Андрей Валентинов - Рубеж

Блеснул глазами Хведир, усмехнулся недобро:

— А кто его ведает, пане сотнику? Кто его ведает, что у того пана Рио на уме. А я…

Бурсак запнулся. Снова надел окуляры, подобрал губы и сделался похож на батьку, покойного писаря Еноху:

— А я вот, пане сотник, тоже… за Яринку в пекло пойду! Мне бы… только вызволить ее. Батька мой хотел за Мыколу Яринку сватать, за старшего брата. Воля ваша, только знайте, что в пекле я вам пригожусь. Ох как пригожусь, помянете мое слово! А если и сгину, так не жалко. Смотрите, пане сотнику, можете оставить меня — только как бы потом не пожалеть!

— Да ты что?! — сотник задохнулся. — Грозить мне вздумал, бурсаче? В окулярах стоял отблеск гаснущего заката, и за красными искорками не разглядеть было Хведировых глаз.

Выступили на рассвете.

Як засядем, братья, коло чары, Як засядем, братья, при меду — То хай едут турки и татары,

А я себе и усом не веду!

Мороз щипал добряче, а в светлеющем небе, во всей природе чувствовалась уже весна. У сотника Логина странным образом полегчало на душе: проклятая надежда, искушение адово, перестала мучить, а наоборот, придавала силы. Хлопцы пели — а сотник улыбался в усы; жива Яринка, жива и вернется, потому что у Яринки есть батько, который не боится ни турка, ни ляха… ни чорта, ни жида!..

Юдка ехал слева и чуть позади, сотник время от времени терял его из виду — но знал, что беспокоиться не о чем. Хлопцы присмотрят. Много, ох много внимательных глаз держат супостата, будто на аркане, — пусть только попробует бежать!

Кришталева чара, серебряна крешь — Пить или не пить, все одно помрешь! Кришталева чара, серебряно дно — Пить или не пить, братцы, все одно!

И за паном Рио глядят, но за тем присмотр уже не такой. Тот из шкуры рвется, чтобы в свое пекло обратно попасть. Хоть и верно Хведир сказал — кто его знает, что у заброды на уме?

Сотник оглянулся.

Два всадника ехали стремя в стремя, но один сидел в седле, как конная статуя, которую сотник видел в Питербурхе, а другой — как дойная коза, прости Господи.

Сотник усмехнулся снова. Правильно он Хведира взял — не ошибся. Он человек верный, и за толмачом приглядка. Жаль только, что бурсак, а не черкас!

Рудый Панько ожидал, как я уговаривались, на перекрестье. Хлопцы доехали мимо, сотник придержал коня; старый ведьмач пошел рядом, держась за стремя:

— Прощевайте, Панове, вскоре ждем вас обратно с Яриной Логиновной! Юдка, который тоже задержался, согласно кивнул. Братья Енохи, не отстававшие от душегуба ни на шаг, одинаково ощерились за его спиной. Дождетесь, мол, да не всех, кое-кому в пекле самое место!

— Смотри, Консул, — скороговоркой сказал ведьмач. — Дальше ни ты, ни я не властны. Будет наша смена — проскочите без потерь. Или для вида придерутся… Когда придираться станут, — это уже сотнику, — давай своим хлопцам наказ всех рубить и вперед прорываться. Тут уж как доля скажет! А если смена чужая, так…

Ведьмач замолчал. Почесал в бороденке:

— Ой, продала дивчина сердце, та и купила черкасу седельце… Пан или пропал. Держи, Консул!

Сотник узнал знакомый колдовской медальон. Ишь, Панько! «Знатная цяця, только к чему она тебе? Еще беда какая приключится…»

Старый пасичник поймал сотников взгляд.

— Та не гневайся, пане! Тебе бы отдал, да только через Рубеж с такой цацкой проходить — лучше в пороховой башне люльку раскуривать. Ни к чему она тебе, послухай старого Панька!

Братья Енохи, которые разговор слышали с пятого на десятое, переглянулись. Дескать, после жида будет еще и пожива!

— То семь бед — один ответ, — усмехнулся Юдка, убирая цацку под жупан.

— На том свете не дадут горелки, а ни пива-меду, ни вина… — слышалось впереди. Хлопцы уходили все дальше, замыкала отряд чортопхайка с не то что гаковницей — с гарматой цельной!

— Ну, пошли, бесовы дети, — шепотом сказал Рудый Панько, и лицо его на мгновение потеряло привычный румянец. А может быть, сотнику показалось?

Ворота стояли в стороне от дороги и были вроде шибеницы, и даже веревка висела, оборванная. Вот только кому взбредет на ум ставить шибеницу посреди леса, да еще из железа?!

Сам сотник сроду бы ворот не приметил. Юдка указал.

— И это двери в пекло? — хлопцы смеялись. — Ой, жиду, гляди, к шибенице привел, то, может, сам в петле и попляшешь?

Пан Рио молчал. И сотник, на него глянув, посерьезнел. Хведир пытался что-то объяснить братьям, но его не слушали.

Юдка слез с коня. Держа его в поводу, сделал шаг к воротам, другой…

— То не торопись, жиду, куда ж ты убежишь? Коли ты уже свое дело сделал, то, может, теперь мы потешимся? Как ты над Гонтовым Яром потешался!

Будто не слыша, Юдка снова шагнул вперед — оказался прямо под ржавой перекладиной…

Сотник едва удержал крик. А кто-то из хлопцев и не удержал, ахнул, когда волна света, такого яркого, какого на земле и не бывает, обрушилась со всех сторон, и занялось дыхание…

— Добрый день, господа, вас приветствует Досмотр. Назовите пункт следования.

Ох и голос был! Панский голос, хоть по-москальски говорил, но ладно и понятно, а только жуть брала, будто мертвая статуя свой каменный рот открыла.

Отвечал Юдка. Складно отвечал, хоть ни слова не разобрать. Нет, не зря душегубца помиловали до поры, ох не зря!

— Пожалуйста, документы на контроль, — сказал каменный голос, эхом прокатился по всему телу, зазвенел в костях.

Логин чуть приоткрыл глаза.

Хлопцы собрались вокруг своего сотника, плечо к плечу и спина к спине, готовы отразить врага, откуда бы он ни появился. У многих в руках были обнаженные шабли; Хведир держал за руку пана Рио, один только Юдка стоял в стороне, и, глянув душегубцу в лицо, сотник едва узнал его. Силен, жид! Тогда на площади, перед лютой смертью у него не было такого лица.

В воздухе перед Юдкой возникло белое, как подушка, облако. Оскалившись, Юдка опустил туда левую руку. Оглянулся, безошибочно нашел взглядом Логина и Рио:

— Предъявляйте!

Сотник почуял, как по лысине катится пот. Попробовал вспомнить молитву — не сумел; гадливо осмотрел белое облако, возникшее и перед ним тоже, мысленно плюнул, скрутил левой рукой дулю и сунул в клубящийся мягкий морок.

— Спасибо, — сказал каменный голос, вполне, кажется, удовлетворенный. — Предъявите личности для досмотра.

Рядом явственно охнул Свербигуз. Хлопцы зашатались, кто-то принялся читать «Отче наш» и запнулся на третьем же слове. Сотник ощутил, как поверх режущего света наваливается тьма, и тьма стократ хуже, как будто к отворенным жилам присосались тысячи упырей и пьют, пьют…

А потом послышался другой голос — будто железом провели по стеклу:

— Коллективная виза оформлена неправильно. Кроме того, двое из проходящих Досмотр находятся под заклятием, и, хоть у каждого имеется виза на дополнительную душу, пересечение Рубежа для них требует особого разрешения. У одного из проходящих досмотр имеется запрещенный к вывозу артефакт! Едва ли не весь спектр нарушений! А вам известно, что лиц, уличенных в нарушении визового режима, постигает административная ответственность?