Маргарет Уэйс - Сага о копье: Омнибус. Том II
Карамон широко распахнул глаза. Устремив свой взгляд на испачканное сажей окно, гигант подумал об ужасах Шойкановой Рощи.
— Я дам тебе амулет, который охранит тебя, — заметив испуганный взгляд Карамона, заверил Рейстлин брата, — но опасность поджидает тебя не только в Роще — здесь, в Башне, ты рискуешь ничуть не меньше. Хранители слушаются меня, но твоя горячая кровь не дает им покоя. Поэтому будь любезен, не выходи из этой комнаты без меня. И ты тоже, госпожа Крисания.
— А где находятся эти… Врата? — неожиданно спросил Карамон.
— В лаборатории над нами, на самом верхнем этаже Башни, — объяснил Рейстлин. — Маги старались спрятать Врата в самые надежные места, какие только могли придумать, ибо, как ты, должно быть, уже догадался, Врата эти чрезвычайно опасны!
— Мне кажется, твои маги занимались тем, чем им лучше бы вовсе не заниматься! — проворчал Карамон. — С чего это им вздумалось проложить прямую дорожку в Бездну?
Рейстлин замком сплел пальцы и перевел взгляд на огонь, словно только пляшущее пламя могло постичь смысл его слов.
— В своей тяге к знаниям человек породил множество двуликих вещей.
Некоторые из них до сих пор служат нам. Например, меч в твоих руках, Карамон, служит орудием справедливости, он защищает невинных и карает виновных. Однако тот же меч в руках, скажем, нашей с тобой сестрицы Китиары будет рубить все головы подряд без разбору, если ей того захочется. Виноват ли в этом кузнец, который выковал меч?
— Нет, но… — начал было Карамон, но Рейстлин не обратил на его возражение никакого внимания.
— Давным-давно, в Век Мечтаний, когда практикующие маги пользовались уважением и магическое искусство процветало на Кринне, пять Башен Высшего Волшебства стояли подобно маякам в том безбрежном океане невежества, каким являлся тогда весь этот мир. В них жила и действовала великая магия, приносившая пользу всем. Маги трудились не покладая рук, вынашивая грандиозные и величественные планы. Кто знает, обернись все иначе, и мы бы сейчас летали на ветрах, одолевая воздушные просторы с той же легкостью, что и драконы.
Возможно, мы покинули бы этот несовершенный мир и переселились бы в новые, очень далекие миры…
Голос Рейстлина был тих и ровен. Завороженные его словами Карамон и Крисания боялись шелохнуться. Маг тем временем продолжал:
— Но этому не суждено было случиться. Стремясь ускорить свою работу, маги решили, что им необходимо связываться друг с другом прямо из Башен, не тратя ни сил, ни времени на сложные заклятия перемещения. И маги создали Врата.
— И у них получилось? — перебила Крисания, глаза которой, как у маленькой девочки, сверкали от любопытства.
— Еще как! — фыркнул Рейстлин. — Успех был таким, какого они и представить себе не могли… — Голос его стал еще тише. — Даже в кошмарном сне им не могло привидеться ничего подобного. Врата не только позволили за один шаг преодолеть пространства, разделяющие пять Башен и другие центры магии на Кринне, они оказались дверьми, ведущими в царства богов, что, к своему несчастью, случайно обнаружил один неумелый маг из нашего братства.
Рейстлин поежился, как от озноба, и, наклонясь к огню, плотнее завернулся в свой черный плащ.
— Соблазненный Владычицей Тьмы, искушениям которой не в силах противостоять ни один смертный, — сказав это, Рейстлин побледнел, — он вошел через Врата в ее царство и получил то, что сулила она ему ночами во сне…
Рейстлин громко и неестественно расхохотался, но ту же захлебнулся в приступе кашля.
— Глупец! — продолжил он, отдышавшись. — Никто не знает, что с ним случилось дальше, — известно только, что он не вышел ни через те Врата, через которые вошел, ни через какие другие. Зато из Врат явилась Владычица Тьмы. А за ней пришли в наш мир легионы ее драконов…
— Первые Войны Драконов! — ахнула Крисания.
— Да, — кивнул Рейстлин, — и причиной их был один из нас — маг, лишенный воли и уже не владеющий собой. Тот, кто позволил соблазнить себя… — Рейстлин замолчал и задумчиво посмотрел на огонь.
— Но я никогда не слышал этого предания! — возразил Карамон. — В легендах говорится, что драконы явились вместе…
— Твои познания в истории, братец, ограничиваются детскими сказками, рассказанными тебе на ночь! — нетерпеливо перебил его Рейстлин. — Слова твои показывают, сколь мало ты знаешь о драконах. В действительности это независимые, очень гордые, погруженные в самих себя создания. Собравшись вместе, они не способны приготовить даже обед, не говоря о том, чтобы согласовать совместные действия такого масштаба, какого требует серьезная война. Нет, Владычица Тьмы вошла в наш мир полностью, во плоти, а не просто тенью, какою она была во время нашей последней войны. Она навязала миру страшную битву, и только великая жертва Хумы позволила изгнать ее прочь.
Рейстлин замолчал и, прижав ладонь к губам, некоторое время сидел в глубокой задумчивости.
— Утверждают, что Хума не уничтожил ее физически, когда взял в руки Копье, хотя легенда гласит об обратном. Но тот факт, что он все же изгнал ее из нашего мира, доказывает, что здесь, на Кринне, Такхизис уязвима. — Рейстлин неподвижно глядел на пламя. — Будь в это время кто-то, кто обладал бы истинной властью, возле Врат, сквозь которые она вошла, он смог бы уничтожить ее полностью, а не просто низвергнуть назад — тогда история нашего мира была бы совсем иной.
Никто не проронил ни звука. Крисания смотрела на огонь и, возможно, видела в нем нечто исполненное истинного величия, подобного тому, какое грезилось и магу. Карамон молча вглядывался в лицо брата.
Неожиданно Рейстлин поднял голову, и лицо его порозовело.
— Завтра, когда у меня прибавится сил, я поднимусь наверх, в лабораторию, и начну приготовления. — Он угрюмо посмотрел на Карамона и жрицу. — Тебе, госпожа, следует обратиться к своему божеству.
Крисания нервно сглотнула. Неуверенно придвинув кресло поближе к огню, она наклонилась к очагу. Внезапно Карамон очутился перед нею и, схватив ее за руки, заглянул ей в глаза.
— Это безумие, госпожа, — сказал он с отчаянием. — Позволь мне увести тебя из этого ужасного места! Ты испугана, и у тебя есть причины бояться! Возможно, не все, что сказал о Рейстлине Пар-Салиан, правда. Возможно, я тоже ошибался, когда оценивал его поступки. Пусть я неверно истолковал его побуждения и мотивы, однако то, о чем он сейчас говорит, я представляю достаточно ясно и не могу обвинять тебя за то, что ты боишься! Пусть Рейст один осуществляет то, что задумал! Пусть бросает вызов богиням и богам, если ему так этого хочется! Но тебе-то зачем идти с ним до конца! Вернемся домой! Позволь мне забрать тебя в наше время, подальше от этого «сейчас», в котором мы очутились.
Рейстлин ничего не сказал, но Крисания слышала его мысли так ясно, как будто он произнес их вслух.
— Ты слышала Короля-Жреца! Ты сама сказала, что знаешь, в чем его ошибка!
Паладайн благоволит к тебе — даже в этом оплоте тьмы он отвечает на твои молитвы. Ты — его избранница! Ты добьешься успеха там, где оступился Король-Жрец! Идем со мной, Крисания, — это наша судьба!
— Да, я боюсь, — сказала Крисания, осторожно освобождаясь из сильных рук Карамона. — И я очень тронута твоей заботой. Однако этот страх — моя слабость, с которой я должна сразиться. С помощью Паладайна я одолею его еще до того, как вместе с твоим братом войду во Врата.
— Да будет так, — хмуро сказал Карамон и отвернулся.
На губах Рейстлина заиграла сдержанная улыбка, не отразившаяся ни в его глазах, ни в голосе.
— А теперь, Карамон, — сказал он едко, — если ты закончил и не собираешься больше вмешиваться в дела, в которых все равно ничего не понимаешь, изволь приготовиться к походу в город. За окном уже утро, и рынки, должно быть, открылись. — Рейстлин порылся в кармане плаща и достал несколько золотых монет.
— Вот, этого должно хватить на еду и одежду.
Карамон машинально поймал монеты на лету и посмотрел на брата таким взглядом, какой Крисания уже однажды видела — в Храме обреченного Истара. Она, помнится, еще подумала тогда: какая жуткая ненависть… какая страшная любовь!
В конце концов исполин опустил глаза и спрятал деньги в поясе.
— Подойди ко мне, Карамон, — тихо сказал Рейстлин.
— Зачем? — осведомился тот с внезапным подозрением.
— Нам надо избавиться от твоего железного ошейника. Или ты хочешь появиться на улицах в обличье раба? А кроме того, я должен дать тебе амулет.
— Рейстлин был на удивление терпелив. Заметив, что Карамон все еще колеблется, он мягко добавил:
— Я никому бы не посоветовал выходить из этой комнаты без моей печати, но если ты так решил…
Обернувшись на бледные лица, которые все еще маячили в серой полутьме, Карамон шагнул к брату и остановился над ним со скрещенными на груди руками.
