сделал низкий замах, заставив противника отпрыгнуть назад, и второе лезвие пронеслось по берду снежного барса, заставляя того присоединиться к кровавым мазкам на холсте пылающей ночи.
Они резали и рвали друг друга в не стихающей круговерти плоти и стали. Охотник рычал и рвал, пытаясь зацепить противника клыками или когтями. А тот размахивал топорами, каждый раз находя момент для защиты и окно для нападения.
Но когда покрытый потом и кровью охотник сделал очередной выпад, зоркие глаза орка заметили колебание и дрожь в движениях барса. Старая рана на правом боку охотника постепенно заливала его пояс и ноги темной кровью.
Воспользовавшись случаем, орк зарычал и его топоры вспыхнули едва заметным сиянием, а затем воздух, словно подчиняясь воле орка, уплотнился в форму шара и выстрелил им в сторону нападающего.
Шар врезался в грудь барса и отбросил его в сторону, заставляя разлиться по земле кровавую лужу.
Охотник почувствовал вспышку обжигающей боли, но так и не понял, что именно его ударило. Он отступил на несколько шагов. Его бока тяжело вздымались, но глаза все так же цепко следили за добычей. Даже в огне нестерпимой боли дух охотника оказался непоколебим. С оглушительным ревом он снова бросился в бой.
Несмотря на ранение, барс сумел нанести орку несколько ударов. Его острые когти прочертили глубокие борозды на руках и лице орка. Кровь, горячая и густая, сочилась из свежих ран добычи, сгорая в огне пылающей под их ногами земли.
Но задор орка никуда не делся, а напротив — лишь рос. С ревом он бросился вперед, используя свой вес и силу, вынуждая Ардана обороняться.
Охота постепенно меняла свои роли. Теперь барс стал добычей.
Их тени, удлиненные бледным лунным светом, мерцали в степи замысловатыми узорами жизни и смерти. Звуки их борьбы, рев и лязг заглушались происходящим вокруг сражением, но для них самих весь остальной мир исчез.
Барс, почувствовав надвигающуюся угрозу, пытался отступить и выиграть время, чтобы найти слабую сторону противника. Но орк не давал такой возможности. Он буквально превратился в торнадо из стали и гула натянутых мышц. Очередным мощным взмахом он сумел сбить барса с ног древком топора.
Через мгновение орк был уже на нем, и острое лезвие второго топора, прижатого к горлу поверженного противника, пригвоздило охотника к земле.
Мир словно замедлился.
Холодный металл на шее Ардана, тяжелое дыхание орка, далекие звуки битвы — все это слилось в одно мгновение напряженной борьбы.
