Гай Гэвриел Кей - Самая темная дорога

Затем он закрыл лицо ладонями и зарыдал в первый и единственный раз за тысячу лет горя.

Он плакал долго. Пол не шевелился и молчал. Но затем, рядом с Ким, Руана неожиданно начал петь глубоким, грудным голосом медленную печальную песнь. Через секунду Ким вздрогнула, услышав, как Ра-Тенниэль, повелитель светлых альвов, присоединил к его пению свой чудный голос в чистой гармонии, нежный, как звон колокольчика на вечернем ветру.

И так они пели вдвоем. Оплакивая Лизен и Амаргина, Финна и Дариена, Дьярмуда дан Айлиля, всех погибших здесь и в других местах, и первые пролитые слезы Галадана, который так долго служил Тьме из-за своей гордости и горькой обиды.

Наконец Галадан поднял голову. Пение прекратилось. Его глаза были пустыми и темными, как у Гиринта. Он в последний раз обратился к Полу:

— Ты действительно это сделаешь? Позволишь мне уйти отсюда?

— Да, — ответил Пол, и никто из стоящих вокруг не оспаривал его права на подобное решение.

— Почему?

— Потому что ты услышал звук Рога. — Пол поколебался и прибавил: — И еще по одной причине. Когда ты в первый раз явился убить меня на Древе Жизни, ты мне сказал кое-что. Ты помнишь?

Галадан медленно кивнул.

— Ты сказал, что я почти один из вас, — тихо, с состраданием в голосе продолжал Пол. — Ты был не прав, повелитель волков. Правда в том, что это ты почти один из нас, только тогда ты этого не знал. Ты оставил это слишком далеко позади. Теперь ты знаешь, ты вспомнил. Сегодня произошло более чем достаточно убийств. Иди домой, беспокойный дух, и найди исцеление. Потом возвращайся назад, к нам, с благословением и стань тем, кем всегда должен был быть.

Руки Галадана опять спокойно опустились вдоль тела. Он слушал, впитывая каждое слово. Потом кивнул головой, один раз. Очень изящно поклонился Полу, как это когда-то сделал его отец, и медленно вышел из круга людей.

Они расступились, чтобы дать ему дорогу. Ким смотрела, как он поднялся по склону, потом пошел на юго-восток вдоль гребня, пока не пришел к тому месту, где стоял его отец. Вечернее солнце освещало их обоих. При этом свете она увидела, как Кернан широко раскрыл объятия и прижал к груди своего сломленного, заблудшего сына.

Одно мгновение они так стояли; затем Ким показалось, что гребень холма залил поток света, и они исчезли. Она отвела глаза, посмотрела на запад и увидела Шахара, теперь ставшего лишь силуэтом на фоне света. Он все так же сидел на каменистой земле, обнимая лежащую у него на коленях голову сына.

Сердцу стало тесно в ее груди. Столько славы и столько боли переплелось, и их никогда не расплести, думала Ким. Но все закончилось. После этого должен был бы настать конец.

Тут она повернулась снова к Полу и поняла, что заблуждалась, глубоко заблуждалась. Она посмотрела на него, увидела, куда устремлен его взгляд, и тоже взглянула туда, где все это время молча стоял Артур Пендрагон.

Рядом с ним стояла Джиневра. Ее красота, простота этой красоты в то мгновение была так велика, что Ким трудно была смотреть ей в лицо. Рядом с ней, но немного в стороне и сзади, стоял, опираясь на свой меч, Ланселот, и кровь струилась из его бесчисленных ран. Но взгляд его мягких глаз был ясен и серьезен, и когда он увидел, что Ким смотрит на него, то сумел улыбнуться в ответ. Улыбкой такой удивительно доброй для человека, равному которому не существовало ни среди живых, ни среди мертвых и никогда не будет существовать, что Ким показалось, будто ее сердце готово разорваться.

Она смотрела на них троих, стоящих вместе в сумерках, и множество мыслей одновременно теснилось в ее голове. Она снова повернулась к Полу и увидела, что теперь его окружает в темноте нечто вроде сияния. Все мысли вылетели у нее из головы. Ничто не подготовило ее к этому. Она ждала.

И услышала, как Пол сказал, так же спокойно, как и прежде:

— Артур, конец войны настал, а ты не погиб. Это место прежде называлось Камланн, а ты стоишь среди нас, живой по-прежнему.

Воин ничего не ответил. Тупой конец его Копья упирался в землю, обе широкие ладони сжимали древко. Солнце село. На западе вечерняя звезда, названная именем Лориэль, сверкала, казалось, ярче, чем когда-либо прежде. На западном краю неба еще оставалось слабое сияние, но вскоре наступит полная темнота. Некоторые принесли с собой факелы, но их еще не зажгли.

Пол продолжал:

— Ты рассказал нам схему, Воин. Как это было всегда, каждый раз, когда тебя призывали. Артур, она изменилась. Ты думал, что тебе суждено погибнуть на Кадер Седате, но не погиб. Потом ты думал найти свой конец в битве с Уатахом, но этого не случилось.

— Думаю, я должен был найти его здесь, — сказал Артур. Это были его первые слова.

— Я тоже так думаю, — ответил Пол. — Но Дьярмуд сделал иной выбор. Он сделал так, что вышло иначе. Мы — не рабы Станка, не привязаны навечно к своей судьбе. Даже ты, Артур. Даже ты, после стольких лет.

Он замолчал. На равнине стояла абсолютная тишина. Ким показалось, что поднялся ветер, который дул со всех сторон или ниоткуда. Она чувствовала в тот момент, что они стоят в самом центре всего сущего, у главной оси всех миров. Ее охватило предчувствие надвигающейся кульминации, которое далеко выходило за рамки слов. Оно было глубже, чем мысль: лихорадка в крови, иная разновидность пульса. Она ощущала молчаливое присутствие в себе Исанны. Затем она осознала еще кое-что.

Новый свет, сияющий в темноте.

— О, Дана! — выдохнула Джаэль, словно молитву. Все остальные молчали.

С востока над Фьонаваром поднималась полная луна, но не как вызов или призыв к войне. Она была серебряной и великолепной, как и положено полной луне Богини, яркой, словно мечта или надежда, и заливала Андарьен мягким и благодетельным сиянием.

Пол даже не взглянул вверх. И Воин тоже. Они продолжали смотреть друг другу в глаза. И Артур произнес в этом серебристом свете, в этой тишине голосом глубочайшего самоосуждения:

— Дважды Рожденный, как может что-то измениться? Я приказал убить детей.

— И заплатил сполна, по самой высокой цене, — без колебаний возразил Пол.

Теперь в его голосе все вдруг услышали раскаты грома.

— Взгляни вверх, Воин! — воскликнул он. — Взгляни и увидишь луну Богини, льющую на тебя сияние сверху. Услышь, как Морнир говорит моими устами. Ощути землю Камланна под своими ногами. Артур, оглянись вокруг! Слушай! Неужели ты не видишь? Это пришло, после стольких лет. Ты призван сейчас для торжества, не для боли. Настал час твоего освобождения!

Гром гремел в его голосе, сияние, подобное свету молнии, озаряло его лицо. Ким почувствовала, что дрожит, и обхватила себя руками. Ветер кружил вокруг них. становился все сильнее, пока говорил Пол, под раскаты грома, и, когда Ким взглянула вверх, ей показалось, что ветер несет звезды и звездную пыль перед ее взором.