Евгения Горенко - Брат-чародей

Гражена пошевелилась во сне — и снова затихла…

Ну что ж, раз так вышло, значит, так оно и есть. Надо исправить то, что можно исправить, а остальное — будь что будет.

Айна-Пре легонько тряхнул соню.

— Чего? — недовольно промычала та, не открывая глаз.

— Вставай. Тебе пора.

Гражена бросила заспанный взгляд на вечереющие сумерки. И, легко встав, принялась приводить себя в порядок. Черты лица были уже прежними.

— Куда планируешь на праздник? — поинтересовался чародей.

— А разве… — в голосе девушки дрогнуло удивление.

— Нет, конечно. Мы проведём его порознь. Именно по той самой причине, по которой другие хотят провести праздник щедрого солнца вместе.

Случившаяся пауза была так коротка, словно её и не было.

— Хорошо. Как хочешь. Тогда я буду, скорее всего, у Гины. Она собирает всю нашу компанию.

Закинув руки за голову, Айна-Пре молча наблюдал за её сборами. Когда Гражена была практически готова, он шевельнулся.

— Готовься к поездке сразу после праздников. Надолго. Где-то до конца лета. Или ещё дольше. Пора браться за твою учёбу, — и, улыбнувшись на её беззвучный вопрос, повторил почти по слогам. — Пора тебя учить. А то мы и так всё забросили. Что я Кемеши скажу, зачем забрал тебя у неё?

— О, теперь это так называется? — Гражена подошла к нему и тихонько провела кончиками пальцев по колючей щеке.

— Как называется, так и есть, — буркнул чародей. — И сразу давай настраивайся на серьёзный лад. И вот что ещё хотел тебя спросить… Ты сколько уже, полтора года мозолишь нам глаза?

— Два. Почти два, — поправила его Гражена.

— Тем более. Проситься в ученики к чародеям все приходят с такими идиотскими ожиданиями и представлениями, что… Короче, ты тоже была не исключением. Но сейчас уже, наверное, немного разобралась… Так вот, что ты на самом деле хочешь: войти в Круг или научиться всему тому, чему мы можем вас научить?

Вопрос застал её врасплох. Конечно, Айна-Пре был прав, говоря об идиотизме её первоначальных представлений и намерений. И конечно, она никогда не горела стать чародеем. Научиться всей их силе — да, несомненно.

Но только за прошедшее время многое изменилось. Постепенно, день за днём, эта жизнь, эти люди становились ей всё дороже и дороже. И хотя ей и до сих пор не горелось войти в Круг, сама мысль, что тогда однажды придётся оставить всё это, была почти невыносима.

В памяти, как живые, всплыли слова Синиты. "Не бросай это, девочка, не бросай".

— Я не знаю, — решилась она. И, увидев, что Айна-Пре остался недоволен её ответом, добавила. — Мне надо подумать.

— Хорошо, — неожиданно мягко согласился он. — Подумай.

Легина провела внимательным взглядом по приготовленной комнате. Ряды нетронутых свеч, цветы, бокалы, блюда с фруктами…

— Ну как? — наклонился к ней лорд Станцель.

Девочка постаралась спрятать улыбку — в переводе на человеческий язык вопрос старика означал "Похвали же меня, как хорошо я всё сделал!" — и согласно кивнула.

— Всё очень хорошо. Просто замечательно. Спасибо, дедушка!

— Ну и славно! Для тебя старался! — выпрямился довольный старик и заметил взгляд Легины в сторону служанок, стоявших в углу комнаты. — Маниха… Керетель…

Те по очереди присели в поклоне и снова приняли заученную позу "сложенные руки, опущенный взгляд".

— Спасибо, дедушка, — повторила Легина и кивнула служанкам. — Идите, я вас позову.

Потом медленно обошла залу, оглядывая детали. Детали были не из весёлых и никак не хотели складываться в иную картину, кроме как "если бы раньше…"

Если бы раньше — тогда, когда она этого хотела… Странная эта штука жизнь: почему, когда ей очень-очень хотелось устроить "праздник для Гины", лорд Станцель упрямой преградой встал на пути этого желания, а когда оно перегорело — вдруг настоял на его осуществлении? И теперь ей приходится благодарно улыбаться за то, что лучше было бы избежать.

Немного хорошего настроения вернуло смешливое наблюдение: комната была уставлена лишь пуфиками и узкими креслами; всё остальное из мебели, где могли бы свободно сесть сразу двое, ненавязчиво вынесли.

Заметила лишний, чем договаривались, бокал. Подняв его, вопросительно повернулась к лорду Станцелю.

— Это для Гилла. Он сегодня попросил меня. Ты же не против своего как бы троюродного брата?…

— Для Гилла… Нет, конечно, не против, — Легина осторожно поставила стакан на место. Ну почему она вовремя не отказалась от этой дурацкой затеи? — Кстати, насчёт дольденского сватовства больше ничего не слышно?

— Нет, моя королевишна. Дальше обмена письмами с намёками и любезностями дело пока не идёт.

— Ну и хорошо… Пусть они дождутся, пока подрастёт Веринея. Она больше подходит по возрасту их жениху. А я не хочу выходить замуж за пределы страны.

— М-м… А у тебя уже есть что-то на примете? Здесь, в Рении?…

— Да, я думала об этом. Наши вешкеры всё никак не могут забыть о том, что у них когда-то была своя корона. А принц-консорт… из их невлиятельного, но благородного семейства… да ещё и в дальнем родстве с бывшей королевской династией — вот это могло бы помочь им, наконец, успокоиться.

— Разумно, — задумался лорд Станцель.

— Но это пока так — планы. Не хочу спешить. Чем позже, тем лучше.

Мажордом мысленно почесал затылок. Кажется, под старость лет он стал слишком подозрительным. Эд-Тончи — да и никто другой из нынешнего окружения Гины — под описание принцессы о своём возможном муже никак не подходил… Как он сам тогда ругал Хартваля? Старым паникёром, кажется? Вот-вот…

— Но давай потом об этом поговорим, — закончила Легина тему.

— Да, верно… Желаю тебе хорошо повеселиться. Ежели что, зови меня, не стесняйся. Впрочем, надеюсь, никому не понадобится будить старика.

…Оставшись одна, Легина подошла к окну и, отодвинув тяжелую тюль, стала спокойно вглядываться в темнеющее заоконье. За рядом раскидистых клёнов можно было разглядеть кусок дорожки к дому. Шло время, долго никого не было.

А потом они пришли, сразу, почти всем скопом. И вмиг стало шумно, а когда немного пообвыкли — даже почти весело. Почти… Лорд Станцель настолько обдуманно позаботился о последних мелочах "праздника для Гины", что в силу вселенского закона равновесия обязательно должно было подкачать что-то другое. И этим другим оказалось настроение. Мало, что у самой хозяйки было кисло на сердце, так и остальные словно сговорились. Тончи и Майлесса никак не могли закончить какую-то свою размолвку. Что у них там произошло, было непонятно; впрочем, по разносторонности их пикировок чувствовалось, они и сами подзабыли, с чего начали. Обычно энергичная Гражена сейчас откровенно грустила и пряталась в тени. Дженева, наоборот, демонстрировала взвинченное веселье, как мокрым пальцем по стеклу. Миррамат думал о своём и явно выжидал удобного момента, чтобы уйти.