Тринадцать жертв (СИ) - "Lillita"

— Не знаю, чем я думала в момент принятия решения. Наверное, хотела развеять все сомнения одним вопросом. Только потом поняла, как глупо это звучало, но в моменте считала себя абсолютно правой. В общем, спросила Мейлира, готов ли он жениться на ведьме. Ладно я, мне и правда была свойственна некая спонтанность, но это солнце тоже долго над ответом не думало и сразу сделало предложение. Разве я могла не согласиться?

Так и стало понятно, что вместо советника по магическим вопросам Изольда станет королевой. Мать не знала, как реагировать: с одной стороны, брак был политически выгодным, но с другой — дочери будет тяжело в Валлерале. Сама же Изольда пыталась понять, насколько же это большая любовь, что она так легко согласилась лишить себя такой бесценной свободы. Видимо, любовь до гроба. Шутки в этом была только доля.

Перебравшись в Валлерал, Изольда поняла, что в косых взглядах тут может даже купаться, но решила, что это проблема тех, кто так страстно желает окосеть. В обществе приходилось усмирять свой нрав, чтобы не давать больше поводов злословить о королеве-ведьме. Сторонники церкви хоть немного приняли её только потому, что считали слепой и безобидной политической пешкой. Изольда до того времени и сама не знала, что была такой хорошей притворщицей.

Она смирилась с новой обязанностью, новым местом, новой ролью. На публику Изольда была готова быть кем угодно, главное, что супруг не считал её тихой и покорной декорацией. Мейлир очень ценил её поддержку и прислушивался к советам, ведь на его долю выпало много проблем с магами, а из-за церкви было очень сложно завести советника по этим вопросам.

Очень удручало то, как жили в Валлерале собратья по магии. Это тоже послужило причиной, почему Изольда вышла за Мейлира: очень хотелось помочь ему исполнить мечту о мире. И вряд ли кто-то другой на месте королевы так же сильно разделял бы взгляды правителя.

Изольда подарила жизнь двум сыновьям. Если честно, она была бы не против, передайся им магический дар, но понимала, какие это может создать трудности. Что удивительно, детям не достались даже особенные глаза. Наверное, в случае с мальчиками это срабатывало реже — тут сложно проверить, потому что у Халльгеров обычно рождались девочки.

Семейная жизнь Изольде даже по душе пришлась. Ей понравилось воспитывать детей, а забота Мейлира очень трогала. Он так бережно относился к жене, словно она была хрупким цветком, а не ведьмой. На минуточку, эта ведьма была сильнее и опаснее, даже если учесть, что Мейлир хорошо фехтовал. Не любил, как и любое применение силы, но умел. Порядки вынудили. Однако счастливые времена имеют одну скверную черту: они долго не длятся.

— Мужу пришлось разрешить начать охоту, — вздохнула Мейнир. В её голосе не было ни капли осуждения, только грусть и сочувствие. — Я видела, как тяжело ему далось это решение. Мы оба понимали, как много крови из-за этого прольётся, как много пострадает магов, какой это поставит крест на мечте. И всё же он должен был отдать этот приказ. А я должна была помочь спастись стольким магам, скольким смогу. Да, конечно, всем не помочь… Но любая спасённая жизнь имела бы смысл.

В целом, то, что Изольда перебралась в замок в лесу было не только и не столько для её спасения. Скорее всего, церковь была бы достаточно удовлетворена охотой, чтобы смириться с существованием королевы-ведьмы. Основная причина заключалась в том, чтобы попытаться спасти как можно больше магов, пока Мейлир пытается прекратить охоту.

Даже если церковь не знала о расположении замка, маги, которые массово куда-то следовали, обязательно вызвали бы подозрения. Поэтому снова пришлось применить глубокие познания в магической теории. Надо было придумать, какие чары наложить на лес, чтобы непрошенные гости не смогли добраться до замка, но у магов оставался шанс его найти. Надо было придумать чары, которые стирали бы магам память, если их ловила церковь, чтобы никакие пытки не позволили раскрыть расположение замка. Вместе с тем надо было связаться с Кольнемом и уговорить принять беженцев. Но отправлять туда магов всё равно можно было только небольшими группами. Чтобы не раскрыть расположение тайного пути, чтобы в Кольнеме их успевали принимать, чтобы были те, кто поможет новоприбывшим в замок (среди них было много раненых и истощённых), кто расскажет другим магам о замке, кто поможет накладывать и поддерживать чары.

Изольда чувствовала, что ответственна за каждого, кто пришёл под её крыло. Каждый день она думала, как спасти подданных, как оправдать надежды, что возлагали на королеву-ведьму. «Королева-ведьма Изольда», — маги произносили это с большим почтением, словно она уже их спасла. А Изольда лишь отчётливее ощущала груз ответственности, давящий на опущенные от усталости и бессилия плечи.

— Множество магов против людей. Казалось бы, очевидно, кто сильнее, кто должен победить. Да только уязвимыми оставались мы. Мы не должны были допустить ситуации, в которой придётся себя защищать, потому что любые активные действия с нашей стороны церковь могла использовать против нас. Мол, сами посмотрите, как ужасны и опасны маги. С какой лёгкостью могут ранить или убить. Никто же слушать не станет, что мы просто защищали себя! Что мы просто тоже хотим жить! — отчаянно воскликнула Мейнир, её глаза покраснели от подступавших слёз, вызванных обидой и несправедливостью жизни. — Убийство всегда останется убийством, только почему-то мало кого волновало, сколько наших убили. Просто так. За сам факт существования. И если бы наша проблема была только в этом… Мы бы смогли переждать, нас бы не нашли. Но церковь… Они ненавидели магию, но охотно пользовались артефактами. Достаточно было признать их священными инструментами для исполнения воли Небес.

В какой-то момент стало понятно, что церковь сможет найти замок. Тогда Изольда приняла решение, что надо оплести чарами и его. Если его найдут, если магов загонят в угол, то те, кто это сделают, поплатятся. Замок станет ловушкой, которая покарает людей за слепую ненависть, за жестокость. Решение, лишённое гуманности, но разве можно простить, оставить безнаказанными тех, кто придёт унести столько жизней?

— Я слишком хорошо помню тот вечер… — Мейнир судорожно вздохнула и закусила указательный палец. Её взгляд метался, руки тряслись, не получалось сдержать слёзы. — Семь часов. Лес в огне. Они пришли раньше, чем я ожидала, уже ничего нельзя было предпринять. Только бороться за жизни, только пытаться дать возможность сбежать хоть кому-то. Если бы я не собирала магов в замке, жертв было бы меньше… Но в тот момент ничего нельзя было исправить. Я отдала замку последний указ, завещала, чтобы в будущем он смог защитить хоть кого-то. И ушла туда, где уже вовсю шла битва. Я умерла там, как и все, кто прятался в замке. Так много магов оказалось загнано в угол из-за меня… Я не оправдала их веру, их надежд. И, переродившись, ничего не забыла. Потому что то, что я тоже там умерла, не дарует мне прощения. Я не справилась. И должна хранить траур в память о каждом погибшем.

Мейнир закрыла лицо руками и разрыдалась. Хенбетестир подошёл к ней и начал осторожно гладить по плечам. Почему она тоже смотрела только на то, с чем не справилась, и забывала о тех, кто спасся благодаря ней? Она была убита виной и не могла видеть хорошее. Считала новую жизнь наказанием.

— Мейнир, расскажи, чего ты желаешь? Что на самом деле не даёт покоя твоей душе?

Она глубоко вдохнула несколько раз, пытаясь выровнять голос, унять хоть немного слёзы. Давно их не было. Обычно не хватало сил даже заплакать, хотя на душе было так гадко, что очень хотелось.

— Я понимаю, что спасти всех и каждого — слишком невероятно. Поэтому будь у меня сейчас возможность загадать желание… Я бы хотела снова увидеть мужа, узнать, что замок исполнил мою последнюю волю. Я так спешно попрощалась с Мейлиром, а после отправки в замок мы больше не виделись. То есть, не знаю, может, он видел мой труп. Я его не видела, а сейчас он уже должен быть мёртв. Что же касается замка — я не смогу до него дойти. Не хватит сил. Да и вид его будет невыносим.